«Макбет. Кино», Театр им. Ленсовета; «Добрый человек из Сезуана», Театр им. А.С. Пушкина
КОНКУРС РЕЖИССЕР
В этом году на «Золотую маску» номинированы сразу два ваших спектакля. Если бы Вы оказались на месте жюри, какому бы из них отдали предпочтение?
К счастью, я на своем месте. Что касается спектаклей - я рад, что у Александры Урсуляк и Лауры Пицхелаури многое получилось. На мой взгляд, у них прекрасные работы. Я очень рад за артистов, за театры. Но уделять этому слишком много внимания не нужно -мешает работе.
Актер - равноправный участник или подчиненный?
Думаю, однозначного ответа нет. Конечно, актер соавтор, но в то же время он подчиненный, и выигрывает тот, кто это понимает.
Какими качествами должен обладать актер, чтобы Вам было комфортно с ним работать?
Он должен быть способным к импровизации, должен быть открыт для нового опыта. Должен идти за режиссером. И быть умным. Я имею в виду умное сердце.
Какие изменения произошли со спектаклями с момента премьеры?
Бывают периоды, когда они болеют. Моя задача - их лечить. Нужно следить за ритмом спектакля. Пока спектакли молоды, они работают исправно. Хотя, конечно, рано или поздно все умирает. Спектакль жив до тех пор, пока свеж замысел, который в него заложен. Многое зависит от частоты, с которой спектакль играется. Думаю, критический срок - семь лет. К этому моменту многое успевает измениться: восприятие, зритель, актер. Все это приводит к старению. И у актеров, и у зрителей меняется чувство правды. Простой пример: спектакли, вышедшие двадцать лет назад, сейчас практически невозможно смотреть.
Вы упомянули ритм. Не секрет, что особое место в Ваших спектаклях занимает музыка. Некоторые режиссеры видят картинками, а Вы - ритмом? Как взаимодействуют музыка и слово?
Они неразрывно связаны. Я отношусь к спектаклю как к музыкальной конструкции. Под музыкой я понимаю не звук динамиков, а действие целиком, взаимосвязь всех компонентов. Слово - тоже музыкальная структура. Для меня здесь еще кроется много неизведанного, огромное поле для работы. Искать принцип взаимоотношения ритма, музыки и слова можно бесконечно. Ритм является основой жизни спектакля.
Иногда кажется, что каждый Ваш следующий спектакль - продолжение одной глобальной идеи. В чем она заключается?
Художник, сколько бы картин он не нарисовал, продолжает писать одно полотно. Конечно, есть мысли, которые у меня переходят из спектакля в спектакль: тема двойственности человеческой природы, ее противоречивости, тема отношений между мужчиной и женщиной...
Бывает ли, что Вы уличаете себя в штампе? Боитесь ли вы самоповторов?
Есть какие-то краски, которым я чаще отдаю предпочтение. Но у каждого цвета столько оттенков... Кому-то это может показаться штампом, а кому-то - иным взглядом на вопрос, который уже когда-то поднимался. Иногда приходится от чего-то отказываться, если понимаешь, что идешь по дороге, по которой уже ходил. В таких случаях нужно заставить себя открыть новую дверь. То, что выглядит живым сегодня, завтра может оказаться мертвым. Один из моих учителей говорил: «Если понимаешь, что нефть кончилась, надо бурить в другом месте». Нефть рано или поздно кончается.
Вы любите работать с драматургией Шекспира, Чехова. А хотелось когда-нибудь поставить прозу?
С прозой очень хорошо умеет работать Сергей Женовач. У меня он вызывает зависть, в хорошем смысле слова. Я бы хотел у него этому научиться. Проза предлагает большой запас свободы для режиссера. Тут есть простор для сочинительства.
Расскажите о Ваших последних театральных впечатлениях.
Сейчас мне, к сожалению, редко удается выбираться на чужие спектакли. Последние впечатления у меня связаны с Берлином, со спектаклями Михаэля Тальхаймера, Франка Касторфа, Томаса Остермайера.
Меня восхищает серьезное отношение немцев к театру. Испытываешь удивление и потрясение от того, как они смотрят, слушают, реагируют. Какие у них прекрасные лица, когда они смотрят на сцену! У нас эта культура во многом разрушена. Погоня за развлечением привела к тому, что театр стал работать на зрителя, и тем самым добровольно сдаваться ему в подчинение. Мне это не кажется правильным.