Великий Козьма Прутков справедливо отметил в своем стихотворении неодолимое желание русского человека время от времени почувствовать себя испанцем. Когда такая напасть случается с театром, он обычно вынимает из сундука комедию «плаща и шпаги» Лопе де Вега или Кальдерона. Москвич с байроническим именем Гарольд и победительной фамилией Стрелков оказался более оригинален и примчал из столицы собственную (с Маргаритой Белой) пьесу по мотивам романа Лиона Фейхтвангера «Испанская баллада».
У Театра им. Ленсовета не нашлось сил сопротивляться его кавалерийскому натиску. Да, собственно, и зачем? В одном спектакле зритель получает разжиженный романтической историей концерт фламенко, испанские романсы (композитор Иван Антонов), немного еврейской музыки, очаровательную Лауру Лаури в ажурной золоченой клетке-кровати, самых популярных телезвезд театра: Сергея Мигицко и Семена Стругачева, образцы староготической скульптуры из толедских соборов - художник Мария Брянцева (это для любителей архитектуры), костюмы золотого шитья, ведрышко крови (для любителей триллеров), анимацию и многое другое. Согласитесь, набор обилен даже для трех часов представления.
Стрелков знает: в двенадцатом-тринадцатом веках, когда жили король кастильский Альфонсо VIII Благородный (а вовсе не Мудрый, как утверждается в пьесе - это Альфонсо Х) и его возлюбленная Ракель, никаких гитар и фламенко не существовало. Но, с другой стороны, как же без фламенко? Сегодня фламенко показывают туристам даже в Каталонии, где фламенко отродясь не было. Тем более, Виктория Рябинина, профессиональная фламенкистка, поет зажигательно, с трагическим надрывом и танцевально-инструментальная группа ее поддержки прекрасно владеет жанром.
Желание быть веселым
Жанр - штука тонкая. Если бы знать, что, собственно, хотел поставить Стрелков: музыкально-драматическую композицию, лирическую драму, философскую притчу или историческую хронику в шекспировском духе! В спектакле есть всего понемножку. Начинается действие с комедии, почти фарса. Комик милостью Божьей Стругачев в первых эпизодах играет испанского короля грубым дурачком-фанфароном. Все крутят им, как хотят (трудно поверить, что подобный король мог объединить, пусть на время, христианскую Испанию). В сцене официального (!) приема он с наслаждением называет своего будущего министра, советника: «еврей» (издевательски раскатывая букву «р») - в романе Иегуду именуют «господин эскривано майор» или «Ибрагим из Севильи», а потом милостиво дает сгрызть свининоненавистнику со своего шампура килограммовый шмат шашлыка. Бедный Мигицко (Иегуда), конечно, давится и плюется в уголке. Деловая королева Леонор (Елена Комиссаренко), выходя на сцену, рявкает придворным и королю: «Всем молчать!». В лирической сцене расслабленный Альфонсо подставляет Ракели голую пятку, чтобы красавица ее пощекотала.
Если Стругачев первую часть действия изображает «рыжего» в фигуральном смысле, то Мигицко действительно наделен рыжими патлами и рыжей бороденкой. В золотом восточном халате и странной шляпе актер отчасти напоминает старика Хоттабыча, когда тот уже работает в цирке иллюзионистом. По Фейхтвангеру, Иегуда был не только мудр, но и сохранял в любых обстоятельствах чувство собственного достоинства. Мигицко с искрящейся улыбкой выслушивает оскорбления и пребывает в фирменном мигицковском образе большого добродушного ребенка. Особенно впечатляют в исполнении сына украинского народа молитвы на иврите и предсмертный национальный свадебный танец. Все это очень смешно.
Желание быть концептуальным
Смех смехом, но роман, написанный в 1954 году семидесятилетним антифашистом, - произведение предельно серьезное, идеологически направленное. Проще всего его смысл выразить словами советской песни: «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем». Для автора важна еще антирыцарская тема, хотя идеал рыцарства исключал жестокость и вероломство (и того, и другого навалом в спектакле) и во многом отражал стремление к фантазии (отсюда любовь короля к сказкам). Если бы Стрелков выбрал жанр театральной легенды с ее максимальной условностью, придирки исторического характера были бы неуместны. Мало ли что привидится в исторической дымке? У Фейхтвангера «легендарный» взгляд присутствует в эпиграфах - само повествование насколько возможно реалистично. Режиссер и авторы инсценировки все время смешивают историческое и легендарное. Скажем, слова из старинного романса о том, что Альфонсо просидел со своей возлюбленной в Галиане 7 лет безвылазно, воспринимаются буквально. Легенда постоянно сбивается на исторические реалии, «критический реализм», так что напрасно нервный испанский Нестор-летописец по имени Родриго (Олег Федоров) периодически рвет свои хроники. В традиционной реалистично-психологической манере играет английскую королеву-интриганку Элинор Лариса Леонова. Отличная работа, хотя и эпизод. Под конец спектакля, правда, звучит выпад против историков: дескать, жизнь - это любовь, а историю пишут те, кто любви не знал. Не исключено, хотя статистики на этот счет я не встречал.
С самого начала в «Испанской балладе» обозначается противостояние верных, то есть христиан, и неверных. Христиане-толедцы смачно, в едином порыве плюют при упоминании собак-неверных. Судя по спектаклю, все испанцы, за исключением слабовольного духовника Родриго и вечно колеблющегося Альфонсо, злы, невежественны, фальшивы, кровавы. Неверные, напротив, умны, добры и кротки. У Фейхтвангера все отнюдь не так прямолинейно.
Видя, как страдает нежная, женственная, хрупкая Ракель (Лаура Лаури), как полчаса любимый народом Мигицко ходит с огромным гуашево-кровавым пятном на сократовском лбу, хочется объявить священную войну нехорошим испанцам и заодно англичанам. Впрочем, скорей всего, Стрелков придерживается теории «стакана воды», то есть история движется пустяками. Трагические исторические события происходят по семейным причинам, прежде всего от ревности. Возревновала Леонор, вот тебе и война, и военное поражение, и народный бунт против неверных.
Желание быть чувствительным
Если первый акт «Баллады» громогласен и построен на эмоциональных, жанровых контрастах, то второй, сопровождаемый переборами гитары, тих и печален. Здесь всех жалко: и невинно убиенных, безропотно ожидающих смерти, и живую Леонор - утратив любовь короля, она в прострации бродит, почти волоча по полу бледно-желтые волосы. А под конец ее еще и обкорнали какими-то клоками. Жалко и самого Альфонсо. Побитый, немытый, неухоженный, он тащит один тяжелую телегу войны, словно брехтовская мамаша Кураж из одноименной драмы.
Если в первом действии авторы инсценировки придерживались фейхтвангеровской фабульной схемы, то к финалу им захотелось подправить ее мелодрамой. Оказывается, Альфонсо, отправляясь на войну, ничего не знал о рождении своего ребенка, так его и не увидел (в романе он отпраздновал рождение Санчо). Кстати, Альфонсо при всей великой любви к Ракели имел 12 детей от законной супруги. Понятно, мелодрама не обходится без исчезнувших младенцев. В финале нравственно прозревший Альфонсо (во втором акте Стругачев играет уже всерьез) пускается в путь вместе с убийцей Ракель искать утраченного сына. Полагаю: короли, даже очень разочарованные в жизни, занимаются государственными делами, что и происходило с реальным Альфонсо. Но баллада есть баллада. И белые фигурки путешественников-детоискателей уменьшаются на экране, двигаясь к испанскому горизонту.
Сегодня спектакль представляет собой острое блюдо. Каждый его ингредиент по-своему хорош. Остается только их сбалансировать. Труппа Театра им. Ленсовета по-прежнему великолепна и дает много возможностей опытному режиссеру. Хотя за спиной у Стрелкова около 15 спектаклей (это много за 9 лет), опыта в постановке подобных масштабных зрелищ у Стрелкова, видимо, пока еще недостаточно (сургутских спектаклей я, признаюсь, не видел). Но очевидно: он впервые встретился с театром такого уровня. У Стрелкова есть энергия, хваткость и отсутствует утонченная культура Петра Фоменко, чьим учеником он является. Сумеет ли он в своем стремительном беге «остановиться, оглянуться», не ведаю. А как бы хотелось взять усатого режиссера за левую руку, привести на берег реки Тахо. Пускай еще раз (однажды он был в Испании) посмотрит на изумительную панораму старого Толедо с его соборами, синагогами, суровым прямоугольником королевского замка Алькасара - может быть, что-нибудь в его упрямой (даже во время поклонов видно, что упрямая) голове и сложится.
Евгений Соколинский