"Росбалт" продолжает проект "Петербургский авангард", посвященный горожанам, которые находятся впереди, в авангарде культуры и искусства. В данный топ-список уже попали яркие деятели арт-сцены Петербурга, чьи достижения выходят за рамки города, часто находя признание в Европе, минуя всероссийскую известность. Новый герой "Росбалта" - Юрий Бутусов, один из самых талантливых режиссеров страны, третий год возглавляющий петербургский Театр имени Ленсовета, где когда-то начинал свой творческий путь. Тогда культовым был его спектакль "В ожидании Годо" с молодыми Константином Хабенским и Михаилом Пореченковым, теперь таким стал "Макбет. Кино", выпущенный в нынешнем сезоне.
- Министерство культуры разработало законопроект о проведении раз в пять лет конкурса на должности творческих работников. Предполагается, что это первый шаг к переходу на контрактную систему. Как вы к этому относитесь?
- Считаю это правильным. Очень трудно сочинить механизм, как это сделать, но, в принципе, контракт - абсолютно верная история. А что касается главных режиссеров или худруков - должно быть еще и ограничение по возрасту. Так или иначе, организм стареет, и терпеть это старение не всегда просто. И не всегда нужно. В конце концов, руководитель театра - это работник, который должен обеспечивать людям театра праздник. И ты должен вовремя понять, что уже не в состоянии сделать им праздник, - значит, пришла пора уступить место молодым.
Но сейчас ситуация стала, на мой взгляд, вообще дикой. Еще можно найти режиссеров, которые хотят строить театр-дом, воспитывать актеров, - то как раз самим актерам это не нужно. Потому что репертуарный театр ограничивает их свободу: они вынуждены играть в спектаклях, в которых не хотят, работать с режиссерами, которые им противны. Наконец, театр просто мешает их съемкам. При этом когда съемок нет, ты продолжаешь числиться штатным артистом труппы и получать хоть маленькую, но стабильную зарплату. Это совершенно нечестная ситуация.
- То есть модель государственного репертуарного театра сгнила изнутри?
- Мне кажется, да. Она изжила себя совершенно. За окнами что-то меняется, а здесь не меняется ничего. Гниение - я с таким термином согласен.
- Вам хочется большей свободы в формировании труппы, чем позволяют нынешние законы?
- Конечно, хотелось бы. Но вообще это очень сложный вопрос. Имею смелость полагать, что театр - дело молодое. Вот сейчас прошли экзамены третьего курса Театральной академии, набранного при Театре Ленсовета. На мой взгляд, из 20 человек примерно половина могут претендовать на то, чтобы продолжать жизнь в профессии и работать у нас.
- Могут претендовать или имеют право?
- То и другое. Они талантливы. Однако раз государство дает им возможность получить образование, вкладывает в это огромные деньги - оно должно принять на себя обязательства по их трудоустройству. У нас ведь нет для них мест, и, значит, в следующем году им придется бродить показываться по другим театрам. Или просто оказаться на улице. Конечно, мы ищем выход, пытаемся придумать схему, чтобы они остались в академии на пятый год, создать какой-то фонд и т.д. Само собой, хотелось бы большей мобильности труппы, когда кто-то приходит, кто-то уходит. Но нельзя же силой расчищать пространство для молодых - даже если б это было возможно, ни у кого не поднимется рука выгнать людей на мизерную пенсию или уволить человека, который ничего не играет, но прожил в этом театре жизнь.
- В прошлом году нешуточный скандал разразился, когда тогдашний председатель комитета по культуре Дмитрий Месхиев хотел, как он это называл, повысить вас из главных режиссеров до художественного руководителя, но с запретом постановок на стороне, что было многими воспринято как попытка выдавить вас из театра и города. А есть ли способ в принципе избежать таких ситуаций во взаимоотношениях учредителя и театров?
- Не могу предложить общего закона, думаю, это должно решаться индивидуально. Но в городе необходим какой-то орган, который по понятным, известным критериям решал бы, насколько эффективно работает тот или иной государственный театр. Мне кажется, контракт, где ясно прописаны права и обязанности обеих сторон, мог бы как-то упорядочить наши взаимоотношения. Конечно, и он не гарантирует правильной спокойной жизни, но, во всяком случае, хоть какое-то движение должно начаться. Сейчас ситуация застыла. В Петербурге это особенно ощущается - в Москве, конечно, повеселей, там есть какие-то молодые люди, которые пытаются брать на себя ответственность и разрешать сложные вопросы.
- Константин Райкин рассказывал, что вы уже начали ставить с ним в "Сатириконе" "Ревизора", а потом позвонили: "Я понял, что нам надо делать не это, а "Короля Лира"!" Что определяет ваш репертуарный выбор?
- Конечно, интуиция. Но прежде всего - наличие актерской индивидуальности, которая вызывает у меня сильные чувства. Это единственное необходимое условие. Остальное может меняться, но если этого нет - я как-то не нахожу в себе сил.
- В Театре Ленсовета идут две пьесы современных российских драматургов, но вы ставите в основном классику. Как вы относитесь к "новой драме"?
- Пройдет время, и она станет старой - как будут судить о нашем времени по этим текстам? Мне интересны и Сигарев, и Вырыпаев, и Яблонская. Все время их читаю, возможно, они будут у нас появляться. Вот буквально сейчас у меня на подоконнике лежит современная пьеса. Не исключено, что сам попробую этим заняться, я даже начинал делать какие-то пробы, но потом отказался от них в пользу "Макбета". А может, не буду, не стану загадывать. Все-таки мне сложно с этими пьесами - они почти всегда настолько прямолинейны, что я не понимаю, в чем тут моя работа. Просто развести артистов - это скучно. Мне нужно придумать какую-то среду, заварить какой-то мир, попробовать в него войти с разных сторон. А эти тексты, как правило, все-таки несколько примитивны.
- Лев Додин утверждает: не ставит их потому, что все важное про человека уже сказано у Чехова.
- Не буду оспаривать Льва Абрамовича, наверно, так и есть. Но, с другой стороны, существует усталость материала - того же Чехова. Все время думаю: как сегодня произносить этот текст, чтобы его по-настоящему услышать, чтобы он попал? Это хороший энергетический посыл, серьезная, задача, которую интересно решать, может быть, что-то открывая в театральном языке. Я этим занимался и в "Макбете", и в "Чайке" (спектакль московского театра "Сатирикон", "Золотая маска" за режиссуру. - прим. ред.).
- Мне кажется, эти спектакли ориентированы лишь на зрителя, который хорошо знает пьесы...
- Но я честно пытаюсь изложить сюжет - просто посмотрев с другой стороны, зайдя с другого боку. Мы прилагаем все усилия, чтобы рассказать историю азартно, интересно. Если не вставать в позу человека, которого должны развлекать, или не уходить сразу потому, что увиденное не совпадает с тем, что ты когда-то читал, а попробовать отдаться театру, верить ему, идти за ним, погрузиться вместе с артистами в этот мир, разгадать тайну, которая там существует, - мне кажется, тогда зритель может что-то получить в результате. Очень на это надеюсь.
- Сейчас в Москве сразу несколько руководителей театров вступили в весьма преклонный возраст, рано или поздно естественным путем откроются вакансии. Позовут - поедете?
- Во-первых, пусть сначала позовут, а потом будем осуждать. Но не думаю, что легко отвечу "нет". Прошло больше двух лет, как я здесь, и не могу сказать, что ощущаю себя благополучно. Скорее, у меня больше тревог. В Театре Ленсовета я работал, вроде бы мы близки - по любви к зрелищности, энергии, азарту. А с другой стороны, не могу не видеть, что раздражаю часть тех, кто тут живет. У нас нет конфликта, но отношения непростые. Хочу быть честным. Если вдруг жизнь поставит вопрос, который вы задали, - буду решать его исходя из логики собственного профессионального развития. У меня есть договоренность с театром и с самим собой: должно пройти какое-то время, чтобы понять, куда я двигаюсь в профессии, - и если почувствую, что не туда, то... Но здесь есть какое-то количество людей, которые мне дороги и о которых беспокоюсь.
- Что для вас Петербург?
- Не могу ответить на этот вопрос по той простой причине, что у меня нет на него ответа. Иногда мне кажется, что я люблю этот город, но в какой-то момент мне становится смертельно скучно в нем, и я мечтаю только о том, чтобы сбежать... Я любил его раньше, может быть, так - когда был "Сайгон", и рок-фестиваль, и 150 малюсеньких театриков. Да, точно! То есть когда деревья были большими. А теперь не люблю - потому что вместо "Букиниста" на Литейном какой-то уродский банк... Но почему-то приезжаю. И думаю о нем - не скажу, что много, но думаю. Здесь живет моя семья, мои учителя, здесь Моховая, Рубинштейна - а вместо "Идеальной чашки" на Владимирском сумки продают! Кому нужны эти сумочные магазины в таком количестве?! Но все-таки Лев Абрамович здесь, в Питере - это как-то радует... И Дрейден бродит по Литейному с рюкзачком - это вообще чудо. С другой стороны, критикесса Ш... Уфф, как страшно! Она-то всех нас видит насквозь и, конечно, скажет всю правду и разоблачит - от нее не скроешься. Ладно... Эрмитаж все-таки пока не перенесли в Москву - хотя не исключено. А куда дели змейку из скверика перед Мариинской больницей? Я не узнаю свой город - такое ощущение, что он поменял цвет, он пытается стать, как все, - а это единственное, чего не надо делать. Такое ощущение, что, кроме футбола и его болельщиков, тут никто не живет. Нет, неправда, где-то живет Сокуров и ткет что-то прекрасное и никому не нужное. В общем, я не могу ответить на этот вопрос...
Дмитрий Циликин
