На сцене Театра им. Ленсовета встретились автор пьесы, 400-летний юбиляр Жан-Батист Мольер, и современный писатель Виктор Ерофеев. Эта неожиданная встреча превратила классическую комедию в триллер: спектакль активно воздействует на эмоции зрителей, заставляя их напряженно, с замиранием сердца следить за судьбой несчастного семейства Оргона, которым жестоко манипулирует Тартюф.
Роман Кочержевский поставил свой самый радикальный на сегодняшний день спектакль. Режиссер выбрал не привычный для публики перевод М. Донского, а версию Владимира Лихачева, созданную еще в конце XIX века, но звучащую свежо и современно. Соседство поэтического текста с прозой Ерофеева выглядит провокацией, обостряющей восприятие. Включение в композицию спектакля фрагментов из сюрреалистического, эпатирующего рассказа «Жизнь с идиотом» (1980) создает мрачную воронку, которая втягивает все остроумие и веселье блистательной комедии, оставляя тоскливый ужас неминуемо приближающейся катастрофы. Оргон, герой Александра Новикова, как и персонаж Ерофеева, принимает в дом чужака, по природе лишенного каких-либо моральных норм, и этот поступок оказывается роковым – рушится весь строй жизни. Психологическое (а впоследствии и физическое) насилие со стороны Татрюфа приводит к распаду еще недавно благополучного семейства: дочь Марианна сходит с ума, молодая жена Эльмира оказывается наложницей пришельца, сам Оргон, в порыве необъяснимого самопожертвования отписавший все имущество Тартюфу, становится бездомным бродягой.
Действие спектакля перенесено в неопределенные «наши дни», хотя в конце первого акта над массивным деревянным порталом высвечивается проекция «1664» (год написания великой пьесы). Художник Сергей Илларионов вначале представляет взглядам черное пустое пространство, с которого как будто мощным ураганом смело почти все признаки жизни, потом перегораживает эту пустоту стенами – тревожно-красной, холодно-синей… Цвета яркие, неестественные для домашнего интерьера, скорее, напоминают о музее, тем более и подсветка, и стойки для ограждения имеются. Ближе к финалу стены вновь исчезают, оставляя пустынную площадку, где видеопроекции создают иллюзорные локации (вроде станции метро, где бомжует на скамейке Оргон). Пространство внушает необъяснимый страх, и это ощущение поддерживается звуковой партитурой (неясные шумы, шорохи, отдаленные невнятные голоса) и музыкальным оформлением (композитором выступил актер театра Федор Пшеничный, его работу можно назвать впечатляющей). Мир, напоминающий кинематографическую вселенную Линча, таит угрозу.
Такое сложное, небанальное решение не могло бы воплотиться со всей художественной полнотой, если бы у режиссера не было взаимопонимания с артистами. В спектакле сложился замечательный ансамбль, при этом каждая роль выстроена подробно, объемно, с эффектными деталями. Домочадцы Оргона объединены противостоянием Тартюфу (жестко, стильно сыгранному Олегом Фёдоровым) – но все их усилия обращаются в пыль. Не помогают мольбы болезненно хрупкой дочери (Виктория Волохова создает образ девушки-невротички, бледного, слабого цветка, выросшего на камнях и обреченного на мучения в этом жестоком мире). Не действует печальная мудрость простого человека, верной Дорины (внятная работа Риммы Саркисян, чья героиня не только с грустью наблюдает развал прежних законов жизни, но и сама уже отчасти поддалась токсичному воздействию). Красавица Эльмира в исполнении Дианы Милютиной тщетно пытается противостоять атаке властного мужчины, которому все позволено: ей так страшно, так холодно и одиноко в этой жизни, что капитуляция перед бесстрастным садистом-Тартюфом неизбежна. Тем более что, даже удостоверившись в предательстве своего идола, Оргон – Новиков не в состоянии защитить жену. Он может лишь сомнамбулически произносить стихотворные строки, пребывая в прострации, на грани безумия. Александру Крымову достались два персонажа – благодушный Клеант (в спектакле его хладнокровно, быстро, словно между делом убивает Тартюф) и нетерпеливый жених Марианны Валер: обиженный, он так яростно размахивает букетом хризантем, что лепестки дождем сыплются на сцену. Впрочем, настоящий дождь тоже льется – на горячую голову Дамиса, темпераментного сына хозяина дома, готового в клочья изорвать не только плакаты с портретом Тартюфа, но и его самого. Илья Дель очерчивает печальную судьбу персонажа – от яростного манифестанта, в мегафон выкрикивающего обвинения, до сдавшегося, обезличенного человека.
У Ольги Муравицкой две роли, и обе исполнены с блистательным мастерством перевоплощения. Мамаша Пернель сохранила облик советской пенсионерки (так узнаваемы эти тяжелые башмаки, толстые чулки и газовая косынка). Потрясая газетой, она вроде бы просто бранит домочадцев, а кажется – хочет вернуть время вспять. Устрашающая личность. Но еще более жуткая фигура – ее Лоайаль, судебный пристав в шубе, накинутой поверх формы. Актриса воплощает образ, концентрирующий актуальные ассоциации с юридическим беспределом. Счастливого спасения ждать неоткуда, никакой «король» Оргону не поможет, мрак к финалу лишь сгущается…
Александр Новиков в спектакле достигает небывалых высот драматизма. Его Оргон многомерен, не сводим к однозначной характеристике. Милая улыбка на лице папаши, сюсюкающего с дочерью, сменяется злобной гримасой: слабый по сути человек желает во что бы то ни стало утвердить свою волю, сколь бы абсурдна она ни была. Вот эта слабость, внутренняя растерянность, размытость, душевная и духовная рыхлость и приводит Оргона – Новикова к чудовищному ослеплению, к поклонению фальшивому кумиру. Плата за фанатичную одержимость – невыносимо тяжела для сознания героя, он не выдерживает. Последний монолог сломленного, переродившегося героя Александра Новикова повергает зрителей в трепет, почти в шок. Спектакль «Тартюф» завершается на пронзительной болезненной ноте, которая пробуждает самое искреннее сочувствие. И заставляет очнуться от многих иллюзий.
Евгения Тропп