Все в мире циклично. За молодостью следует старость, за светом - тьма, за жизнью - смерть. Вопрос в том, чем человек наполняет свое бытие и к чему приходит. В спектакле Уланбека Баялиева исследуется философия персонажей, каждый из которых по-своему пытается устоять в этом шатком мире. Раневская цепляется за любовь, Варя — за труд, Лопахин — за приумножение состояния, Петя и Аня — за веру в светлое будущее. Смогут ли персонажи понять друг друга и чем для них является вишневый сад — сейчас расскажем.
Он смотрит на нее, надеясь, что его сердце отзовется на трепет ее любви. Она ищет в его глазах желание и ждет заветных слов. Ничего не происходит. Одиночество непреодолимо. Это константа спектакля, а может быть, жизни...
Артисты Театра имени Ленсовета словно ноты на нотном стане: каждый сам по себе, в своей плоскости и измерении собственных мыслей. Особенно ярко выделяется Лопахин, максимально отстраненный от других. В первой сцене он всячески пытается обратить на себя внимание Раневской, но она будто смотрит через него, полностью погружаясь в воспоминания о прошлом. Родной дом — манящее место, позволяющее почувствовать себя хоть на мгновение счастливой и беззаботной. Именно поэтому герои не могут реализовать смелый план Лопахина — ведь это то же самое, что разделить душу на участки и отдать кому-то в пользование. А кто обычно стремится завладеть душой человека?
Вишневый сад — это корневая система каждого из них. Властителем этой сказочной страны забвения является Фирс, преображающийся на протяжении всего спектакля. Он служит своим господам неспешно, молчаливо важно, привычно берет на себя ответственность, словно гипнотизируя и лишая воли окружающих. Но не в инфантилизме дело! Раневская довольно бескомпромиссно поступает со своими близкими не потому, что не умеет жертвовать, а потому, что обладает настолько малым запасом сил, что его еле хватает на собственную жизнь. Наталья Шамина играет раненую героиню, до конца не оправившуюся после потери сына. Она страстно хочет покаяться в грехах и освободить душу, при этом до остервенения будет защищать свою любовь, какой бы бездумной она ни была.
Второй акт дан глазами Раневской — именно поэтому японскими мотивы становятся преобладающими. Что, вкупе с музыкой композитора Ивана Волкова, добавляет прозрачной звонкости, легкости, созерцательности и медитативности постановке. Сценографическое пространство Евгении Шутиной представляет собой классический японский дом с ширмами-фусума и фонариками-андонами, что позволяет играть с глубиной и объемами пространства. Герои появляются в традиционных кимоно с зонтиками-вагасами, сямисеном, посохом бо — именно к этому приводит желание Раневской эстетизировать действительность. Ведь именно благодаря ее внутреннему стремлению к красоте в конце первого акта персонажи наконец объединяются и становятся одним большим деревом с колышущимися от ветра цветущими ветвями. Постепенно русская вишня превращается в японскую сакуру, которая цветет всего 10 дней. А что можно успеть за это время? А что можно успеть за свою жизнь? Каждый выбирает, чем заполнить своё существование.
Важным для постановки становится вопрос оборотничества и двойничества: Фирса и Яшу - старого и молодого лакея - играет один и тот же артист (Олег Сенченко). Это помогает образно очертить путь человека и заострить внимание на его быстротечности. Шарлотта (Маргарита Алешина) тоже обретает второе я: показывает фокус и преображается в Симеонова-Пищика, которого нет в программке, но начитанный зритель его узнает. Героиня, сиротливо живущая в мире, ищет в этом образе опору, но самообман дается непросто. Епиходов (Марк Овчинников) конкретен в желании быть с любимой: он ужасно раздражает Дуняшу (Галина Журавлева) своими жалобами и многозначными фразами, но своей исключительной настойчивостью напоминает Соленого из «Трех сестер». Любящий пуститься в размышления Гаев (Олег Андреев) - прообраз Вафли – маленький ребёнок, находящийся в ужасе перед надвигающейся катастрофой. Он привык философствовать, но совсем не умеет жить. Герои двоятся и обнаруживают свою многозначность.
Одна из больших побед спектакля - образ Лопахина в исполнении Олега Федорова. Он тоже немного «облезлый барин» - несмотря на горячность и невозможность усидеть на месте, он мечтает - просто другими категориями. «Выдавливает из себя раба», меняет кожу, страстно желая понять, кто он. Герой трепетен, разумен, целеустремлен, но все также несчастен. Их союз с Варей, на кажущуюся очевидность, не случится. Алогизм или закономерность жизни? Анастасия Дюкова играет Варю скорбно, животрепещуще, глубоко. Она принимает случившееся с какой-то особенной силой - больше не может бороться с хаотичностью и разрушительностью поступков близких людей.
Исключительно графична и изломлена Аня: она - отражение души матери. Римма Саркисян отвечает за пластический рисунок спектакля и своим образом воплощает демонический морок, которым окутана человеческая жизнь. Она - дитя, лишь с потерей кос понимающая, что такое ответственность. Ее уход с Петей к реке, в которой утонул брат, - настоящий прообраз смерти. Широко раскрытые застывшие глаза и монотонные интонации превращают ее в настоящую куклу. Слова Пети (Антон Багров) о светлом будущем опутывают и так утомленное сознание героини, еще больше затуманивая ее будущее.
Цветопись спектакля сосредоточена на красном, белом и черном цветах. Это полосы жизни, полные то любви, то боли, то света, то смирения, то пустоты, то забвения. На сцене расположен большой чан для варенья, из которого периодически поднимается пар. Преисподняя ждет своих грешников, совершающих необдуманные поступки не со зла. Герои питаются духовной пищей - в энциклопедическом словаре сказано про сад, а это значит, что они есть. Не будет сада - не будет иметь смысла и их жизнь. «Просто я другое дерево», - веет от каждого из них.
Елизавета Ронгинская
