|
Потери очевидны, но спектакль жив. Это ощущаешь, услышав истовый хоровой пролог нищих, увидев парящую в воздухе колокольню Владимирского собора. «Гений места» одушевляет спектакль. Тут не только реальное соседство с местом действия, но и ленсоветовский «культурный слой». На премьере органичные аллюзии с давними владимировскими «Трехгрошовой оперой» и «Преступлением и наказанием» были очевидны. Спектакль пришелся труппе впору. Он до сих пор эмоционально богат, по-ленсоветовски сочетает демократическую открытость, яркость актерских красок и драматическую полновесность. Конечно, спектакль столь сложно организованный, где актеры поют большие вокальные партии в сопровождении живого оркестра, нуждается в непрестанной хозяйской опеке. С кончиной Владислава Пази, естественно, зашатало и весь театр, не только этот, один из лучших его спектаклей. Тексты Вербина, вслед за партитурой Александра Журбина стилизующие стихию городского романса, слишком часто срываются в прямую вульгарность, что стало слышнее с некоторым упадком прежде высокого уровня исполнения.
Главная потеря - уход А. Зиброва. Нынешний Иван Петрович (С. Кудрявцев) вполне корректно вписался в готовый ансамбль, тогда как первый исполнитель был его камертоном, существовал и внутри действия, и словно над ним, в персонаже явственно было предощущение князя Мышкина. Теперь всего этого уже нет.
Спектакль меняется, но он живет. Повзрослела А. Самарская - Нелли, и щемящая незащищенность уступила место осознанному отчаянию, знанию предопределенности своей судьбы. А вот Е.Комиссаренко в роли матери Нелли, напротив, раньше давала более концентрированный образ трагической судьбы; сейчас он сценически более суетен.
Мелодраматическая история (так и у Достоевского), сыгранная в полную силу реального противостояния добра и зла, названных по имени, - это чего-то стоит в театре. Спектакль жив человеческой и творческой отдачей его участников, его нельзя играть, не вкладывая настоящий темперамент. Таков зловещий и трагичный старик Смит - В. Матвеев. Таков и дуэт стряпчего Маслобоева с его подругой (А. Блок и О. Копылова), такова С.Письмиченко и в сольной партии, и в массовых сценах, такова Л.Леонова, в эпизодической роли успевающая дать образ, кажется, самого зла. По-прежнему замечательны и все неназванные персоны «русского мюзикла». Где-то в середине спектакля есть момент, когда свет Глеба Фильштинского лишь намеком дает силуэты нищих в проемах декорации. Актеры при этом - узнаются. Тайный, внутренне катастрофичный мир непарадного Петербурга. Затаившаяся, заряженная к работе актерская братия ленсоветовцев.
Надежда ТАРШИС
|