Приемы и традиции европейской сцены просачиваются в российскую театральную действительность медленно и неуверенно. Однако наше отставание от Европы вовсе не критично, поскольку и в Петербурге существует театр мирового уровня, да и к тому же, сколько бы ни «убивали» национальную сценическую традицию, как показывает время, - она неистребима. «Бумага» рассказывает о трех представителях театра европейского образца в Петербурге - театре имени Ленсовета, МДТ и Александринке.
Представления российского зрителя о новой волне европейского театра, как правило, ограничены программами международных фестивалей и редкими проблесками в гастрольных графиках звезд европейской сцены. Хорошо известны имена уже состоявшихся и признанных мастеров: Питера Брука, Эльмо Нюганена, Эймунтаса Някрошюса, Люка Персеваля, Томаса Остермайера. Иногда мы слышим что-то о Ромео Кастелуччи и Бобе Уилсоне. Чуть лучше зритель знаком с визуально-пластическим театром. Театр DEREVO, когда-то переехавший из Петербурга в Дрезден, не забывает родной город, а его идеолог и руководитель Антон Адасинский, чуть ли не медийный персонаж (особенно после съемок в фильме Сокурова «Фауст») регулярно посещает Россию с мастер-классами и неуклонно обрастает последователями и учениками. Последние несколько лет мы открываем для себя перформативный театр, и одними из первых его представителей стали Дмитрий Волкострелов и Семен Александровский, открывшие «Музей 16 пьес» на основе «нового эпоса», текста Марка Равенхилла о гибели европеизированного сознания Shoot / Get treasure / Repeat.
В Петербурге существуют и стационарные театры, выходящие на мировую арену. В зону серьезного восприятия и интереса выходит театр имени Ленсовета. Не так давно пустовавшее длительное время после смерти Владислава Пази место главного режиссера занял Юрий Бутусов. Впрочем, первый спектакль Бутусова в новом качестве «Макбет. Кино» вызвал ажиотаж совсем не в родном городе. Кажется, его приезжала смотреть вся театральная Москва, но не Петербург. Здесь в принципе сложная, крайне консервативная, сдержанная публика, но впервые так яростно был запущен процесс категорического отрицания чего-то нового. И это явление было бы хоть как-то объяснимо, если бы Бутусов раньше в Петербурге не работал, но в его спектаклях в том же Ленсовета не так давно становились звездами театральной сцены Константин Хабенский, Михаил Пореченков и Михаил Трухин.
Вторая после «Макбета» постановка - «Все мы прекрасные люди» по пьесе Тургенева «Месяц в деревне» - только что вышла, и пока можно только предполагать, какое впечатление она произведет на петербургского зрителя. Неторопливая и размеренная комедия Тургенева о неожиданной любви благополучной Натальи Петровны Ислаевой к Алексею Беляеву, молодому студенту-учителю ее воспитанницы Верочки, также в него влюбленной, стала только мотивом и основанием для создания кипящего, стремительно и мучительно разрушающегося мира человеческих страстей. Творческая группа ни на шаг не отошла от буквы автора, но поменяла все акценты. Не допустившая близости с Беляевым, не совершившая своей роковой ошибки в пьесе Наталья Петровна на сцене совершает ее.
Центробежная сила спектакля сконцентрирована в героине Анны Ковальчук. Она замужем, вроде бы относительно счастливо, годами мучает только дружеским вниманием влюбленного в нее Ракитина, и вдруг с появлением Беляева в ней начинает зарождаться страстная, почти животная любовь. Наталья Петровна обладает сочной манкостью увядания, она чувствует, что начинает ненавидеть свою воспитанницу Верочку только за то, что та тоже любит учителя и она моложе, для нее это не последний и единственный шанс. Бутусов снова исследует распад привычных связей под влиянием проявлений в человеке архетипической, природной сущности. Здесь даже не любят, здесь изнывают и стонут от от почти физиологических ощущений. То же относится и к любящему, вечно отвергнутому Ракитину Сергея Перегудова. Пожалуй, именно Перегудов ведет свою роль с максимальным ее очеловечиванием, позволяя зрителю подключиться эмоционально с первого монолога. Именно Ракитин выкинут за борт штормом страстей. Верочка - Анастасия Дюкова - не вполне двойник Натальи Петровны, но другая ее сторона. На ее будущее уже спроецирована модель жизни Натальи Петровны. А сам Беляев (Иван Бровин) только винтик во всем этом механизме, и то со слабой резьбой.
Технически Бутусов сращивает эпизоды, возникающие на основе разнообразных актерских этюдов. Он заполняет и переполняет пространство спектакля разнообразными символами, элементами масскульта и намеками на бесконечное количество театральных эстетик. Верочка неожиданно становится Ренатой Литвиновой, а Наталья Петровна поет песню певицы МакSим «Одиночка». Бесконечные перевоплощения и изменения - люди играют и заигрываются. Кажется, режиссер лучше разбирается в темных гранях сознания и в человеческих страстях и практически не выходит на свет. В этом мире «что-то прогнило», здесь все либо до патологии болезненно, либо стерто и обезличено. В финале после отъезда Беляева Ислаевы вроде бы снова оказываются в благополучном мире, но только картонный домик уже рухнул. И реплика Натальи Петровны «Все вы прекрасные люди» уравнивает всех остальных, а ее вычеркивает из этой вселенной.
Сцена утопает в предметности. Бутусов предлагает нам версию мироздания, в котором жизнью управляет хаос и смысл есть только в крайних проявлениях чувств. В этом наше настоящее. «Все мы прекрасные люди», как и «Макбет. Кино», - идеальный пример постмодернистского спектакля с цитированием, повторами, эстетическим смешением и тавтологиями. Но если бы он не продолжал традиции психологического театра, то это была бы просто пустая форма.
Иной пример европеизированного театра - Малый драматический под руководством Льва Додина. Приобретенная с годами мировая известность несколько изменила вектор развития МДТ - на место классиков деревенской прозы Федора Абрамова, Валентина Распутина и крупных многочасовых спектаклей (иногда более десяти часов), методологически совмещающих эстетики натуралистического и условного театров («Братья и сестры», «Дом», «Господа Головлевы» во МХАТе и другие), пришла классика европейская, а вместе с ней и лаконизм. И новая редакция «Повелителя мух», и «Враг народа», и «Коварство и любовь» идут не более двух часов.
Пьеса Хенрика Ибсена «Враг народа», казалось бы, затрагивает социально-политические проблемы норвежского общества XIX века, и главный герой ее - доктор Штокман - герой социальный. В спектакле Додина тоже не обошлось без политического подтекста, но акцент сделан на разнообразных гранях человеческой души, большей частью, конечно, на худших. Однако нельзя не заметить, что завуалированный политический и социальный пафос в монологах доктора Штокмана - Сергея Курышева - раздражает очевидностью проблем и констатацией невозможности их решения из-за вечных мерзких особенностей человеческой природы. Стилистически спектакль очень «чистый», четкий и выверенный - приметы нового додинского лаконизма. Но в условиях этой системы режиссер не обращается, как прежде, к ассоциативному, образному художественному ряду, а жестко и сурово показывает свое восприятие мира. Здесь не только зритель находится в клетке доминантного мнения, но и актеры зажаты в четкой структуре. Единственный, кто явно раздвинул рамки в этом спектакле и даже позволил себе выйти за них - Сергей Власов в роли Петера Штокмана. Удивительная, сильная и яростная работа в лучших традициях психологического театра и русской актерской школы.
Другой спектакль «новой волны» - «Коварство и любовь» по огромной, массивной пьесе Шиллера. Минимализм сценографии работает на дополнительную выразительность работы актеров. Хотя все так же очень четко: есть обреченные с самого начала Фердинанд и Луиза, балансирующая на краю пропасти великого позора леди Мильфорд и Президент фон Вальтер, демиург, обреченный на неудачу. Президент (Игорь Иванов) невидимым оком присутствует даже в тех сценах, где персонаж не предусмотрен Шиллером. С самого первого монолога он предрешил финал влюбленных, и дальше судьба только достраивает каркас печального сценария. Здесь Фердинанд Данилы Козловского - слабое звено, мягкое и податливое, а Луиза Елизаветы Боярской, напротив, из пылкой влюбленной после первой же встречи с фон Вальтером превращается в стойкую железную леди. Леди Мильфорд - Ксения Раппопорт - не разнузданная львица полусвета, а страдающая женщина, будущее которой сулит ей одни только страдания, отчаянно хватается за свой единственный шанс. Даже в новых формах Додин продолжает тщательно исследовать глубины человеческой души и тему абсолютного одиночества человека в бренном мире.
МДТ давно вышел на мировую арену, но от европейского театра Додин перенял только краткость интонации. Темы все, к счастью, остались прежними; случись как-то иначе, это был бы уже и не Лев Додин.
Александринский театр также работает над расширением формата. В мае открылась Новая сцена, уникальная не только архитектурным решением, растворившим многоэтажное здание из стекла в историческом ансамбле, но и способностью к существованию в режиме многозадачности. В первом корпусе находится многофункциональная сцена-трансформер, позволяющая осуществлять постановки любого уровня технической сложности. Второй корпус - современный медиацентр со студией, которую можно использовать как для телевещания и онлайн-трансляции, так и в качестве платформы для подготовки видеоматериалов, востребованных в большинстве новых спектаклей. Третий корпус является учебным. В нем предполагается вести подготовку нового поколения театральных специалистов, способных проектировать спектакли с использованием инновационных технологий. Аналогичный и дружественный образовательный проект уже несколько лет существует в Москве. Концепция «Школы театрального лидера» под руководством Виктора Рыжакова и Елены Ковальской, организованной Центром имени Мейерхольда, направлена на обучение режиссеров, актеров, художников и театроведов, - чтобы привести в театр поколение, которое, развивая традицию русского репертуарного театра, будет участвовать в его модернизации. Для пробы проектов в театрально-образовательном комплексе Новой сцены существует отдельная небольшая учебная площадка.
После ухода Андрея Могучего в БДТ место руководителя занял молодой, перспективный и уже известный Марат Гацалов. Пока мы ждем от него принципиальных и свежих решений, на Новой сцене функционирует изгнанная властями из подвала на улице Жуковского Лаборатория «ON.Театр». Работает также когда-то лишенный любимого пространства «Антресоль» русский инженерный театр АХЕ и учится первый набор магистерской программы Академии театрального искусства. Уже в конце ноября здесь пройдет V Международный фестиваль-лаборатория молодой режиссуры. В том числе можно будет увидеть спектакль-копродукцию театра Post и Центра визуальных и исполнительских искусств (Минск) «Печальный хоккеист» - текст Павла Пряжко и режиссура Дмитрия Волкострелова.
Дарья Голубева
