В октябре-ноябре прошлого года театры сплотились для противостояния так называемой «театральной реформе», этому были посвящены публикации в № 38 «ПТЖ», которые вызвали явный интерес наших читателей. Прошло более полугода. На каком этапе находятся дела сейчас? Идет ли позитивная работа по выработке законов или театрам дали выпустить пар, а теперь все затихло и 1 января все проснутся перед лицом новых постановлений и окажется, что «великое сопротивление» было шумом? Редакция обратилась с этим вопросом к руководителям нескольких петербургских театров.
Владислав Пази, художественный руководитель и директор театра им. Ленсовета:
Первое шоковое впечатление прошло, первая, несколько истерическая, но совершенно естественная реакция прошла и дала свои результаты. Все это было очень своевременно: и общественный скандал, который был «распиарен» по всей стране, и поход Калягина и других наших «первых сюжетов» к президенту. Наконец, это неповоротливое и совершенно не понимающее нашу специфику Минэкономразвития после долгих и мучительных согласований внесло коррективы в проект. Нужно отдать должное СТД и лично Калягину: безусловно, достигнут определенный прогресс. Если, конечно, то, о чем они договорились с Грефом, не замотают где-то дальше... Во-первых, оговорено, что в Законе будет пункт о том, что учредитель берет на себя обязательства по финансированию заданий автономного учреждения - а заданием может быть, собственно, вся его деятельность. Это самое важное, потому что казалось, что нас выпихнут на улицу: живите, мол, как хотите, - а это означало гибель репертуарного театра. Во-вторых, есть договоренность насчет этих дурацких попечительских советов, которые как дополнительный непонятный орган совершенно не нужны: функции их может взять на себя учредитель, то есть будет так, как и сейчас есть (Комитет по культуре будет нашим попечительским советом, а если театру понадобится свой попечительский совет, он его создаст).
Если театр станет автономным учреждением, задушить его очень легко. Можно поднять плату за аренду, можно вообще его выгнать из занимаемого здания... Поэтому внесен важный пункт: учредитель должен содержать недвижимость, которую занимает учреждение. Кроме того, сохранено право самого учреждения принимать решение о том, в какой форме оно будет существовать после того, как реформа произойдет.
Если бы я не понимал, что это уж слишком изощренная вещь, и не считал бы ее мало вероятной, я мог бы подумать, что сейчас все специально делается, чтобы мы возмечтали об этой реформе! Все настолько забюрократизировано, хозяйственная деятельность театра настолько неповоротлива, что действительно понимаешь: надо что-то менять! В годы перестройки удалось сломать советскую систему, и у театра был бюджет, он сам решал, как им распорядиться. Теперь же все, что было тогда завоевано, отметено, мы возвратились опять к полному контролю учредителя. В театре сейчас практически вообще нет денег, все деньги находятся в казначействе, и мы можем обращаться с просьбой разрешить нам потратить ту или иную сумму. У нас нет своих счетов! Федеральным учреждениям в этом смысле легче, у них есть счета, их учредителем является Министерство культуры, которое понимает специфику. А нашим учредителем является даже не Комитет по культуре, а КУГИ. Все городские театры одним колхозом приносят в Комитет свои счета, там их собирают и несут в казначейство. А самая ужасная проблема возникает, когда надо что-то поменять. Деньги сейчас опять «раскрашены»: есть такая статья расхода, есть другая, и вы можете иметь деньги, но не иметь возможности их потратить на то, что вам нужно. Чтобы перераспределить деньги, нужно получить «корректировку бюджета». Ее мы должны получить через Комитет, а Комитет должен собрать все корректировки со всех театров. Пока он их соберет!. Потом запрашивается общая корректировка, казначейство долго решает... Настоящий фильм ужасов! Взвоешь и захочешь реформы.
Для своего театра и вообще для русского театра я вижу главную опасность - репертуарный театр может быть разрушен, и это может стать страшной культурной катастрофой. Не мы создавали репертуарный театр, не мы его должны разрушать. И это важно не только для столиц, где худо-бедно, но все-таки мы продержимся, но и для всех городов России, где есть театры. Там очень многое зависит от конкретной власти: придут какие-нибудь бандиты и отберут здание под казино и т. п. Нужны какие-то гарантии того, что система репертуарного театра по стране не будет разрушена. Пока таких гарантий нет, тревога все равно осталась... Театров не может быть слишком много - «лишних» нет, они исчезают сами. Их только не надо убивать! Если город является, например, областным центром, он не может обойтись без театра. Куда людям податься?. Театр, конечно, может быть плохим, но завтра он может стать хорошим: придет новый интересный руководитель, и театр оживет, потому что хорошие артисты есть везде. Театры умирают, но и возрождаются - и часто на том же самом месте! Там, где есть труппа, где есть традиция, корни, театр обязательно возродится.
Это чудо, что наши театры вообще до сих пор существуют. Зарплаты у артистов ничтожные! Театры живы только благодаря энтузиазму актеров, которые хотят здесь работать, хотя могут этого и не делать: кинематограф, антрепризы - есть где заработать деньги на жизнь. Так что все артисты, работающие в репертуарных театрах, делают это исключительно из любви к театру, а не из привычки к жвачке, как ?утверждают некоторые наши упоенные собственным благополучием начальники. У нас нет гибкой системы надбавок, договоров, у нас по-прежнему нет контрактной системы. Нет ни средств, ни возможности маневра, для того чтобы сделать для людей привлекательной работу по контракту. Все эти проблемы связаны с жизнью страны и касаются не только театров, но и всей бюджетной сферы.
