|
Чайки, сестры, дяди Вани. Тоска по лучшей жизни и шанс посмеяться над этой недостижимой целью. Театральное пространство перенасыщено Чеховым, как воздух электричеством в предвкушении грозы. Но все новые и новые участники вливаются в этот бурный поток. Театр имени Ленсовета предлагает публике свою версию трех чеховских произведений - «Предложение», «Юбилей», «О вреде табака». Волей режиссера Андрея Прикотенко они стали спектаклем «Чеховъ. Водевиль».
«Пошив одного костюма из трех разных одежд» для режиссера не в новинку. Таким же образом он сочинил спектакль «Лерка», объединив одной героиней три разные истории. Теперь объединяющим стал герой, который сначала делает предложение, потом, оказавшись женатым, мучается в этом своем семейном заключении, а, оттрубив на семейной ниве 33 года, понимает, что напрасно делал это самое предложение. Жизнь пропала. Вот такой манифест о пагубности брака. Как замечательно заметил актер Александр Новиков, исполняющий главную роль и соединяющий спектакль в одно целое, «брак - не лучший термос для любви».
Впрочем, то, что мы привычно зовем любовью, практически всегда имеет совсем иное название. «Ломанувшись» в семейную жизнь, господин Ломов уповал на любовь, как и все на нее уповают. Да где ж ей образоваться, если люди скорее машины, чем человеки. Но остатки души жаждут счастья, а получают кукиш. Режиссер вместе с актерами убедительно демонстрирует нам сокрушительную победу серой реальности над розовыми мечтаниями.
Это, безусловно, - чеховская тема. «Большие» чеховские пьесы разворачивают ее во всей своей пронзительной безысходности. Но доктор Чехов знал, что мир таков, какой он есть, а жизнь не знает жанров - она смешна, трагична и абсурдна одновременно. Мне кажется, что Андрей Прикотенко пытался донести до публики именно это послание.
На мой взгляд, в спектакле пока нет равновесия между тремя этими «ингредиентами», хотя намерение его установить ощущается зримо.
Однако «Чеховъ. Водевиль» - не мертворожденный продукт, а живой и растущий организм. Глядишь, и уйдет из него то, что мне представляется недоверием режиссера к самому себе и к зрителям. Такое ощущение, что в стремлении быть понятым сочинитель пересолил. Мы, к примеру, и так верим, что госпожа Мерчуткина (Галина Субботина) готова на все, лишь бы вырвать из лап супостатов свои кровные, и сексуальное насилие над туповатым Шипучиным (Олег Андреев) смотрится, как вставной и необязательный «номер». И таких «блох» много. Может, они сами выскочат из спектакля, может режиссеру надо их половить. Не исключено, что актеры найдут зримое оправдание всем придумкам, и тогда отсебятина и вставные номера для зрителя со временем станут органичными.
Пока наиболее убедительна Главная Супружеская Пара - Александр Новиков (Ломов) и Ульяна Фомичева (Наталья Степановна). Причем Фомичева во всем этом придуманном режиссером море-окияне просто-таки купается, а потому и мне, как зрителю, хочется просто плыть за ней, наслаждаясь. А Новиков как будто сам на себя, привычного, оглядывается и сомневается - а туда ли я? По-моему, очень даже туда. И его последний монолог «О вреде табака» постепенно доходит до той самой чеховской пронзительной безысходности. Древние греки утверждали: «Женись! Повезет - будешь счастлив. Не повезет - станешь философом». Но из наших невезучих мужичков философов не получается, в лучшем случае - пьяницы, но от этого нашим бабам их еще жальче. Впрочем, жалко всех. И тех, кто понял, что жизнь пропала, и тех, кто остался в святом неведении. Закрадывается горькая мысль: ведь семеро детишек, что прижили герои в своем убогом существовании, под копирку повторят их печальный опыт.
И если кому-то появление многочисленных детских кроваток под финал «Предложения» кажется непонятным, то мне оно - весьма кстати. А не хватает, пожалуй, появления повзрослевших наследников в самом финале. Есть господин Ломов со своей Наташкой, и похожи они оба на моль, просидевшую всю жизнь в тесном шкафу с шубами. А детишек нет, а очень хочется увидеть выводок, чтобы понять все и окончательно. Но режиссер нас тут оставляет с носом - заявили деток, поминали всуе не раз, но до конца эту тему не отыграли. А жаль. Так мне кажется.
Слово «водевиль», выведенное в заглавие, не представляется мне жанром спектакля, а скорее - резолюцией на манифесте о прискорбности брака. Так и видишь, как кто-то водит пером и пишет неспешно: «Водевиль!». А под конец и вовсе: «Водевиль на оба ваши дома...»
Этот водевиль прекрасно проявлен и в сценографии, которую создали Мария Брянцева и режиссер Андрей Прикотенко, и в костюмах Ольги Лукиной. Никакого перебора в деталях, все работает, все со смыслом. И вязаный чепчик у Ломова в «Предложении», и наряд а-ля Анна Каренина у Мерчуткиной в «Юбилее». Во всем многообразии придумок не слишком мотивированной «блохой» вылезает разве что скелет в шкафу.
Что ж, читатель, если ты любишь Чехова так, как люблю его я, то есть - не как пыльного классика, а как человека, которого нам еще догонять и догонять, пытаясь постичь то, что он постиг сто лет назад, то тебе стоит отправиться на этот спектакль.
Ирина Жукова
|
