Почерк Бутусова узнаваем – черная цветовая гамма, идеально подходящая музыка, минимализм в декорациях, повторяющиеся сцены, искажающая хронологию нарезка сюжета, накаленный градус эмоций, мистические образы, складывающиеся из пластики. Но удивительно то, как каждый раз эти составляющие, накладываясь на материал, артистов, темы, превращаются в совершенно новую форму и звучат как-то иначе, не сливаясь с уже сказанным в других спектаклях режиссера.
Что мы делаем, когда чего-то страстно желаем? Прокручиваем желаемую ситуацию в голове раз за разом, добавляя новые краски и интонации или, наоборот, мысленно выкидываем лишнее. Один раз, второй, третий, четвертый — и вот уже то, чего так желали, становится одновременно близким и далеким.
Герои Бутусовских спектаклей как раз такие — страстно желающие чего-то люди. И эти желания и ожидания желаемого точно взрывают их, заставляя двигаться бешено и резко, а потом испепеляют — оставляя в холодной и пугающей своей бесконечностью статике. Леди Макбет (Лаура Пицхелаури в «Макбет.Кино»), Наталья Петровна (Анна Ковальчук в «Месяце в деревне»), Старик Моор (Вера Панфилова в «Liebe.Schiller»), Шанте (Александра Урсуляк в «Добром человеке из Сезуана») — они те самые горящие и сгоревшие.
Вот и герои спектакля «Сон об осени» не уступают своим предшественникам. Они до хрипоты хотят быть счастливыми — вот такое простое и даже банальное желание. Но для запутавшихся в своих жизнях, в своем одиночестве и даже во времени героев это куда больше, чем просто желание. Любовь они то приравнивают, то противопоставляют смерти. А о счастье даже не говорят, хотя ждут его в виде любви и в виде спасения от убийственного одиночества.
В черной коробке сцены холодная пустота — в глубине стоят напольные подсвечники, а по ходу действия сильно выходящий в зрительный зал планшет сцены в виде круга превращается в кладбище, усеянное огромными выцветшими крестами.
Жизнь приводит героев на кладбище. Именно тут Мужчина (Виталий Куликов) и Женщина (Ольга Муравицкая) оглядываются назад, пытаются вспомнить то, что когда-то было важно. С этих воспоминаний, взаимных упреков и взаимных желаний двух людей начинается спектакль.
И кладбище возникло не случайно: место действия — мир между жизнью и смертью, точнее — между любовью и смертью. Все в этом мире вертится по кругу, все возникает, как фантомы — то ли из прошлого, то ли из будущего, то ли из фантазий, страхов и снов настоящего. Нет ни имен, ни возраста, ни хронологии. Есть женатый мужчина, а есть женщина, которую он встретил на кладбище, и которую когда-то любил. Он то идет за ней бодрым шагом, то вяло тащится, то старается убежать от нее. А она — то ли любовница, то ли воплощение любви, то ли сама смерть.
Реальна ли она — остается загадкой. Столь же загадочны и персонажи Лауры Пицхелаури, перевоплотившейся до неузнаваемости. Эффектная красотка, она возвышается над этим миром, сидя наверху стремянки и укрыв все ступени подолом чрезмерно длинного платья. А уже в следующей сцене она древняя старуха со скрюченными руками и выпачканными мелом волосами. Она то мать, то жена героя. За сменой ее ролей не уследить, а в какие-то моменты два персонажа и вовсе сливаются воедино, выражая отчаянное желание любить и не отпускать, привязать к себе крепче. И обеих этих героинь словно разрывают на части противоречивые чувства. Как мать она не принимает новую возлюбленную сына, но пытается быть любезной, как жена — отчаянно хочет доказать, что любит и будет бороться за любовь, но в тоже время зовет соперницу снова и снова. Героини Пицхелаури притягивают к себе героя и тут же отталкивают его, а оттолкнув — снова начинают тянуть к себе.
Монологи о любви и обиде, а главное, о желании вернуть то давно утерянное чувство счастья, повторяются снова и снова. Эти слова, произнесенные то криком, то шепотом, засасывают героя точно в страшную воронку. В этом бесконечном круговороте герой Куликова не выдерживает и уходит. Уходит навсегда из жизни этих людей и из своей собственной жизни.
Его слова повторит герой Сергея Волкова. Он то с видом наивного ребенка, держащего в руке воздушный шарик, играет сына героя, то с усталость и безразличием на лице — его отца. Но вместе с этим он тут существо инфернальное, существующее по ту сторону жизни и смерти. На высоких ходулях и в закрывающем их длинном плаще он вышагивает по сцене, точно следя за всем откуда-то сверху. В нем весь мистицизм и — в чем парадокс — в нем же и надежда. Он будто ведет за собой, пытаясь спасти героев. Но они не замечают его, то проходя мимо, то обгоняя в беге по кругу. И его черные воздушные шары, которые он неустанно носит с собой и протягивает Женщине и Мужчине, так и останутся при нем. А такие же шары, прикрепленные к авансцене, в финале поднимутся к потолку, внезапно оторвавшись от земли, видимо, вместе с отмучившейся душой героя.
Нет героя — и нет больше веры. Никто не берет протянутую руку Женщины, и она так и остается стоять в нелепой и даже немного унизительной позе. Ее надежды рушатся, и вместо песчаных замков остается телега с песком, которым герой Волкова осыпает себя, точно ливнем прибивая к земле. А чтобы окончательно уничтожить все мечты без остатка, все место действия и все оставшиеся черные воздушные шары обрабатывают истребительной дезинсекцией из кислотно-салатовых пульверизаторов. И в этом мире не остается ничего, что может породить новую надежду.
Текст: Яна Чичина
Фото: Виктор Васильев
