БЕСЕДОВАЛИ — ЕВГЕНИЙ ТЕНЕТОВ, СЕРГЕЙ САМОДОВ
Петербургский театр им. Ленсовета привез в Архангельск два знаменитых спектакля: Юрия Бутусова «Город. Женитьба. Гоголь» и «Без вины виноватые» в постановке Олега Левакова. Пока актеры репетировали на сцене театра драмы им. М. В. Ломоносова, мы «сообразили на троих». Евгений Тенетов и директор театра драмы Сергей Самодов поговорили с великолепным актером и очень душевным собеседником, артистом Сергеем Мигицко об Одессе, Гоголе и о том, откуда берутся актеры.
Тенетов: Сергей Григорьевич, вы успели посмотреть Архангельск?
Мигицко: Я здесь не в первый раз. Архангельск — город на воде. Река — это главная достопримечательность и ценность города. Это сразу понимаешь. Конечно, сейчас холодно и как следует погулять не удалось, но вчера мы выходили на берег Северной Двины. Активный лед идет! Красота! Я из Одессы, это тоже город на воде, и мне эта стихия близка с детства.
Тенетов: Вот как раз про детство… Откуда берутся актеры? Как человек рождается актером?
Мигицко: Все с детства. Нужно, чтобы ребенок любил все, что связано с искусством: музыку, песни, танцы. Любил баловаться и не стеснялся это показывать. Чем больше, тем лучше. Я прошел школьную самодеятельность, народный театр. У нас в школе была хорошая самодеятельность. Преподавательница русского языка и литературы Юлия Моисеевна очень любила с детьми ставить отрывки, а иногда и большие пьесы. Она умела зажигать огонек.
Тенетов: Одесса напитала Вас творчеством?
Мигицко: Вне всяких сомнений. В Одессе целая плеяда артистов появилась: Стоянов, Карцев, Ильченко, Жванецкий. Я уж не говорю про Утесова! Одесса очень много дала талантливых людей нашей стране, да и миру. В Одессе была непередаваемая живая атмосфера, во всех дворах пели под гитару, накрывали столы, бесконечно талантливо шутили.
Тенетов: Насколько я знаю, у вас отец офицер. Военные обычно люди строгие, для них профессия артиста немного несерьезна.
Мигицко: Как сказать… Мой отец и дед — оба фронтовики. Отец меня видел военным. Потом он принял мой выбор, ему было очень приятно, что у меня что-то получается.
Тенетов: После роли Хлестакова?
Мигицко: Ну да, наверное. Хлестаков ему очень понравился. Ему приятно было, что его сын — известный артист.
Самодов: Ваши дочери пошли по Вашим стопам. Насколько Вы поддерживали их решение?
Мигицко: Я даже и не знаю. Они выбор делали сами. В частности, старшая дочь — Катя — училась во французской школе, она замечательно знает язык, может быть, я мечтал видеть ее дипломатом… Но она выбор сделала сама. Очень серьезно готовилась: поехала в Москву, поступила в Щукинское училище, а потом поступила служить в «Ленком». Младшая — Аня — очень долго делала выбор. Потом все-таки тоже сделала выбор в пользу театра.
Тенетов: Отслеживаете их деятельность? Ходите на спектакли?
Мигицко: Конечно! Аня в ТЮЗе им. Брянцева в Петербурге. Конечно, я смотрю её спектакли. Там очень хороший театр и коллектив.
Самодов: Сейчас пришла новость, что театру «Ленком» присвоено имя Марка Захарова. Тут же сразу появились разговоры: почему бы театру им. Ленсовета не присвоить имя Игоря Владимирова? Как бы вы отнеслись к такой инициативе?
Мигицко: Я бы отнесся очень хорошо. Игорь Петрович Владимиров очень много вложил сил, таланта и энергии в наш театр. Он был настоящий мастер-режиссер. Я ему очень благодарен.
Самодов: Вы учились у него на курсе, но при этом вы же не сразу попали в «Ленсовет»? Почему?
Мигицко: У меня были кое-какие дисциплинарные нарушения. Это было очень давно и неинтересно (смеются). Игорь Петрович меня очень многому научил. Мы звали его батька, для нас он был как отец. Сразу он меня в театр не взял, сначала полгода я работал в Малом драматическом театре, сыграл там спектакль. Меня очень сильно тянуло обратно. Я даже ушел в армию, а потом я вернулся в театр Ленсовета. И с осени 1975 я работаю в театре имени Ленсовета.
Тенетов: Как получилось, что вы сразу попали в кино к такому популярному режиссеру как Гайдай?
Мигицко: Леонид Иович меня не знал, директор фильма Эдуард Волков меня ему представил. Я очень серьезно пробовался, конкурировал с очень известными актерами, но вот выбор пал на меня. Для меня это огромное счастье — встретиться с Леонидом Гайдаем на площадке. Помимо всего того что я попал на эту роль, я попал в компанию таких замечательных артистов! Было у кого учиться и на что смотреть.
Самодов: А что опыт в кино дает артисту, который потом выступает на сцене?
Мигицко: Это, конечно, разные истории. Но, наверное, прибавляется уверенность. Ты нужен, с тобой считаются, тебя уважают. Уверенность дает обилие работы. Когда работы много, и она разная, когда ты чувствуешь, что тебе доверяют, и появляется сценическая уверенность.
Тенетов: Какие Ваши любимые роли?
Мигицко: Самые сложные: Хлестаков у Гайдая и Андерсен у Рязанова.
Самодов: И на Андерсена вас ведь не сразу взяли?
Мигицко: Было 11 или 12 пробных дней. Я проиграл с разными партнерами, проиграл весь сценарий от начала до конца (смеются). Я не знал, когда закончатся пробы, потому что Эльдар Рязанов не останавливал пробы. Он был очень сильным и ярким человеком, должен был быть убежден, что это тот самый Андерсен. Но эта роль — мечта. За неё стоило бороться.
Тенетов: А из театральных ролей какие запомнились?
Мигицко: Мы говорили о «Ревизоре». У меня есть мостик от Хлестакова к городничему. Не знаю, где вы найдете того, кто играл и Хлестакова, и городничего. Это очень разные типажи. Я люблю своего Хлестакова из кино и очень люблю своего городничего из -спектакля. Вообще, у Гоголя очень много загадок во всех произведениях. На многие мы так и не ответили, еще предстоит.
В плохом человеке нужно найти хорошее, а в хорошем — плохое и так далее. После «Ревизора» ко мне подходили люди и говорили, что им жалко городничего.
Тенетов: Когда вы над ролью гоголевской работаете, вы какую-то современную ассоциацию проигрываете? С нынешним временем проводите параллели?
Мигицко: Конечно. Я, вообще, стараюсь вспоминать живых знакомых людей, похожих на этих персонажей. У нас был спектакль «Самодуры». Потом ко мне подходили несколько друзей и говорили: «Ну ты прямо с меня играл!» (Смеются) Всегда же хочется, чтобы твой герой был живым, а не картонным. Кстати, Вы спросили меня о любимых ролях зря, потому что я люблю все свои роли. Это тайна — прикоснуться к роли. Какой она получится, как к ней подступиться? В плохом человеке нужно найти хорошее, а в хорошем — плохое и так далее. После «Ревизора» ко мне подходили люди и говорили, что им жалко городничего.
Самодов: То есть в вашей интерпретации городничий именно такой? Вызывающий сочувствие?
Мигицко: Я предлагаю свою версию. И Плюшкина я бы хотел, чтобы было жалко.
Самодов: Мы с Вами говорим преимущественно о классических произведениях. А есть ли, на Ваш взгляд, авторы и произведения, которые могут в будущем стать классикой?
Мигицко: Не знаю. Например, Вампилов.
Тенетов: Уже 50 лет прошло.
Самодов:А если взять более современные? 90-ые годы?
Мигицко: Я не имел в последнее время опыта в современном материале.
Тенетов: Как вы, кстати, относитесь к экспериментам театральным? Нравится то, что делают Серебренников, Бутусов, Могучий?
Мигицко: Нормально. Я очень люблю спектакли Могучего, мне очень легко было работать с Бутусовым. Я очень легко шел на его предложения, вместе искали и находили.
Самодов: У нас заканчивается Год театра. Каким этот год был для вас?
Мигицко: Замечательным. У меня премьера «Мертвых душ» получила очень хорошую критику. Мы очень любим этот спектакль. Театр — история бесконечна. Театральному году не может быть конца…
Самодов: Главное, что и начала тоже (смеются).