В марте Эльдар Рязанов заканчивает съемки очередного фильма. Его рабочее название «Андерсен: фантазия на тему». Ганса-Христиана Андерсена играет Сергей Мигицко.
Новую работу прославленного режиссера мы увидим еще нескоро - впереди монтаж и озвучание. А вот другие новые работы Мигицко - народного артиста России и одного из лучших ее, России, актеров - к счастью, можно увидеть и раньше, и чаще. Чуть не через день он выходит на сцену родного Театра Ленсовета, куда попал, поступив на курс к возглавлявшему театр Игорю Владимирову, а по окончании института остался в труппе, в которой и состоит уже 32 года.
- Когда я узнал, что ты играешь Андерсена, хлопнул себя по лбу: как же раньше никто не обращал внимания на ваше необыкновенное сходство. Наверно, и сценарий Рязанов вместе с Ираклием Квирикадзе писал под тебя?
- Вовсе нет. Эльдар Александрович, встретив меня в Петербурге на одном мероприятии, сказал, что он приступил к съемкам этого фильма и что там имеется роль некоего человека по имени Мельхиор. Это реально существовавшее лицо, глава богатой семьи, владевшей, в частности, игрушечным магазином. Он много лет был другом и покровителем Андерсена, тот подолгу жил в его доме. У Мельхиора несколько симпатичных трогательных сцен, и я с радостью согласился приехать в Москву на фотопробы.
- А на Андерсена кто был утвержден?
- Не имеет значения. Но артиста уже выбрали - он должен был играть героя на протяжении всей жизни, и молодого, и старого. Так вот, я приехал сняться на Мельхиора, зашел в группу - и увидел, что вся стена обклеена портретами Андерсена в разные периоды жизни. И некоторые из них были очень похожи на кое-какие мои фотографии в разных ракурсах. Тут уж и вся съемочная группа резко повернула головы в мою сторону. Позвали Эльдара Александровича, который тоже раз десять поглядел то на меня, то на портреты. Меня сфотографировали, и я уехал. А по дороге на вокзал, на «Невский экспресс», меня остановил телефонный звонок - звонила ассистентка по актерам: «Сергей Григорьевич, у вас нету сына?» Как человек с фантазией я сразу понял, к чему этот вопрос, - «Сына у меня нет, но если вы имеете в виду молодого актера, который на меня похож, такой актер есть - в Москве в театре «Ленком», симпатичный парень, его зовут Станислав Рядинский». Который в итоге и играет Андерсена в молодости.
- Ты знаешь его по театру или по сериалам?
- Моя дочь Екатерина Мигицко третий сезон работает у Марка Анатольевича Захарова, она нас и познакомила. А здесь, в Петербурге, у нас со Стасом случилась просто анекдотическая история. Этот фильм - не просто биография Андерсена, в нее вклеиваются сказки: «Принцесса на горошине», «Огниво», «Тень» и другие. Во всех героинях Андерсен видел Йенни Линд, знаменитую певицу, его музу, которую он бесконечно любил и которая его отвергла. А в героях - себя. И вот в «Тени» Ученый - я, а Тень - Рядинский. «Тень» снимали здесь, в Петербурге. Хореограф Владимир Викторович Васильев поставил темпераментный танец на пять минут, и после его трудной репетиции мы со Стасом отправились в спортзал. А я туда хожу уже много лет, там собирается компания людей разных профессий, мы все давно и хорошо друг с другом знакомы. И я говорю: «Друзья мои, прошу любить и жаловать, это...» - «Не надо, не надо, мы и так видим, кто это, полюбим, как тебя». Они решили, что это мой внебрачный сын.
- Ты прихрамываешь - это после спортзала?
- После катка. В картине есть сцена на катке, и я сейчас каждый день учусь кататься на коньках, на которые не вставал никогда в жизни. Еще мне пришлось научиться ездить на лошади, что оказалось совсем не легко.
- Ты же спортсмен.
- Я играю в мяч, но лошадь к мячу не имеет никакого отношения. Впервые я сел на лошадь на съемке, получил от Эльдара Александровича серьезный нагоняй и вынужден был пойти в конноспортивную школу на 15 занятий. На первом же конь меня высадил. И я, пока летел через его голову, до соприкосновения с землей очень радовался. Но в итоге какие-то навыки получил - и целую неделю снимался верхом.
- Рязанов в одном интервью сказал, что для авторов сценария имело значение то, что Андерсен умер девственником. Есть точка зрения: талантливые люди сублимируют в творчестве свои сексуальные проблемы. С другой стороны, например, Бах или Гегель - благополучные отцы семейств, что никак не повредило их гению. Ты согласен, что талант все-таки предполагает некоторую ненормальность?
- За много лет работы я встречал немало артистов, режиссеров, музыкантов, так сказать, со странностями. У многих были и остаются те или иные комплексы, есть они и у меня самого, от этого никуда не денешься. Но мы ведь одаренных людей любим не за комплексы, а за талант, правда? Андерсен, наверное, в самом деле был не вполне нормален. В детстве его сказки казались мне более оптимистичными. А сейчас вижу, какие они печальные и страшные: дети в них ломают руки-ноги, болеют, умирают... Но вместе с тем он - потрясающая, великая фигура.
- Эльдар Рязанов - главный отечественный киносказочник. Андерсен для него - лирический герой или все-таки предмет отстраненного исследования?
- Мне кажется, просто фигура Андерсена ему очень интересна. Он вообще любит талантливых людей. Он - интеллектуальный режиссер, ему доставляет удовольствие разгадывать психологические ребусы. Чем сложнее - тем ему интересней.
Он и сам потрясающий мужик, очень неординарно мыслящий. Притом в свои 78 он очень темпераментный, абсолютно эмоционален, находится в отличной психофизической форме. И необыкновенно терпелив, стоек. Мы снимали в тяжелейших условиях, в шторм на море - и Эльдар Александрович наравне со всеми переносил эти тяготы.
- Когда-то ты сыграл Хлестакова в «Инкогнито из Петербурга» Леонида Гайдая. Ты можешь сравнить работу у двух самых крупных российских комедиографов: тебе комфортнее в эксцентрике Гайдая или в лирике Рязанова?
- О комфорте вообще говорить не приходится. Не было легко ни там, ни здесь. Леониду Иовичу, светлой памяти, я низко кланяюсь и чрезвычайно ему благодарен за прекрасный урок жизни и творчества, который он мне преподал. Но жалею об одном: я попал к нему слишком молодым. Хотя, с другой стороны, когда же и играть 23-летнего Хлестакова? - а мне было 24. Но я не был готов к этой работе, у меня еще не накопилось ролевого багажа. Еще бы годика два-три...
- Говорят, Гайдай был диктатором на площадке.
- Не могу так сказать. Он был жесткий человек. Он снимал по 10-12 дублей, пока не добивался своего. Но и Эльдар Александрович - жесткий человек. Это профессия такая. Если человек четко знает, чего он хочет, - а мне кажется, и Гайдай, и Рязанов всегда это знали, - он добивается нужного ему результата.
- В 24 ты играл в основном острохарактерные роли, потом появились более серьезные. Но и эксцентрика никуда не делась. Какой из этих двух путей кажется тебе более перспективным в дальнейшей карьере?
- Действительно, еще в институте стало понятно, что я комик-эксцентрик. И первые роли - атаманша в «Снежной королеве», Осел в «Бременских музыкантах» - были такие. И шли долгие-долгие годы, а я все играл в «Левше» этого министра иностранных дел Кисельвроде... Но потом в какой-то момент меня стали разворачивать на серьез - ничего, кроме благодарности, не испытываю к этим режиссерам. Потому что на самом деле я не такой дурак, как это кажется. Я много думаю о себе, об окружающих, об искусстве, мне есть о чем рассказать. И сейчас у меня уже целая галерея серьезных работ - я играл и Великатова в «Талантах и поклонниках», и пьесы Тома Стоппарда, Бергмана, Кундеры, Пинтера, и увенчалось все это «Фредериком». Вот что я понял про себя к сегодняшнему дню: для меня не имеют значения ни внешность человека, ни возраст - мне интересен характер. Я люблю людей необычных, нестандартных, меня к ним тянет. Вот серость меня очень пугает, отталкивает, напрягает. И ты можешь быть абсолютно спокоен: я не остановился. Я еще буду пробовать, искать.
«Фредерик, или Бульвар преступлений» - пьеса популярнейшего и в Европе, и у нас драматурга Эрика-Эммануэля Шмитта, рассказывающая о великом французском актере XIX века Фредерике Леметре. Его в Театре Ленсовета играет Мигицко - и эта роль стала настоящей выставкой достижений его профессионального хозяйства. В течение нескольких часов перед зрителем развертывается вся его практически безграничная палитра - от тонких, нежных, притом ничуть не приторных интонаций до ослепительных, невероятных комедийных сцен, исторгающих из зала буквально гомерический хохот. Но «Фредерик» - бенефис Сергея. А вот недавно мне довелось увидеть его, так сказать, в менее благоприятной обстановке, но и там он был поразителен.
«Приглашение в замок» Ануя - рыхлая пьеса, скверный, вялый спектакль... В программке написано: «Мессершман, богатый банкир - нар. арт. России Сергей Мигицко». В первом акте он появляется пару раз, произносит пару реплик. Думаю: зачем первому актеру труппы эта роль? Чтобы получить ответ, надо дождаться второго акта. У этого самого Мессершмана - огромная сцена: король бирж, финансовый владыка полумира пытается за деньги купить своей дочери счастье. Притом он насквозь болен и земные радости ему недоступны. Притом он вспоминает нищее еврейское детство. Притом он решает отказаться от своего богатства. И т. д. Спектакль «Приглашение в замок» останавливается - и начинается личный спектакль Сергея Мигицко. Это, доложу вам, такой праздник самодостаточного мастерства, какого я давненько не видел! В страшном полутрупе просыпается темперамент, спрятанная стальная воля лезвием выскакивает наружу. Однако же актер нигде не сливается с персонажем - он, как всегда, ироничен и не забывает напомнить, что пугающее, смешное и жалкое в жизни неразрывны.
- Я таких людей встречал в моем родном городе Одессе. Я видел, как ведут себя серьезно богатые люди - увы, они тоже плачут. И тоже совершают какие-то неожиданные поступки. Вдруг раскрываются - и тут же закрываются опять. И в Нью-Йорке, где я был на гастролях, встречался с такими людьми - и они тоже не чужды сентиментальности.
- Многие твои герои - люди ущербные, маргинальные, закомплексованные. Ты соглашаешься на эти роли, потому что они дают возможность сочинить острый смешной рисунок, или такие характеры тебе еще и внутренне ближе, чем гармоничные и благополучные?
- И то, и то. Я всегда жалел людей ущемленных, старался быть им полезным. И с детства всегда очень подробно останавливался на каждом нестандартном человеке, исследовал его извне и внутрь старался забраться. В психологических тестах есть вопрос: вы предпочтете общение с кем-то или чтение книги. Я везде подчеркиваю: общение.
- «Фредерика» во Франции играет Бельмондо, а в Москве - Василий Лановой. Ты хотел доказать, что можешь быть героем-любовником не хуже, или наоборот, что это не героическая, а характерная роль?
- Недавно на спектакле был сам Эрик-Эммануэль Шмитт - и он сказал, что это был самый счастливый день в его жизни. И еще он заметил: Бельмондо - тоже не красавец, но он забирает открытостью, нервом. Как сыграть великого артиста? Не помню, кто из критиков написал: Мигицко играет трудягу, фанатика. И был прав. В то время в театре каждые две недели была премьера - эти ребята работали на износ! Но, в сущности, сейчас то же самое - все талантливые актеры играют ежевечернее. Если спектакля нет - снимаются. Нет съемок - идут в антрепризу. Потому что сцена - это страсть. Если она есть - будет толк, если нет - толку не будет. А потом, передо мной стояла целая галерея Фредериков нашего русского театра - Владислав Игнатьевич Стржельчик, Игорь Петрович Владимиров, Евгений Алексеевич Лебедев, яркие, одержимые люди. Вот такого я постарался сыграть. А юмор есть в самой пьесе.
- В «Горе от ума» ты играл с Олегом Меньшиковым, спектакль «Интимная жизнь» играешь с Михаилом Боярским. Тебя не уязвляет, что публике часто важнее видеть живьем звезду, чем объективное качество работы всех участников?
- Я еще, кстати, играл и с Геннадием Викторовичем Хазановым в спектакле «Труп на теннисном корте». Были у меня амбиции, когда меня пригласил Меньшиков? Конечно, были, но я не ставил себе задачу дать Олегу Евгеньевичу прикурить или что-то там еще. Я очень люблю Олега, чрезвычайно его ценю, он необыкновенно одаренный человек. Олег, игравший Чацкого, выбрал себе в партнеры весьма молодых артистов, которые к тому времени еще ничего не сыграли и сразу получили основательные роли. А меня там принимали как мастера, со мной считались. У нас был ансамбль, очень хорошая атмосфера, и всякий раз, когда я появлялся в «Горе от ума», меня переполняла огромная радость. Жаль, что спектакль жил только два года, прошел всего 80 раз - а мог пройти еще двести.
Точно так же получаю огромное удовольствие от работы с Мишей Боярским. Мы знакомы много лет, дружим семьями.
Что же касается антрепризы - я не считаю, что антреприза - это халтура. Это временное объединение актеров хорошего класса, которым хочется вместе поработать. Зритель пришел, сел в кресло, и его не волнует, антреприза это или репертуарный театр. Это спектакль.
- Я же не говорю, что ты в антрепризе халтуришь. Но не обидно, что публика пришла не на тебя - в отличие, скажем, от «Фредерика» - и не возникает ли желания доказать, кто тут на самом деле артист?
- Я свое скромное имя завоевывал сам, никто мне не помогал. Первую главную роль сыграл через 14 лет работы в театре. И я помню уроки Владимирова: появляясь даже в маленькой роли, настаивайте на ней, работайте на ансамбль. Конечно, я не такой уж гладкий, наверно, где-то тяну одеяло на себя чуть больше, чем нужно. Но часто тягание одеяла на себя очень близко к желанию хорошо сыграть. Иногда путаешь эти два понятия. Пусть зрители простят меня за это. Конечно, порой усталость не позволяет сыграть в полную силу. Но все равно я стараюсь, чтобы не было проходных спектаклей.
Дмитрий Циликин
