Людмила Филатова Как себя чувствует сегодня заслуженная артистка России, лауреат «Золотого софита», одна из самых востребованных актрис театра им. Ленсовета, любимица публики Светлана Викторовна Письмиченко - в родном театре, в профессии вообще?
Светлана Письмиченко (после долгой паузы) Честно говоря, есть ощущение... не то чтобы краха или кризиса, но какого-то профессионального ступора. Не только в театре, но в театре - особенно. Я работаю в театре Ленсовета уже двадцать пятый год, сравнивать есть с чем. Мы все перестали слышать и понимать друг друга. Если, например, раньше твердо знали, что у нас есть свой зритель, то теперь... «Легкая походка» (помните, о нас говорили - «театр легкой походки»?), боюсь, уже окончательно утрачена. Возможно, с потерей художественного руководителя. Вот недавно показали фильм «Тайна двух океанов», я опять увидела Игоря Петровича Владимирова, его лицо красивое, и так защемило сердце... Может, это возраст? (Смеется.) Когда вспоминаешь юность, все видится сквозь розовые очки, кажется, что тогда все было прекрасно. Конечно, это не так. Но если говорить о сегодняшнем положении театра, он, думаю, переживает очень тяжелое время. Тяжелее, чем в 1990-е, в период пустых залов. Тогда все понимали, почему они пустые - у людей не было денег, да что там - просто боялись выходить на улицу! А сейчас... полное ощущение надвигающейся катастрофы, и экологической и культурной. Актеры перестали ходить друг к другу на премьеры, нам неинтересно, что происходит с коллегами. Нас не волнуют их удачи и неудачи. Нас могут обидеть или уволить, не объясняя причин. Может, пора создавать актерские профсоюзы? Говорят, время репертуарного театра ушло, на смену худрукам идут директора. В нашем театре был редкий случай совмещения. Владислав Борисович Пази был директором, но и худруком - и ставил перед нами в первую очередь творческие, художественные задачи. Следил за судьбой каждого артиста, был несомненным лидером - но его не стало...
Худсовет, директор, главреж могут наметить список премьер, но это все не означает, что у театра есть собственная творческая линия, что труппа реализуется в полной мере. Выбор пьес зачастую бывает спонтанным, неконцептуальным, в угоду определенным артистам. А приглашенные режиссеры и сами порой не знают, что с нами делать. Вот и слышишь: «Ну, что там у вас, на премьеру приходить?» - «Ой, не знаю, что получится...» Сейчас бывает так, что артист больше знает про пьесу, чем режиссер. Режиссеру иногда важнее загромоздить пространство сцены, создать нам кучу препятствий, и артисту уже и не до пьесы, не до роли - быстрее бы до конца! А бывало, выйдет на сцену мастер, вперед к зрителю, и - монолог минут на двадцать, да со слезой, аж до последнего ряда...
Филатова «Вперед к зрителю» - это значит, разговор тет-а-тет? Но нас учили, что высказывание - в первую очередь прерогатива режиссера.
Письмиченко Я так считаю: сейчас, в эпоху всеобщего хаоса, безнравственности, актер должен быть миссионером, носителем духовности, мыслей, чувств, переживаний... а не ставить «галочки» в репертуаре.
Филатова Судя по вашим словам, несмотря на занятость, вы тоже считаете, что творчески не реализуетесь?
Письмиченко Нет, ну конечно, о себе я не могу сказать, что остановилась. Работы много, есть антрепризные проекты, гастроли. Но ведь посмотрите, у многих наших артистов всего 2-3 выхода в месяц. Это говорит о том, что нарушены некие биологические ритмы, актер, как спортсмен без тренировок, теряет квалификацию. А когда он еще заявляет: «Я не занят в спектакле, и слава Богу!» - вот это уже грустно... Знаете, когда еще Игорь Петрович был жив, ходила такая частушка: «Я детей рожать не буду, замуж тоже не пойду, дайте выйти мне на сцену, а уж там не пропаду!». Детей я, слава Богу, родила, замуж вышла, но театр был приоритетом в моей жизни всегда. И формировалась я именно здесь. Что за атмосфера была! Прекрасные капустники, после спектакля люди как-то стремились собраться вместе... Уже лет шесть мы не устраивали праздников. Нет повода. Просто друг друга с чем-то поздравить - да, и не более. Раньше я читала распределение - «Ой, Маркина, Кушаков, Ракшина, ура, вместе будем чудить, играть в удовольствие!» Чувство ансамбля (это всегда было особенностью нашего театра!), взаимная заинтересованность друг в друге. Пример тому - лучшие спектакли Владимирова и Пази. И «Самодуры» Казаковой... когда на выпуске все сидели в зале, а не в буфете. Владимиров это очень ценил и, уже будучи человеком пожилым, превращался в мальчишку. Взлетал на сцену, показывал, как надо, смешил... Возникала атмосфера озорства, импровизации, а что может быть ценнее в репетиции? Сейчас в зале на генеральных - тишина и пустота. И это убивает! Равнодушие! (Пауза.) После «Доброго человека из Сычуани» во мне что-то надорвалось. Я к этой роли шла много лет... И на репетициях вдруг проснулось забытое чувство счастья от процесса - а потом все ушло, коллеги решили, что спектакль надо снимать. Несмотря на высшую театральную премию, сейчас спектакля нет. Им виднее. Но «Человеку...» не дали встать на ноги, окрепнуть. А главный режиссер Гарольд Стрелков устранился. Если бы в театре был настоящий худрук - такой ситуации не возникло бы...
Филатова Каким же был раньше актер театра Ленсовета? И каков он сейчас?
Письмиченко Человек приходит в театральный зал, чтобы получить положительную эмоцию. Не поумничать, не пофилософствовать с холодным носом, а смеяться, плакать, сопереживать! Наш театр всегда умел эту эмоцию дать, потому что актерский организм был открыт, а когда открываешься - проще взаимодействовать. Сейчас театр Ленсовета это свойство стремительно теряет. С другой стороны, репертуар упрощается. Может, кино и телевидение здесь сыграли свою роль. Люди вечером приходят с работы, включают телевизор и ежедневно видят всю эту ерунду - невольно мозги цементируются. Все время одни и те же лица, бесконечные одинаковые сериалы. Приходят в театр - вроде бы за чем-то другим, но и здесь все то же самое. И вот наступает некая «теплохладность»... ее не должно быть в театре, это страшное состояние. Вне любви, вне чувств. А люди так нуждаются в простых, понятных человеческих историях! Я это чувствую по залу. Пытаешься что-то искренне проживать - отклик моментальный. Зритель вообще не терпит фальши, скуки, лукавства... И, вроде как артист тоже этого не терпит. Но вот парадокс. Между нами возникает стена. Мы как будто говорим: «Ну, мы сейчас немножко в театр-то поиграем...». А они в ответ: «Ну поиграйте, только мы тоже тут... не сильно подключаемся!» И возникает момент отчуждения...Конечно, хочется верить, что не так все безнадежно. По логике вещей, ты должен достичь нижней точки, а потом будет подъем, я в это верю. Просто для театра Ленсовета, да и вообще для русского театра, нужна идея. Отсутствие идеи дает вакуум.
Филатова Но ведь и зритель тоже бывает «тяжелый». Капризный, злой, невоспитанный...
Письмиченко Безусловно. Но это объективная данность. Может быть один-единственный человек, на сцене или в зале, который формирует энергетическую яму. Театр - обмен энергиями, положительной, отрицательной, энергию отдают или отбирают. Сейчас, я считаю, театр отбирает энергию. А может, актерам и отдавать-то нечего?.. (Смеется.) Почему я вспоминаю прошлое с такой нежностью? Мы, артисты, отправляли «посыл любви» в зал, зная что-то большее о жизни. Что-то, как нам казалось, важное, сокровенное, чем хочется поделиться - за тем и шли на сцену. Делиться было чем, а сейчас энергия ушла.
Филатова Ну, чтобы поделиться, одной энергии, наверное, маловато. Есть же понятие «актерский класс». Вы же не случайно вспоминаете Игоря Петровича Владимирова, вашего педагога...
Письмиченко Такое впечатление, что «на артистов» сейчас учат везде, в любом вузе, даже в экономическом. Якобы это так просто, что можно научиться быстро и без усилий. Я не понимаю, почему эти... курсы называются актерскими классами. Актер - профессия, которая требует овладения ремеслом, наработанных навыков. Это и образование, и, безусловно, воспитание. Раньше ты понимал, что нельзя курить и орать, когда старшие коллеги на сцене. Театр - не храм, но в нем рождаются определенные энергии, тонкие, едва уловимые, что не терпят быта и цинизма. В театре должен быть свой кодекс: система взаимоотношений, основанная на уважении друг к другу.
Филатова Не думали сами попробовать преподавать?
Письмиченко Я задавала себе этот вопрос. Наверное, потому что уже накопила что-то. Но это такая колоссальная ответственность! Все равно что воспитывать детей - а у меня двое сыновей, я знаю, что это такое. Какое семечко уронишь - такое в них и прорастет. Есть, я вижу, гиперорганичные ребята, но необученные, ничего не умеющие. Он вроде бы такой яркий, из него дует во все стороны, но если голая энергия и больше ничего - это не артист. Как их учат? «Ну, ребята, походите в театр, посмотрите... и сделайте так же». Однажды мне даже профессиональный режиссер сказал: «Вы видели „Кавказский меловой круг"? А давайте сделаем так же!» - я чуть со стула не упала. С первого курса играть на сцене? Да, мы у Игоря Петровича тоже были заняты в спектаклях, выходили в массовке, произносили парочку реплик... только-только делали робкие шаги. Сейчас никто не боится, играют роли, но ведь есть опасность просто сломать хребет! И потом не восстановить, никакая реанимация не поможет. Ты в профессии растешь постепенно: психология, психофизика, фобии, комплексы... умение отстраниться, углубиться... настолько все серьезно! Это душа человеческая, которая имеет дело с огромным количеством зрительских душ. Актерский организм формируется десятилетиями. Хотя в юности кажется, что ты уже готов реализовываться, но ты лишь яркая звездочка, а не артист. Рановато. Все должно быть как в природе: зернышко, потом маленький листик, потом веточка... и только потом плоды.
Филатова А у вас самой был такой момент, когда вы в полной мере почувствовали себя настоящей актрисой?
Письмиченко (смеется) О, да! На четвертом курсе! Играла с Леной Соловей, приезжали мальчишки-поклонники... А с годами уверенности в себе становилось все меньше и меньше. Ты никогда не доволен, всегда понимаешь, что мог бы сделать что-то по-другому... Только в финале спектакля ясно, как ты сегодня отработал. По поклонам. Вообще, профессия наша так устроена, что чем больше амбиций («Я! Я - актриса, я - получила роль!»), тем меньше получится воплотить. Если ты думаешь только о себе - это ни к чему не приведет. Только углубление в материал, интуитивное приближение к автору. Остальное - от лукавого.
Филатова Тем не менее существует миф о том, что актер - существо от природы самоуверенное. Ты, мол, должен быть уверен в собственной гениальности, иначе - не выживешь, заклюют, сожрут. Нельзя сомневаться в себе...
Письмиченко Самоуверенность - свойство глупых артистов и вообще глупых людей. «Я - гений!» - пограничное состояние, близкое к сумасшествию. Мудрость, конечно, приходит не сразу, но либо ты защищен своими убеждениями, либо нет. И, конечно, чувство юмора - нас Игорь Петрович этому учил. «Ты чуть-чуть посмейся над собой!» В любой, абсолютно любой ситуации. Ищи в печальном смешное, в смешном печальное, а грань - она и есть мастерство. Любой перебор - уже не искусство... Искусство - это когда мы смотрим и думаем: «А я бы так не смог!» Только не с завистью, а с восхищением... Тогда это дает тебе пространство разгона. Зависть - другое. Хотя между людьми театра в этом смысле непростые отношения. Ты получил роль, а я не получила. Тебя похвалил режиссер, а меня нет... Но мне повезло. Например, мы с Ирой Ракшиной прошли вместе большой путь, мы даже, в общем-то, одного плана актрисы, просто она поярче, а я полиричнее, но у нас всегда был только дружеский, творческий союз. И это идеальная модель существования в театре. Чтобы хотелось работать друг с другом и знать, что только мы можем что-то сделать так, как никто никогда не сделает. Думаю, что артистов хоронили за церковной оградой не за профессию, а за образ жизни - разгульный, блудный, завистливый и злобный, у всех на виду. А сама профессия наша прекрасна: объяснять людям посредством ролей, что хорошо, что плохо, что надо ценить жизнь, счастье, а не погибать от невежества и нелюбви к себе. Что надо любить ближнего всепобеждающе - разве эта миссия не от Бога? Только режиссерам надо ставить артисту творческие задачи, а не заставлять биться за место под солнцем...
Филатова Есть еще мифы. «Артист должен страдать», «артист должен жить впроголодь»...
Письмиченко В страдании растет душа - это чистая правда. Вообще, полностью благополучные люди - редко таких, правда, встретишь - опасные люди. Так что для актера - это правильный постулат, но и садо-мазо быть не должно, все происходит так, как дает Бог. Сколько человек может вытерпеть, столько и посылается ему. Но если мы занимаемся актерской профессией, мы должны исследовать суть человеческой души. Это, конечно, не научные изыскания, а внутренняя работа. Любой человек все равно - космос, и макро-, и микрокосмос. Прикасаясь к любой драматургии, интересно понять причины и следствия. Почему человек так поступает, отчего он страдает? Вот если артист идет этим путем, он всегда достигает успеха. А если, получая роль, он занимается просто внешним пребыванием на сцене, формальным произнесением текста - это всегда видно, даже обывателю. Мы же общаемся не словами! Вернее, словами - только на самом первом уровне. Должен ли быть артист голодным? Ну, во всяком случае, не должен быть слишком сытым... объевшимся и сонным. (Смеется.) Поверьте мне, важнее, чтобы артист хорошо отдыхал. Тренер Москвина как-то сказала, что фигуристы на льду рвут аорты, - а артист на сцене рвет сердце... Эта профессия требует колоссального здоровья. Поэтому питаться надо так, чтобы не получить язву. Ведь у тебя каждый вечер стрессы, и ты к этому никогда не привыкнешь.
Филатова Мой любимый вопрос: что должно произойти, чтобы вы ушли из театра в другую профессию? Есть вообще на свете такая вещь?
Письмиченко Уйти из театра? (Долго молчит.) Ну, только если бы я была многодетной мамой, наверное...
Январь 2011 г.
