|
Вообще-то, затея режиссера Прикотенко должна была провалиться. Одно дело брать за основу сюжета три отдельные истории современника Василия Сигарева, лепить из трех героинь одну и превращать социальные зарисовки в сценический «сериал» (смотрите хит прошлого театрального сезона, спектакль «Лерка» в театре «Балтийский дом»). Другое - проделывать то же самое со знаменитыми скетчами классика, к которым, что называется, ни прибавить, ни отнять. Между тем Прикотенко выбрал для постановки три известные чеховские шутки - об особенностях национального сватовства, о нелепости корпоративных праздников и монолог «жениного мужа» - и превратил их в единую историю одного российского Жоржа Дандена, чья беда в том, что он женился на скверной бабе. Задумай режиссер поставить женофобский фарс в мольеровском духе, он проиграл бы наверняка. Но Прикотенко, призвав в союзники лучших актеров труппы и пригласив на роль вечной жены главного героя уникальную Ульяну Фомичеву, актрису с фактурой и темпераментом молодой Мордюковой, затеял сыграть историю в стиле великих чеховских драм.
Драма, впрочем, возникает не вдруг. Сначала молодой человек по имени Иван Васильевич Ломов (Александр Новиков) некоторое время исповедуется публике. Доверительная интонация соседствует с клоунской демонстрацией физических недостатков - то лицо вдруг свернется набок от нервного тика, то нога выстрелит, как у хромого полковника из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!». После этой исповеди Ломов становится комедийным лирическим персонажем. И когда он появляется в доме своего упитанного и уютного приятеля Чубукова (Евгений Филатов) в вязаной детской шапочке и мямлит что-то бессвязное про дочку хозяина, счастья ему желаешь всей душой. Тем более что вокруг царит тот рай, который показывают туристам в «русских деревнях»: плетеные корзинки, гирлянды из красного лука и сушеных трав, пузатая бочка с соленьями.
Все дальнейшее действие - последовательное разрушение режиссером и актерами декоративной гармонии. Сначала дом мечты заполоняют белые пеленки и розовые детские кроватки, от которых герой ретируется в офис: незаменимый сотрудник, он выгораживает себе угол в кабинете беспечного гуляки, банковского начальника (Олег Андреев). Легкомысленный чеховский текст сопровождается фривольными картинками на грани фола, но упреков режиссерскому вкусу они почти не вызывают по двум причинам. Во-первых, оттого что в них легко заподозрить производные горячечного женоненавистнического бреда Ломова - Александр Новиков разрушение сознания играет выдающимся образом. Во-вторых, поскольку актеры четко понимают, что за игру ведет режиссер, и наслаждаются процессом, не теряя ни чувства меры, ни собственной темы. Например, Александра Камчатова так убедительно сообщает публике о неизбывном женском одиночестве супруги директора банка, что ей можно простить любую эксцентрику вплоть до эротической атаки в неглиже.
В итоге Чехов-водевилист, который долгое время позиций не сдает, все же уступает место Чехову - автору трагикомедий. И сюжет спектакля можно описать примерно так: вот только что было «молодо-зелено» - и уже «пропала жизнь!». Незаметно. Даже без попыток борьбы. Как это почти всегда случается у приличных русских людей с идеалами.
Жанна Зарецкая
|
