|
М. МакДонах. «Королева красоты». Театр им. Ленсовета. «Человек-подушка». Театр «Приют комедианта». Режиссёр Антон Коваленко.
Молодой режиссёр Антон Коваленко поставил два спектакля в двух театрах по двум пьесам одного автора. Слава богу, они разные, как коктейли у хорошего бармена. И не пьянят. А должны.
Возьмите пару громких пьес про уродов-людей скандального модного драматурга, добавьте пару талантливых и опытных, пару обычных и подходящих по фактуре, пару просто оказавшихся в нужное время в нужном месте актёров, аккуратно подмешайте режиссёрские амбиции, вбейте некий азарт - и должна получиться взрывная смесь.
Подставляем в формулу компоненты: «Королева красоты» и «Человек-подушка» Мартина МакДонаха, Светлана Письмиченко и Елена Маркина, Аркадий Коваль и Алексей Торковер, Алексей Телеш и Денис Кириллов, крепкая школа Камы Мироновича Гинкаса, понятное желание славы и попытка «всем всё показать», убеждённость в собственной правоте и готовность доказывать её многочасовыми разговорами на репетициях и сдержанно-зрелищными ходами на сцене. У серьёзного, тихо-вкрадчивого юноши Антона Коваленко всё на сцене получается не в лоб, но и без метафор, а эдак с издёвкой, с подковыкой, на любителя. Знаки поданы, система раскодирования не сложна, но и не для карапузов.
В «Королеве красоты», что идет на Малой сцене театра им. Ленсовета, краски ярче, жизнь жёстче. Пышный, пусть и ставший невольно винтажным, гардероб, он же задник; видавшая виды мебель, от тривиального кресла-качалки до несуразной «пожившей» плиты; пластинки, шуршащие и визжащие в радиоле; распахнутый чемодан; общее ощущение брезгливой обречённости. В «Человеке-подушке» из репертуара «Приюта комедианта» - замысловатая помятость, напоминающая скомканный картон, залитую слезами подушку и грозную гильотину одновременно; великолепный в своей брутальности пыточно-электрический чёрный металлический стул с потайными пепельницами в подлокотниках; стул маленький смешной, сиденье с отверстием, под которым так и маячит призрак детского горшка. Горшок этот, звонкий и безобразный, есть и в «Королеве»: привет дедушке Фрейду и заодно занудным психиатрам.
Костюмы Николая Слободяника в обоих спектаклях смелые - и словно уставшие. Судьбы их тоже чем-то похожи на судьбы людей. Затасканная небрежность махнувших на себя рукой в последнем и решительном бою с жизнью - в «Королеве». Стильный секонд-хэнд с претензией - в «Подушке». Особенно хороши одёжки самых-самых отвратительных персонажей - старушки-садистки и следователей-извращенцев в потёртых кожаных пальто. Руки у этих «симпатяг» либо замотаны грязными бинтами, либо засыпаны пеплом и солоны от размазанных по своему или чужому лицу слёз и соплей.
Актёры в этих спектаклях бывают хороши, когда они в ударе. То есть буквально. Вот привела себя в нужное состояние Елена Маркина, играющая в «Королеве красоты» старую грымзу Мэг Фолан, приготовилась всерьёз стать мерзопакостью - и зал неровно дышит. Настроилась Светлана Письмиченко на потухшую старую деву Морин Фолан, некогда блиставшую стервочку, но всё ещё нежно-ранимую слезливую газель, - и ура, плачет не она, а публика. Выдал Аркадий Коваль всё, чему учился в своё время на экспериментальном курсе пантомимы и у Льва Додина, взял за жабры всей своей харизмой и техникой - и лезешь под стул от его взгляда, и ёжишься, когда пепел стряхивает длинными своими пальцами, способными сыграть всё сразу - и молча. Про остальных не скажу многого: Алексей Телеш, которому доверена в «Подушке» главная роль писателя-извращенца Катуряна, ещё ни разу не убедил меня со сцены ни в чем; Денис Кириллов, дающий в «Подушке» «плохого следователя», работает под настроение (а жаль), более молодые участники обеих «ирландских» постановок Коваленко ещё в явном поиске (что ещё жальче, ибо хочется выверенности в каждом занятом).
От любви и ненависти в «Королеве красоты» должно щемить сердце и щипать глаза. Всех абсолютно персонажей, несуразных, влюблённых, противных, жаждущих внимания и справедливости, должно быть, как мне кажется, невыносимо жалко. От страха и ненависти в «Человеке-подушке» должна пробирать дрожь до самых печёнок, даже если заложенные в тексте пьесы кошмары не предъявлены, а лишь коварно проговорены и схематично обозначены. Я жду, когда они будут так сыграны, чтобы почувствовать себя лицом несовершеннолетним, личностью с неустойчивой психикой или беременной женщиной - теми, кому просмотр не рекомендуется ещё на уровне афиши. Я верю: они разыграются. Они ещё почувствуют привкус ликующей животной свободы «на инстинктах», и почуют бесстыдство человека «на понтах».
И вот тогда во мне сработает классическое и великолепное советское литературное «И немедленно выпил». Но питерскому рецепту МакДонах-коктейля покамест недостаёт нескольких важных для вкуса, цвета, запаха и отсутствия похмельного синдрома ингредиентов: циничного (а не скупо отмеренного) юмора, щедрой наглости (которая - второе счастье) и, пожалуй, банального опыта постановщика. Но это - не порок.
Мария КИНГИСЕПП
|