Пьеса была написана в 1967 году, между тем спектакль, поставленный Романом Кочержевским более полувека спустя, звучит современно. Сделано это было столь органично, с минимумом средств, что эту «простоту» впору отнести к определённой форме сложности.
В самом деле, зрительное пространство явлено чёрно-белым и служит как бы нарочито ясным напоминанием об идеальном разделении мира добра и зла, правды и лжи. На этом лапидарном фоне возникает пёстрая палитра характеров, положений, эффектов. Облечённые в неизбитые режиссёрские приёмы – неожиданные конструктивные принципы организации высказывания художественной идеи, – они создают неповторимый, яркий колорит спектакля.
Действие начинается с парадоксальной реализации сценической метафоры «лопнувшей струны» – предвестия надвигающейся трагедии. Настраивающий гитару Зилов (актёр Виталий Куликов) вдруг с размаху разбивает её вдребезги об пол: происходит мгновенный переход мира внешнего в мир психический. Переход неожиданный, не поддающийся однозначной оценке – что происходит: истерика, продуманный выпад, смятение, эпатаж?..
Эта как бы увертюрная сцена – ключ, символический портрет главного героя, для которого характерна общая немотивированность, непредсказуемость, странность. Таков весь спектакль, построенный, можно сказать, на эффекте «обманутого ожидания», когда внешняя простота построения сопрягается с внутренней сложностью. Таковы и другие действующие лица, своего рода грани, в которых так или иначе преломляется сложносочинённый душевный колорит Виктора Зилова.
Сказанное выше о минимуме средств в воплощении спектакля никоим образом не следует понимать зрелищной скудностью. Напротив, действие насыщено нетривиальными сценическими приёмами, а выдержанная в чёрно-белой гамме сценография представляет пространство действия динамическим объектом, находящимся в резонансе с ситуацией, представляемой в данный момент. Нельзя не заметить результат удачного синтеза постановочного и сценографического решения спектакля, и эта органика неслучайна: художником «Утиной охоты» выступил режиссёр спектакля Роман Кочержевский.
Приятно было увидеть действо, оформленное с отменным чувством стиля.
Художник по свету Гидал Шугаев показал удивительное многообразие вариаций, оттенков в градациях интенсивности потоков и ритмов света. Свет в спектакле играет не просто иллюстративную роль, сопровождая действие, а выступает эмоциональным контрапунктом. Изысканная работа со светом в «Утиной охоте» наводит на мысль о том, что отсутствие в постановке мультимедийной проекции в данном случае как нельзя лучше способствует поиску и нахождению подлинно художественного решения, наиболее органичного театру.
Костюмы, созданные по эскизам Сергея Илларионова, – точная нота в общем зрительном аккорде спектакля. Их деликатное в хронологическом смысле решение напоминает о словах Альбрехта Дюрера из «Странствий Франца Штернбальда» Людвига Тика, когда художник говорит об идентичных одеждах в исторических картинах:
«Я ведь не для того пишу картину, чтобы познакомить зрителя с давно забытыми одеждами, а для того, чтобы он почувствовал изображённый сюжет… И разве, читая историю, которая трогает нас и восхищает, мы думаем о том, как были одеты герои?» Так и костюмы С. Илларионова не делают героев ни ретро-персонажами, ни подчёркнуто современными – они в гамме спектакля, и это главное.
Чувство меры – вот, пожалуй, что приходит на ум, когда хочется в двух словах сказать о впечатлении от оформления «Утиной охоты». С этим чувством подошёл к музыкальному оформлению спектакля и Фёдор Пшеничный.
Естественно, не может всё, абсолютно всё понравиться даже в прекрасном спектакле. В конце действия диктор читает психологические портретные зарисовки героев. Возможно, запись не вполне качественная или была не отлажена трансляция, поэтому слова трудно воспринимались в зале. Кроме того, возникло впечатление некоторой «дежурности» в обязательном произнесении авторских характеристик персонажей пьесы, когда спектакль уже закончен.
НЕРВ
Роман Кочержевский,
режиссёр:
– Однажды ты кожей начинаешь чувствовать, как уходит время, мечешься, хватаешься за воздух, в судорогах пытаешься найти ответы на известные и мучительные вопросы. Тебя охватывает страх, паника. Попадая в эту воронку, ты понимаешь, что опоздал: всё уже сделали старшие, а молодые гонят тебя, их дыхание в спину горячо и убийственно. И тогда воздух начинает сгущаться, дышать становится невозможно, ты начинаешь бежать, не понимая – убегаешь от чего-то или что-то преследуешь…