Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!
В Театре имени Ленсовета 3 и 4 июня состоялась премьера спектакля «Вишнёвый сад» режиссёра Уланбека Баялиева, с Анной Ковальчук в роли Любови Раневской. Перед режиссёром стояла непростая задача, ведь в душах петербургских зрителей оставила отпечаток постановка Игоря Владимирова с великолепной Алисой Фрейндлих. Её костюм из спектакля семидесятых годов есть в музее Театра Ленсовета. Надо сказать, что Уланбек Баялиев невероятно нежно и трепетно отнёсся к наследию.
С самого начала спектакля становится понятно, что хрупкий мир Раневской, её семьи и окружения противопоставлен миру расчётливых и рациональных дельцов, который олицетворяет Лопахин (Олег Федоров). Они даже будто говорят на разных языках, первые высоким, даже гипетрофированным слогом, другие — языком сухих фактов, чисел. Красивая и печальная Любовь Андреевна, которая никогда не хотела возвращаться в этот дом, ее дочь Аня (Римма Саркисян), девушка-ребенок, играющая с мячом, Гаев (Олег Андреев), в котором ещё живет мальчик — удивительно милые и неприспособленные к жизни люди, они не умеют и не хотят решать сложные задачи, живут праздно и сегодняшним днём. Это интеллигенция, которая не может жить в новой России, надвигающейся неминуемо. Симеонова-Пищика и Шарлотту Ивановну играет одна актриса — заслуженная артистка России Ирина Ракшина, и за нарочитым комикованием и кажущейся лёгкостью образа, фокусами и каламбурами кроется беззащитная душа и неустроенность маленького бедного человека. Анастасия Дюкова в роли Вари противопоставляет себя матери, осуждает её бездеятельность и расточительность, но всё же похожа на нее — она тоже ищет любви, но не находит. Эмоциональная сцена их прощания с Лопахиным, с безудержным смехом вначале и рыданиями в конце, трогает сердце — казалось бы, ничто не мешает им быть вместе, но всё же дальше они пойдут разными дорогами. И никто не сможет им помочь, потому что и все остальные беспомощны.
Многих зрителей покорила характерная и яркая Галина Журавлева в роли горничной Дуняши. На ней хочет жениться Епиходов (Марк Овчинников), умный, но невезучий человек, а она мечтает о большой любви. Дуняша знает, что в Париж её не возьмут, и всё же хочет хоть немного пожить как в сказке, пусть и только в своих грёзах.
Один актёр (Олег Сенченко) играет лакеев Яшу и Фирса — и это режиссёрская находка. Когда поднимается занавес, мы видим молодого человека, но вот он надевает седой парик и превращается в согбенного старика. Когда отменили крепостное право, Фирс не захотел жить на воле, без господ. Ему не нужна свобода так же, как Раневской — жизнь в России без её вишнёвого сада. А нам нужна свобода?
Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишнёвый сад.
Должно быть, многих зрителей удивил японский бал в начале второго действия. Это пир во время чумы, когда герои ждут неизбежной новости о продаже имения на торгах. И сцена похожа на ажиотаж в Петербурге пару недель назад: мир рушится, а в Саду Дружбы паломничество — сакура в цвету. Анна Ковальчук невероятно хороша в традиционно японском костюме, с яркими губами и украшенной цветами причёской.
Художник спектакля, Евгения Шутина, создала приковывающую взор сценографию, на которую смотришь затаив дыхание. Игрушечный поезд проезжает по сцене в самом начале спектакля, когда вот-вот должны приехать герои, и в финале, когда они покидают дом навсегда. Любовные письма из Парижа предстают в виде музыкальной шкатулки и японского веера — и Любовь Андреевна не может оторвать от этих предметов взгляд, она падает в этот омут. «Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу«. А в России её больше ничего не держит, ведь вишневый сад — это Родина, которую можно теперь покинуть без оглядки и сожаления (как многие эмигрируют сегодня, в поисках счастья на чужбине). «Вся Россия — наш сад«, — говорит вечный студент Петя Трофимов (Антон Багров). Он тоже яркий представитель интеллигенции — все понимает, знает, как тяжело и грубо живет простой народ, но сделать ничего не может, и даже закончить университет не в состоянии.
У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное количество той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало.
И вот все уезжают, а Фирс остаётся, про него забыли. Груба жизнь (с). Но в самом конце он вновь становится молодым.
Текст: Алла Игнатенко
Фотографии Юлии Смелкиной