Внимание к событиям театральной биеннале - самое пристальное. Приходят все-все-все: министр культуры Владимир Мединский, статс-секретарь - замминистра Александр Журавский, президент "Золотой маски" Игорь Костолевский, председатель СТД Александр Калягин... В зрительных залах, на мастер-классах - актеры, кинорежиссеры, историки театра, художественные руководители, живые классики отечественной режиссуры и студенты...
"В Каретном сарае музея Бахрушина на мастер-классе Валерия Фокина, собственно, и произошло то, что физики называют теорией Большого взрыва, - делилась впечатлениями арт-директор биеннале Ольга Егошина. - Сложились какие-то химические элементы и родился новый фестиваль. Но любой фестиваль - это не названия в афише, а публика в зале. В залах "Уроков режиссуры" - новые лица. Это новая публика - интеллигентная, умная, профессиональная. Как реагировали на "Чуке и Геке". Как слушали "Письмовник". Как принимали "Билли Миллигана". Эти же лица вижу на фестивальных мастер-классах. Вижу их в наушниках на выставке "От Станиславского до Додина". Возникает ощущение магического круга. Там, за его пределами, - тотальная агрессия, война всех против всех, вранье, передергивание, нескончаемые истерики по поводу и без. Здесь - люди говорят о профессии и смысле жизни, о тайнах ремесла и о том ради чего все это..."
Здесь никто
не верит, что может быть услышанным. Кричи не кричи, кому какое до тебя дело
Под занавес программы было приготовлено испытание театром парадоксов: шанс три часа - вместе с петербургским Театром имени Ленсовета - провести в размышлениях о том, ради чего вообще все это и вся эта жизнь. Чеховская история в прочтении Юрия Бутусова не пленяла интонациями, не окутывала привычной вязью паутины взаимоотношений, но вскрывала душевные раны героев (не напиши художник, постоянный соавтор спектаклей Бутусова Александр Шишкин на картонных стенках, кто есть кто - не сразу и признаешь), будто на столе патологоанатома. Разгадку Чехова Юрий Бутусов искал в театре абсурда (это точно) и в сценической иллюстрации к картине Эдварда Мунка "Крик" (это субъективно, но судя по происходящему, тоже абсолютно точно). Место действия его нового "Дяди Вани" - то ли больничная палата номер шесть, то ли странное, явно не усадебное помещение в момент капитального ремонта - когда и без диагноза все ходят на грани если не умопомешательства, то нервного срыва обязательно. Здесь никто не верит, что может быть услышанным (кричи не кричи, кому какое до тебя дело); все, в побелке с ног до головы, пыльные, как дядя Ваня с его маниакальной фобией "мне 47 лет, и я ночами не сплю от злости и досады, что так глупо проворонил свое время". Счастливо пьяные и почти бессловесные, как Телегин, который, кажется, в какой-то момент устал надрываться и махнулся с доктором Астровым ролями не глядя. По шею в краске (или это брызги крови пациентов? Или остатки жизни Сони?), как доктор, он же непризнанный художник-абстракционист Астров...
игицко. У его профессора Серебрякова, можно констатировать, наиболее легкая и безобидная форма помешательства - он играет на воображаемом саксофоне, а все остальное, что его волнует, по-человечески понятно и так хорошо актерски замотивировано, что львиная доля сочувствия достается именно ему... Переверстка чеховского текста с сокращениями одних персонажей и переносом акцентов на тревоги других - любимая на сегодняшний день театральная забава. Но у Юрия Бутусова все глубже и сложнее. Ключ к разгадке его Чехова: "Он - честный, и говорит о таких вещах, о которых мы говорить боимся. Что может быть страшнее вопросов к самому себе о смысле собственной жизни? Что может быть больнее, чем крик о непрожитой толком, недовоплощенной жизни? И что может быть глупее этого крика... Пьеса Чехова "Дядя Ваня" настолько стройна, что захотелось некоторые смыслы, которые за этой стройностью уже порой не чувствуются, усилить и укрупнить, - рассказывал режиссер. - Чехов, Шекспир, на самом деле это не мы с ними что-то делаем, а они с нами совершают невероятные вещи. Им нравится, когда их пытаются понять. Они нам разрешают это..."
Справка "РГ"
Новый спектакль по Чехову "Дядя Ваня" также выдвинут на национальную театральную премию "Золотая маска" в шести номинациях.
