|
... Есть в этом спектакле замечательная сцена: молодой, элегантно одетый и безмятежный начальник (Олег Федоров), исполненный радости своего спокойного и сытого бытия, по-детски увлеченно «мочит монстров» в стрелялке на планшетнике Apple. И ему мешают. Вилли Ломен (Артур Ваха), какой-то весь помятый, огромный, раздражающе «неуспешный», по всей видимости, не совсем здоровый, настырный... Он что-то говорит, потом кричит, жестикулирует... Но зачем же тратить нервы? Зачем вслушиваться, вникать, не дай Господи, еще и подключаться к чужим проблемам?! Можно же в буквальном смысле отстраниться: в Аррlе есть видеокамера, заодно и развлечься, продемонстрировав нервному собеседнику еще одну функцию чудо-техники... Тот, кто просит, кричит о своем горе - неудачник. Он где-то «вне зоны доступа», его можно, как диковинную зверушку, заснять на память, чтобы потом показать дома жене и детям. Эпизод, имеющий вполне конкретный социально-сатирический смысл, почти политическая аллюзия...
... Есть прекрасные актерские работы. Линда (Ирина Ракшина), женщина, «каких уже не выпускают», больше жена, чем мать - но и единственный трезвомыслящий человек в семье. Актриса, которую мы привыкли видеть в комедийном репертуаре, требующем эксцентрических красок (Цезония в «Калигуле» была давно, и тут явно «напомнила» о себе!) играет неожиданно серьезно, сдержанно, но монолог о любви (а все, что ее героиня говорит о муже - это только о любви!), произносимый в резиновых перчатках, за чисткой унитаза - настоящий мастер-класс для молодых актеров. Не хочется сразу лепить ярлыки: «психологический» это театр или нет - не суть; важно, как Ракшина горько улыбается, кутается в домашний халат, как поправляет поседевшие волосы, какой спокойной мудростью светится ее взгляд...
... Есть Стена, возведенная у задника волею сценографов - именно Стена, с прописной буквы: это и отсылка к «Pink Floyd», и к «головой о стену», и важнейший образ экзистенциалистов, и в каком-то смысле «стена плача»... Не столько живописная (хотя, отдадим должное художнику по свету Гидалу Шугаеву, будто бы живущая своей особенной жизнью, игрой теней, красок и отражений), сколько зловещая, с тревожащей трещиной почти по центру. В финале спектакля, когда Вилли уже нет в живых, вкрадчивое эхо последней реплики «Свободен!.. Свободен!..» застает остальных персонажей «лицом к стене» - и ясно, каково их будущее.
... Есть в спектакле...
...и то, что вызывает великое множество вопросов, остающихся без ответа. Но задавать их режиссеру, дебютировавшему на большой сцене, посмотрев лишь премьерный показ, наверное, рановато. Верю, что со временем уйдет нервозность, сопровождающая в первом акте утомительную бытовую конкретность в игре с предметами (дверца холодильника, бутылка пива, минералка, мяч, бутсы, дверца холодильника, дверца холодильника, дверца холодильника...). И меньше будет «повышенных тонов» у актеров во втором - уже сейчас вполне осмысленном. И мы поймем, что для Олега Еремина принципиально было обозначить жанр спектакля именно как «драма» - ибо пока, на мой взгляд, предложенное автором было бы в отношении спектакля точнее...
Продолжение, надеюсь, следует. Пойду еще раз.
Людмила Филатова
|