В начале марта на сцене Театра имени Ленсовета мы увидим премьеру спектакля «Август: графство Осейдж» по произведению американского драматурга - Трейси Леттса. Режиссером выступит Петр Шерешевский, известный «ленсоветовскому» зрителю по спектаклю «Аmerica 2».
Петр, о чем будет спектакль?
Это история семьи. Семьи университетской, книжной. И вроде бы все в этой семье могло быть по-человечески. Отец семейства когда-то начинал как подающий надежды поэт. Его первый поэтический сборник, снискавший славу в «узких кругах», был посвящен его возлюбленной жене. А та родила ему трех дочерей. Любимых настолько, что... задыхаясь от этой любви, они вынуждены были разлететься подальше от отчего дома. Поэт закончил жизнь спивающимся мизантропом, мать подсела на антидепрессанты... Отчего?
Это история про любовь через край, «с перебором». Метафорой которой служит удушающая жара, в которую погрузился дом. Удушающая настолько, что в этой атмосфере умирают даже тропические птицы.
Сюжет развивается вокруг исчезновения отца семейства. На фоне этой трагедии, которая казалось бы, должна была всех сблизить, мы наблюдаем распад, разрушение родственных и человеческих связей.
Пьеса про эгоизм. Мы - люди западной цивилизации, воспитанные на модели индивидуального сознания - не умеем любить. В нашем мире «Я люблю тебя» переводится как: «Ты мне должен!!!» Это история про пропитанных культурой людей, которые вырастают в стопроцентных эгоцентриков. И требуют, требуют, требуют от ближних, сами ничего не желая дать взамен.
В пьесе есть один «чужой» персонаж: индейская девушка, служанка Джоанна Моневата. Она наблюдает со стороны и не может понять причины бесконечных обид, претензий, предательств. Другая ментальность, другая цивилизация...
Получается, что в пьесе явно выражен конфликт отцов и детей?
Да! В тексте пьесы есть очень точная метафора. Индейская девушка носит у себя на груди мешочек, внутри которого ее засушенная пуповина. «Если мы ее потеряем, - говорит она, - наши души останутся неприкаянными, и когда мы умрем, им придется искать нас по всей земле». Это история о разорванной пуповине. Отцы и дети - это как бы «вертикаль». Но рвутся связи и «по горизонтали», между братьями и сестрами, мужьями и женами...
В 2008 году пьеса была удостоена Пулитцеровской премии, к 2014 году готовится мировая кинопремьера, главную героиню в которой сыграет Мэрил Стрип. Хотелось бы понять, как зародилась идея поставить именно этот спектакль на сцене Театра имени Ленсовета?
Это очень редкая, по-настоящему «большая» пьеса. Персонажи - не схемы для выражения авторской мысли, но абсолютно живые люди, неоднозначные, сложные. Мы узнаем в них себя и своих близких... И при этом пьеса поднимается над бытом до уровня метафоры, обобщения. История одной семьи предстает историей целого мира, цивилизации. Это драматургия, уходящая корнями в традиции Уильямса, О"Нилла и, конечно, Чехова. Как только я эту пьесу прочел, сразу же стал искать, где бы ее поставить. И очень рад и благодарен, что и Театр Ленсовета, и его главный режиссер Юрий Бутусов откликнулись на это предложение.
Кто из актеров будет задействован в спектакле? Кому вы доверили, пожалуй, самую сложную роль - роль Вайолет?
Вайолет у нас играет Елена Комиссаренко, по-моему, гениальная актриса. На каждую репетицию она приходит с новыми нюансами понимания собственного персонажа и истории в целом. Она для меня - камертон всей истории. Настолько точно чует она поэтику создаваемого спектакля. Это не значит, что остальные артисты хуже, я просто говорю про уровень осознания, который заставляет меня самого подтягиваться и соответствовать.
Вообще компания очень хорошая, живая, мыслящая. Нам интересно вместе, и сложно выделить кого-то. Трех сестер играют Настя Самарская, Настя Дюкова и Женя Евстигнеева. Они однокурсницы, выпускницы курса Владислава Пази и Юрия Бутусова. И это очень ценно для нашего спектакля. Однокурсницы - это ведь уже в каком-то смысле родственницы... Еще заняты Елена Кривец, Сергей Иванович Кушаков, Олег Федоров, Олег Андреев, Антон Багров, Алена Баркова, Сева Цурило, Соня Никифорова и Дмитрий Иванович Барков - в роли главы семейства.
Есть ли какие-то приемы, которые вы используете при постановке спектакля, чтобы держать зрителя в напряжении, или это зависит от актерского мастерства и силы самого произведения?
- Мы вместе с художниками Александром Моховым и Марией Лукка сочинили некий черный квадрат: обгоревший дом, останки стен из черных, обугленных книг. Квадрат этот одним углом вынесен в зрительный зал. Все происходящее, клубок взаимных обид, претензий, - этой искаженной любви в исполнении «человека культурного», - пройдет в непосредственной близости от зрителя. Очень важен эффект крупного плана. Потому что главным выразительным средством в этом спектакле является актер, подробное и на пределе эмоций проживание жизней на наших глазах.
В омском драматическом театре режиссер Анджей Бубень в 2011 году представил постановку спектакля «Август: графство Осейдж». Не боитесь сравнений профессиональных критиков?
Во-первых, бояться глупо. Возвращаемся же мы к Чехову и Шекспиру, которых ставили уже сотни раз. Спектакль Бубеня я видел. Видел еще и спектакль Марата Гацалова в Новосибирске. По поводу омского спектакля я не испытываю комплексов, потому что он мне, откровенно говоря, не понравился. При том, что я хорошо отношусь к другим творениям Бубеня. Этот же спектакль у него получился, на мой взгляд, слишком буржуазно-бытовым. А вот постановка Марата Гацалова - спектакль блестящий, точный, умный. И я до сих пор нахожусь под его обаянием. Да, могут возникнуть невольные повторы: мы же питаемся из одного литературного источника, который диктует очень многое. Но все мы разные, и я надеюсь, что смогу рассказать эту историю своим, ни на кого непохожим режиссерским «голосом». Мы с артистами и художниками стараемся осмыслить эту пьесу самостоятельно, через свой интимный, неповторимый опыт и понимание жизни.
Как вы относитесь к недавно принятому закону, по которому необходимо указывать на афишах допустимые возрастные ограничения к просмотру? И на какой возраст рассчитан ваш спектакль?
К этому закону я, как всякий либерально настроенный человек, отношусь плохо. Если раньше, когда писалось 18+, это означало, что будет эротика или что-нибудь подобное, то теперь какие-нибудь абсолютно подростковые «Трансформеры» - это 18+. А «Ну, погоди» - 12+. Абсурд, глупость, запутывающая зрителя, а не направляющая. Все равно человек знает, куда ему стоит идти, и от искусства беда никогда не приходит.
Но в данном случае этот закон мне совершенно безразличен. Наш спектакль - для взрослых людей. В нем есть и элементы детектива, и мелодрама, и юмор, но, тем не менее, это по сути психологическая драма, для людей поживших и ощутивших на себе проблему нарушенных связей между вроде бы близкими людьми.
Молодежь тоже сможет увидеть себя со стороны и прочувствовать ситуацию?
Когда я говорю про людей взрослых, то имею в виду людей взрослых не возрастом, а сознанием. Для меня взрослый человек может быть и в 15 лет, если он прочел достаточное количество книг и заражен бациллой поиска смысла существования. Вообще, самый восприимчивый возраст для искусства - лет от 16 до 25. Молодой человек открыт: он еще жадно ищет ответы на «прОклятые вопросы». А потом мы неизбежно успокаиваемся, «пОры души» закрываются, и ничто уже не способно поразить. Взволновать - да, но не поразить, перевернуть... Я, во всяком случае, так себя помню.
Можем ли мы сейчас - до просмотра спектакля - понять, какой основной посыл несет ваш спектакль. Что вы хотите, чтобы почувствовал зритель?
Любой спектакль для меня - это повод не ответить на вопросы, а эти вопросы поставить перед самим собой и перед зрителем. Спектакль не может дать ответ, спектакль может заставить тебя внутренне обратиться к проблеме. Для меня основная проблема, которая здесь затронута, - это то, почему самыми уязвимыми являются наши близкие люди. Почему мы тех, кого любим больше всего, терзаем и мучаем. А еще - почему, чем образованнее человек, тем сложнее с ним. Почему развитие души не приводит к человеческой мудрости...
Посмотрев спектакль, люди найдут ответы хотя бы на часть этих вопросов?
Я ответов не обещаю, я обещаю вопросы, чтобы каждый увидел себя в тех или иных ситуациях, а «прожив» пьесу, перебросил мостик в собственную жизнь и задумался - надо ему что-то менять или нет.
Беседу вела Екатерина Смирнова.