«Мавр» (сценическая версия по пьесе
У. Шекспира «Отелло»)
Театр им. Ленсовета.
Режиссёр Гарольд Стрелков
Стыдно сказать, но я никогда не учился в Театральной академии, хотя три года преподавал в ней театральную критику. Никто не объяснял мне методику записи спектакля. Теперь, когда моя физиологическая зрелость видна уже невооружённым глазом, хотелось бы ликвидировать пробел в образовании. Не претендую ни на что, только зафиксирую в качестве упражнения (для истории) постановку нового главного режиссёра театра им. Ленсовета Гарольда Стрелкова «Мавр». Никаких оценок!
О пьесе тоже ни слова. В сценической версии текст движется зигзагом. Только начинается первый монолог Яго с 34-й страницы оригинала (см. перевод, изданный в серии «Для спецшкол»), а режиссёр уже сигает к 179-й, потом назад к 53-й, вперёд к 84-й странице и т.д. Ну и правильно. Какое имеет значение порядок игры? Общее направление сюжета известно всем, кто слышал анекдот про торт «Отелло».
Итак, к делу. Фигура первая. Справа, прижимаясь к грязной стенке, крадётся Александр Новиков в галифе. Дико озирается, дрожит всем телом. Судя по его горячечности, ужасу и нервозности, дают что-то из Достоевского. Скорей всего, это Парфён Рогожин. После убийства Настасьи Филипповны. Опять я, наверное, не на тот спектакль попал.
А если я все-таки забежал на «Отелло», и это - Яго, то он уже прирезал остальных пятерых содельщиков. Теперь сомневается в правильности своих действий и, не умея свои муки «выразить в звуке», порывается что-то нарисовать на стене. Видимо, батальное полотно: «Поручик убивает старшего по званию».
Преодолев злобу и панический страх, Яго безуспешно пытается надеть видавший виды жухлый бушлат. Следует замечательный пластический этюд: борьба краснофлотца с собственным бушлатом. Яго-Новиков вызывает однозначную ассоциацию со знаменитой скульптурой Лаокоон. Никому раньше в голову не приходило: а ведь простой бушлат может обернуться анакондой.
Наконец, пришла пора появиться генералу с супругой. Отелло - белый, белее не бывает, - является народу в форме распятия. Сам изображает опорный столб - Дездемона поперечную планку. Спортивно-пластическая подготовка Лауры Пицхелаури изумительна! Дездемона спит в воздухе, вытянувшись в струнку, и лишь слегка опирается на атлетические плечи мужа. Отелло - Олег Андреев, блаженно улыбаясь, задаёт жене сакраментальный вопрос: «Ты перед сном молилась, Дездемона?». Далее проигрывается почти до последней точки сцена удушения. С той разницей, что Отелло буквально сочится счастьем. Надо понимать, в семье мавра каждую ночь проводили тренинг по удушению, чтобы не подкачать на показательных выступлениях. Андреев одет и загримирован под русского народного героя: не то Алёша Попович, не то Иванушка-дурачок. Впрочем, в следующую минуту он уже ассоциируется с бажовским мастером Данилой: исполняет с партнершей па-де-де из балета «Каменный цветок» в новой редакции Николая Реутова.
Мировая отзывчивость русского народа выразилась в том, что Отелло-русский молодец вдруг превращается в тореадора и делает несколько манипуляций с пресловутым платком-плащом, терроризируя Дездемону. В конце концов, русский мавр заворачивает супругу в простыню. Она снова впадает в спячку, хотя и ненадолго. После перебрехивания Яго и Отелло, юная женщина в сомнамбулическом трансе что-то бормочет и убегает.
Вернувшись, застаёт Отелло в несвойственной ему задумчивости. Буквально восприняв совет Яго: «Следите за женой», генерал берёт голову Дездемоны и тщательно её осматривает. Голова как голова. Никаких видимых следов порока. В растерянности полководец отжимается на хрупких плечах девушки и снова берет её за виски, пытаясь сплющить окружность сильными мужскими ладонями. Временно отказывается от выполнения боевой задачи.
Воспользовавшись увольнительной, Яго и Дездемона соревнуются в изображении девичьего испуга и застенчивости, хотя глумливое западение ямочек на щеках выдаёт недобрые намерения старого служаки. Яго клеится к Дездемоне, но безуспешно. Тогда он бредёт к жене. Здесь его шансы ещё меньше. Мумии асекусуальны. Дело в том, что Шекспир с Пастернаком неосторожно обмолвились, будто среди ингредиентов мамино-отеллиного платка имеется «могильная краска мумий». Режиссёру ясно: Эмилия прибыла прямо из древнеегипетского саркофага.
Чтобы подбодрить соперника по службе, Яго приходит к Кассио со злодейским ведром. Ведро провело многотрудную жизнь на кипрских помойках и горело в нескольких кострах. Из этого ведра он спаивает горилкой непьющего офицера. «У меня слабая голова» - признаётся Кассио. Слабую голову надо оберегать - Кассио прячет её в ведре.
Молодому супругу Отелло не спится. Он шкандыбает по пересечённой местности с фонарём и натыкается на ведро. Лёгкая травма ноги приводит его к предположению: в ведре что-то есть. «Мой генерал!» - веско обращается, согласно уставу внутренней службы, Яго. Обращение страшно пугает Отелло, и он отскакивает от ведра с головой Кассио, словно его застали за каким-то непотребством. Но берёт себя в руки и опрастывает металлическую посуду. Вид вывалившегося Кассио ему не нравится. Начальник гарнизона выливает на подчинённого ещё ведро, правда, средиземноморской воды. Тем не менее, голову новопредставленного к званию спасти нельзя. Надо хотя бы спасти казённое обмундирование. Отелло стаскивает с беззащитного коллеги китель и уносит. Теперь бескоштный Кассио так и будет ходить почти в одних приспущенных подтяжках.
До Отелло происходящее доходит с опозданием, и спустя полчаса после разговора он вдруг спрашивает Яго: «А зачем ты это всё рассказал?» Отелло требует доказательств измены. «Я как-то спал с Кассио на койке», - начинает почтенный поручик и осекается, догадываясь: не то я говорю. Смех в зале. «У меня болели зубы», - пытается он поправиться, но стоматологические проблемы не объясняют, зачем надо было лезть в койку к Кассио. Смех крепчает. Отелло неприятно ощеривается, пока рассказ не доходит до жуткого момента: Кассио во сне закинул ногу на бедро Яго. Нога на бедре поручика приводит полководца в неистовство.
Но для полного раскочегаривания звериных инстинктов нужна утрата пресловутого платка. Платок приносит супругу мумия Эмилии, прижимая галантерейный предмет к груди. Размеры платка солидные: двуспальный, 3х3 метра. Удовлетворенный обновкой, Яго с недюжинной силой запихивает платок-простыню в злодейское ведро.
Дездемона, не зная про ведро с его содержимым, по-матерински протежирует недотёпе Кассио. Отелло, застав интимную сцену, в сердцах убегает. И всё-таки генерал пытается приступить к своим служебным обязанностям. Будучи специалистом по подводным лодкам, он выносит на спине миниатюрную трёхметровую субмарину.
Внезапно в Яго пробуждаются африканские гены. Курчавый соплеменник Пушкина начинает бить в заглушку старой пушки, как в там-там. Его шаманский вид заставляет опять усомниться: а не он ли мавр на самом деле? К барабанному соло ударника Яго подключается разжалованный Кассио, сидевший рядом в кустах. Оказывается, подводная лодка служит одновременно и экзотической ударной установкой. Кассио самозабвенно бьёт с одной стороны лодки, а мазохист Отелло впивается оттопыренным ухом в лодку с другой стороны. Вероятно, хочет услышать ритмы сердца мнимого соблазнителя Дездемоны. Может, и Кассио - африканец? Туземный ритм учащается.
«Оставьте эти мысли!» - говорит знающий меру Яго. Какие у дикого зверя Отелло могут быть мысли? Изнемогший моряк рычит прямо в грудь Яго и уносит лодку, убеждаясь: боевая подготовка безнадёжно изгажена. Из глубины сцены выходит Дездемона в преждевременно окровавленном мини-платье с разрезом до пояса. Отелло горловым звуком «тенора со слезой» требует от неё платок. Дездемона жалостливо гладит возлюбленного по головке: совсем больной. Всё же приказ Отелло следует выполнить.
Дездемона в кои-то веки собралась обследовать бельевой запас. Весь антракт, приравненный к ночи в семейной ячейке, Дездемона неутомимо расшвыривает простыни. Отелло в это время бесстыдно дрыхнет, правда, стоя на коленях. Когда у Дездемоны счёт простыней идёт на восьмой десяток, грозный муж неожиданно всхрапывает и ревёт: «Платок».
Вопиющее отсутствие платка заставляет Отелло перейти к водным процедурам. Он макает жену головой в сценическое корыто с водой, полагая: замочка катализирует её память. Следующим номером боевой командир начинает искать платок в кирзовом сапоге, но не находит и прижимает подошвы сапог к обеим своим щекам. Тщетно ласкается Дездемона-Пицхелаури то к наваксенному сапогу мужа, то к побуревшему от походов сапогу Яго. «Пускай погибну я», - начинает было хрупкая красавица сцену письма Татьяны из оперы П. И. Чайковского, но голос её прерывается от волнения. И не напрасно.
На минуту Отелло задумывается: «Душить иль не душить?», однако воинский долг зовёт, и, ловко скрутив жгутом магический платок, псевдо-мавр стягивает его морским узлом на тонкой шейке жертвы. Изящные руки Дездемоны бессильно свисают с бельевых мостков и колышутся на ветру, подобно водорослям в зацветшем море.
В этот момент в спальню заявляется Эмилия, на всякий случай хоронясь за ржавым железом. Ослабленное положение хозяйки её удивляет. Отелло тоже немного смущён и устраивает сеанс чревовещания: говорит то за себя, то за Дездемону, хотя его перевоплощение в женщину не убеждает пытливую дуэнью. Отелло с детским упрямством твердит: «Я всё сделал правильно, как Яго сказал».
Мимо проходит упомянутый Яго. Новиков загадочно улыбается и поясняет: нарушения супружеского долга наблюдались только во сне. Здесь уместен был бы дуэт из «Сильвы»: «Да, это был только сон, но какой дивный сон!» в сопровождении там-тама, однако Отелло не в голосе. Версия находчивого коллеги выбивает душителя из седла. Он начинает заговариваться и рассказывает про свои религиозные дискуссии с турком. «Я сделал с ним вот так», - повествует дезориентированный убийца и для наглядности разрывает близлежащую простыню пополам. Видимо, он порвал турку шаровары. Считая свои обязанности выполненными, мавр удаляется в глубь сцены и далее к людям, на Владимирский.
Гуманист Стрелков решил: одного импозантного мёртвого тела достаточно. Яго и Эмилия остаются в живых. В отсутствии бывшего мавра Яго автоматически становится главным сказителем. Помешкав немного, поручик оборачивается блоковским поэтом Пьеро. «Во всем виновата луна, она плодит безумцев», - туманно выражается наследник верховной власти. Эмилия ест глазами повелителя. Кассио не ест, но благодарен Яго за великодушный поступок. Яго сгоряча отдает ему не только летний китель, но и бушлат. Пусть подтяжки прикроет. Довольный квартет советских военнослужащих с сочувствующими женщинами шагает за кулисы.
...Перечёл я свою осеннюю запись и задумался: «А может, этот бред я тоже увидел во сне?». После тяжкого рабочего дня, со слабой головой, под медитативную музыку меня и сморило.
Евгений СОКОЛИНСКИЙ
