Его Леву Соловейчика из «Особенностей национальной охоты» знает вся страна. Семен СТРУГАЧЕВ, заслуженный артист России, актер Санкт-Петербургского государственного академического театра им. Ленсовета, к популярности привык. Как и к постоянным предложениям поклонников типа: «А не хлопнуть ли нам по рюмашке?»
- СЕМЕН, вы замечательный комический актер. И вдруг мы увидели вас совсем в другом амплуа - в роли Левия Матфея в «Мастере и Маргарите» режиссера Бортко.
- Это было и для меня неожиданностью. В театре играл в разных амплуа, в разных жанрах: и в комедии, и в трагедии. Но доверить мне такую работу в кино было очень ответственно. Я, кстати, никак не мог дочитать «Мастера и Маргариту» до конца. А здесь поневоле пришлось. (Улыбается.) Сначала процесс шел мучительно, а потом я понял и влюбился в это произведение.
- Многие воспринимают все серии «Особенностей национальной охоты» как всероссийскую комедию. Как вы думаете, а что в этом фильме по-настоящему грустно?
- Во-первых, грустно, как в России люди отдыхают. До съемок фильма я никогда не был на настоящей охоте. А после выхода картины начали приглашать. Однажды пришлось поехать из-за того, что у моего друга отобрали права. Я пришел в ГАИ его выручать. Подхожу к начальнику ГАИ: «Здравствуйте, вы меня узнаете?» А он отвечает: «Да, узнаю, хреновая у вас картина! Все военные - пьяницы, все милиционеры - пьяницы. Вы, вообще, знаете, что такое охота?» Я признался: никогда не был на охоте. Он мне два с половиной часа рассказывал, как по учебнику, что на охоте нельзя есть, пить и т.д. А после заявляет: «Отдам права твоего друга, если поедешь со мной на охоту». Пришлось поехать. Честно скажу, все на этой охоте было так, как мы снимали. Слава Богу, никого не убили, по бутылочкам постреляли... Вообще, мне кажется, что «Охота» - это грустная история. Потому что у нас люди не знают, чем заняться, и нормальное общение без бутылки невозможно.
- А вот интересно, вы-то всегда водичку пили на съемках?
- У нас на съемках было, как на фронте. Температура в озере - всего 10 градусов. А в бане, думаете, теплее? Вся оптика запотевает от жары, поэтому печку не топили. А нас мазали жирным кремом, чтобы казалось, что мы потные. На самом-то деле зуб на зуб не попадал от холода! А насчет того, пили мы на съемках или нет... Ну, честно сказать, - умудрялись и выпивать, конечно. Рогожкин следил, чтобы в кадре была вода. Но при таком морозе для «сугреву» нужен градус повыше... Бывало, и нальешь себе для настроения 50 грамм в кустах, пока никто не видит. Кощунство истинное, когда из бутылок выливали водку и наливали туда для кадра воду. (Смеется.) Кстати, вода в кадре вместо водки нам еще «аукнулась». На премьере «Рыбалки» в Москве, в Пушкинском, я случайно подслушал диалог Диброва с Михалковым. Показывают момент, когда я говорю Вилле Хаапасало: «Себе-то накапай... Прощай, здоровье!» И тут же лихо выпиваю бокал якобы водки. И тут Михалков тихо говорит Диброву: «Слушай, я бы своих реквизиторов за такое уволил!» «Почему?» - спрашивает Дибров. «Да ты посмотри - ведь вода в бокале налита, а не водка! Видишь - пузырьки на стенках...» Меня это тогда поразило - вот, думаю, такая мелочь - и не заметишь так сразу, а он заметил...
- Правда, что в реальной жизни вы смогли поймать рыбу-меч и осетра?
- Ловил марлина. Однажды поймал даже большого осетра, килограмм под 80. Но я не очень люблю такую рыбалку. Надо целый день мотаться в океане на маленьком боте, тошнит, а тут еще нужно по очереди рыбу тащить. И морякам все равно, как ты себя чувствуешь, - тяни и все тут. Такую сильную рыбу надо же час тянуть. Нет, экзотика не по мне. Люблю сидеть спокойно на бережку с удочкой, и чтобы клевало постоянно.
- Говорят, в вашем театре Ленсовета люди заводные - могут и пошалить, и на съемочной площадке что-нибудь эдакое придумать. А что придумывали, если не секрет? Отличались ли шутками ваши молодые «орлы» - Хабенский, Пореченков?
- Я с ними сидел в одной гримерке. А потом они в Москву ¬уехали. Жалко, но что же делать. Ребята стали большими артистами. Но тогда меня только на «вы» звали. Когда я в гримерке на кушеточке спал, тихо себя вели. А ребята у нас в театре и вправду веселые. Как-то раз мне тапочки прибили на сцене. Ну я, естественно, не удержался и упал. Зрители, конечно, хохотали, думали, что так и надо.
- Вы ведь снялись в американской экранизации «Веселых похорон» Людмилы Улицкой. В нашем фильме вашего персонажа сыграл Абдулов.
- У нас получилось абсолютно другое кино. Мы снимали фильм там, где происходит действие в романе, - в Нью-Йорке. Вся атмосфера была абсолютно американская. Это хорошо, потому что действие происходит все-таки в США, и сама Улицкая живет там уже 15 лет. Для съемок мне пришлось освоить англий¬ский. Даже не освоить, а говорить на нем. Я сыграл большую часть роли на американском диалекте. Люди, которые были не в курсе, что я не знал языка, приходили в шок. Они утверждали, что я говорил с австралийским акцентом, что у них считается высшим шиком.
