|
Русский перевод этой пьесы австрийского драматурга Эдена фон Хорвата вышел в 1980-м, но нынешняя ее постановка - первая в стране. Прочитав, понимаешь причину: характеры неопределенны, диалоги корявы, сюжет движется одним лишь авторским произволом, вянет и разваливается. Понимаешь и то, почему новый ленсоветовский главреж Юрий Бутусов хотел видеть «Казимира и Каролину» на вверенной ему сцене, - Бутусову должна быть по душе экспрессионистская эстетика Хорвата, близкая Брехту.
Пьесы в таком театре служат лишь исходным материалом для броского, острого, политизированного зрелища, вскрывающего социальные язвы и бичующего общественные пороки. Однако Бутусов сам ставить не стал, а предложил молодому режиссеру Марии Романовой. Которую, судя по предыдущей ее работе в Ленсовета - «Я боюсь любви» по пьесе Елены Исаевой, - волнуют совсем другие вещи.
Романова хорошо умеет выстраивать слабые токи, тонкие вибрации, оттенки и переливы чувств. Во взаимоотношениях героев «Казимира и Каролины» это и проявлено - что стало, на мой взгляд, главным достоинством спектакля. Мюнхен, 1931 год, Октоберфест, пиво и шнапс рекой, в воздухе разлиты агрессия и предчувствие беды. На этом фоне шофер Казимир, которого только что выперли с работы, и его невеста Каролина, офисная барышня, занимаются тем же, что и бесчисленные герои самых разных произведений, от, допустим, Фигаро с Сюзанной до Кати и Мити в «С любимыми не расставайтесь» Володина: попеременно мучают друг друга, как только любящие способны мучить. Потому что любовь по природе своей - источник непрерывных сомнений, подозрений, боли, а без того, кто ее причиняет, тебе жить нельзя...
Казимир (Олег Федоров) - худой, нелепый, в мешковатых штанах, с острым лицом, все время перекашиваемым нервной судорогой, так, что язык изнутри выпирает щеку, а глаза вылезают из орбит. Каролина (Марианна Мокшина) - девушка-ребенок, с травестячим голоском, с ломкими интонациями, в трогательном платьице в горошек, готовая от обиды на жестокую несправедливость к ней жениха пойти с первым встречным - даже таким смешным увальнем, как закройщик Шюрцингер (Александр Новиков). Есть еще одна пара- приятель Казимира Франц и его спутница Эрна, и у этих то же самое: он вор, хам, привычно тиранящий бабу, она заметно старше его, и как на мужика ни орет и ни плюет ему в лицо, а из когтей не выпустит.
Все, что между этими бедными людьми происходит, сыграно точно, узнаваемо, порой знакомая тоска сжимает сердце - уж так заведено на этом свете: кто мог быть счастлив, непременно должен стать несчастен.
Но эти островки внятности тонут в море разливанном силовой режиссуры. В которой смысла и необходимости меньше, чем боязни, что зритель заскучает.
Всяк видевший спектакли Юрия Бутусова опознает его руку. Гремит самодеятельный оркестрик. Слепят прожектора. На пустой, раздетой сцене вращается двухъярусная конструкция, обрамленная ярмарочными гирляндами цветных лампочек. Бесконечно поливают себя и окружающих из бутылок.
Хорват предпослал пьесе эпиграф из апостола Павла: «Любовь никогда не перестает» - так некий охламон во фраке назойливо повторяет эти слова, что есть уже форменная плоская глупость. Мало того, с каких- то щей поют стихотворение Пастернака «Февраль. Достать чернил и плакать». Ипподром - Каролина-наездница вместо лошади скачет через скакалку: славная метафора, но зачем к ней со скакалками присоединяется изобильная массовка?
От всего этого балласта корабль спектакля надо разгрузить, а то как бы он не пошел ко дну. Будет жалко.
Дмитрий Циликин
|