Заслуженному артисту России актёру театра им. Ленсовета Александру Новикову по плечу любые эксперименты на сцене, особенно в окружении единомышленников. Признание профессионального сообщества и искренняя любовь зрителей принадлежат ему по праву.
О значении режиссёра в судьбе артиста и о том, что такое театр.
Александр, уже много лет Вы выходите на сцену в детских спектаклях. Каково работать с юным зрителем?
Мне приходилось так много играть в детских спектаклях, что я, наверное, мог бы конкурировать с актерами ТЮЗа. В следующем году исполнится ровно 30 лет, как я играю Карлсона. «День рождения кота Леопольда» прошел 400 раз. Кроме этого в театре Ленсовета шли спектакли «Трубадур и его друзья», «Снежная королева» и «Братец Кролик на Диком Западе». Но я убежден, что первое знакомство ребенка с театром должно происходить несколько позже, чем обычно устраивают родители. Трехлетний ребенок не сможет получить от встречи с театром то, что должен получить. Малыши в зрительном зале часто живут параллельной жизнью по отношению к тому, что происходит на сцене. А вот если ребенок попадает на хороший спектакль в возрасте 7-8 лет – может произойти то самое чудо встречи человека с театром. Есть еще одно обязательное условие: поход в театр не должен иметь ничего общего с понятием «культпоход». Оказавшись в театре в компании своих друзей или одноклассников, ребенок не сможет остаться в одиночестве, а именно это необходимо человеку, чтобы воспринимать театр.
И это уже не зависит от возраста?
Не зависит. Сосредоточение на себе – обязательное условие восприятия театра. Театр – это огромное количество сидящих рядом в темноте людей, которые не знают друг друга, никогда не виделись друг с другом и никогда не увидятся: кто-то из них любит театр и занимается им, а кто-то попал впервые и больше не вернется никогда. Эта энергия сидящих рядом абсолютно несовпадающих людей и есть театр. И механизм взаимодействия в нем сложен: спектакль происходит не на сцене, где играют артисты, а где-то между сценой и залом. Энергия того, что делает артист на сцене, соединяется с энергией зрителя, который желает видеть спектакль. Зрителю необходим момент сосредоточения и даже одиночества. Поэтому в театр нужно ходить с очень близким человеком или одному.
Почему зритель так часто выходит из зала с вопросом: что хотел сказать режиссер? Почему зритель так хочет получить этот ответ?
Сегодня зритель без преувеличения является таким же создателем спектакля, как и артист. То, что происходит в сердцах людей, сидящих в зале – важнейшая составляющая театра.
Периодически вспыхивающие театральные конфликты, неприятие, непонимание и обиды связаны именно с тем, что зритель должен быть таким же талантливым, как те, кто на сцене. Талант зрителя – это особая тема. Покупка билетов в театр еще не делает человека зрителем. Чтобы стать зрителем, человек должен снять внутренние оковы и воспринимать не то, что он думает про спектакль, а то, что ему показывают артисты, не сравнивая свое представление с тем, что он видит. Зритель, который сравнивает, непременно окажется разочарованным. И еще огромная проблема связана с тем, что зритель мгновенно впадает в панику, когда не понимает, что происходит на сцене. Он сразу чувствует себя обманутым. А театр ведь может иметь и запаздывающие действие. Не стоит раздражаться на свое непонимание, гораздо важнее открыться и осознать, что понимание может прийти чуть позже. На следующий день или даже через неделю. Увы, этим умением открываться владеют очень немногие. Огромное количество спектаклей требует от зрителя работы, которую он делать не хочет. Именно поэтому столь часто возникает в умах вопрос – что же хотел сказать режиссер? – в этом желании сформулировать и есть главная пошлость и глупость.
Возможность открыться, сидя в зрительном зале, как-то связана с подготовкой к визиту в театр? Очевидно, что классический репертуар зрителю знаком, но иногда театр предлагает новые пьесы малоизвестных авторов, и у зрителя не всегда есть возможность ознакомиться с ними заранее. Связано ли знание материала с восприятием?
К сожалению, сегодня встречаются зрители на спектакле «Ревизор», не знающие содержания. Что мешает прочитать пьесу накануне похода в театр? Кому-то важно познакомиться с текстом, а иной человек сначала хочет увидеть, а потом прочесть. Это очень индивидуально. Универсального рецепта нет. Если зритель способен воспринять с чистого листа – можно и не читать. Но бывает, что зритель прочтет, сформирует свое представление о том, что должен увидеть, придет в театр, увидит что-то другое и будет страшно разочарован.
Когда вы сталкиваетесь с новым материалом, вы работаете с ним через призму собственного восприятия или через подачу режиссера?
Только через режиссера. Чем крупнее и лучше артист – тем он более зависим от режиссера. Я не верю в то, что актерский опыт имеет хоть какое-то значение. Никакого. Я ненавижу, когда артист выбирает себе роли, так не должно быть. Это должен делать только режиссер, который знает, любит артиста и понимает, что ему нужно или не нужно играть в настоящий момент. Вообще судьба артиста – режиссеры, с которыми он встречается. Максимум, что может сделать артист сам по себе – не потерять обаяния. В плохом спектакле хорошо играть невозможно. Роль – это тоже режиссер.
Вы работаете и работали с Владимировым, Бутусовым, Богомоловым, Сафоновой, Кочержевским. Сложно ли взаимодействовать с такими разными режиссерами?
Звездный театр Игоря Владимирова закончился в тот момент, когда из театра ушла Алиса Фрейндлих. Уже без ее участия ему удалось сделать еще один выдающийся спектакль «Игроки», в котором я играл последние 10 лет жизни этой постановки.
Работа с Юрием Бутусовым – это чистое беспримесное счастье, которому было суждено продлиться 8 лет. Бутусов – это свобода. Удивительно, как он, понимая контур спектакля, зная и чувствуя его тему, дает артисту запредельную степень свободы.
Константин Богомолов работает совершенно иначе. Он обладает невероятной интуицией, звериным талантом взаимоотношений с текстом и зашкаливающим чувством юмора. Возможно, филологическое образование помогает ему услышать непривычное в классическом тексте, и он обретает совсем иное звучание. У Богомолова мы полтора месяца сидели за столом и проговаривали текст, впервые встали на ноги за четыре дня до премьеры. Работая над этим спектаклем (прим. – «Преступление и наказание»), я убедился, что так тоже можно.
Не могу не сказать о счастливом периоде работы с Евгенией Сафоновой, которая пригласила меня сыграть в «Пиковой даме». Я мечтаю пригодиться ей ещё когда-нибудь. Она очень нежный, глубокий и тонкий человек и режиссёр. Сафонова обладает уникальным чувством формы, любит сложный, парадоксальный и острый театр. Спектакль «Пиковая дама. Игра» как раз столкнулся с непониманием агрессивной части зрителей, но я настаиваю на том, что он сделан с огромной любовью к Пушкину.
С Романом Кочержевским меня связывает большая дружба. Мы все понимаем, что театр Бутусова без Бутусова невозможен, и мы не предпринимаем никаких попыток сделать что-то похожее. В обоих спектаклях, которые Роман поставил (прим. ред. – «Мёртвые души» и «Утиная охота»), наверное, витает дух чего-то «бутусовского». Это отчасти связано с тем, что их играет «бутусовская» команда. Я очень надеюсь, что в каждом новом спектакле Романа всё сильнее будет звучать его личная неповторимая интонация.
Сейчас вы репетируете в спектакле «Бесы» с Алексеем Слюсарчуком. Премьера спектакля ожидается летом. Как проходит эта работа?
Планка, которую поставил себе театр, приняв решение о постановке «Бесов», не имеет уровня высоты. Я не знаю, что может быть сложнее. Не буду скрывать, я репетирую с огромнейшей тревогой, понимая, на что замахнулся театр. Требуется колоссальная работа с каждым из нас, требуется невероятное сценографическое решение. Театр, который предъявляет миру «Бесов», - это театр, который что-то всерьез говорит о себе. Задача стоит очень сложная. Вопросов пока больше, чем ответов.
В этом году вас пригласили стать членом жюри театральной премии «Золотая маска». Расскажите об этом опыте.
Это предложение поступило совершенно неожиданно. И я сразу понял, что очень хочу, чтобы это получилось. Мне пришлось очень много времени провести в Москве. И я очень благодарен своему театру за то, что он отнесся с огромным пониманием и составил репертуар так, чтобы мне удалось без потерь успевать играть и находиться в Москве. Это прекрасный опыт в моей судьбе, который подарил мне прежде всего удивительные знакомства. В жюри собрались люди очень разных взглядов на театр, иногда противоположных, но нам всегда удавалось сохранять удивительную культуру разговора. Хотя бывали ситуации, когда споры были очень горячие. «Маска» – фестиваль огромной
страны, где демонстрируются как спектакли мэтров, так и молодых режиссеров из крохотных городов, в которых живут удивительно сложной жизнью. Везде работают прекрасные артисты. Для жюри было очень важно находить гармонию и баланс.
Будучи членом жюри, никуда не деться от собственных пристрастий. Были претенденты, за которых я сражался, как мог. Кто-то, за кого я очень болел, получил эту премию, а кто-то, за кого я так же переживал, остался без наград. Но самое главное, что члены жюри при всей разнице взглядов понимали, как важно театру смотреть в завтра, а не во вчера.
Беседу вела Динара Белоус