На большие экраны вышел фильм «Черновик», где главную роль сыграл молодой артист Никита Волков – отлично известный петербургским зрителям по ролям в спектаклях «Комната Шекспира», «Кабаре Брехт», «Я боюсь любви».
- Каким путем петербургский мальчик Никита Волков пришел в актерскую профессию?
- Случайно. Я собирался стать юристом. Хотя мама у меня – цирковая артистка, много выступала, у нее был очень сложный и эффектный номер: лежа на спине на специальной кушетке, она жонглировала разными предметами, причем руками и ногами одновременно. Помню, как меня это восхищало, и я гордился мамой, понимая, что сам так никогда не смогу. У меня и крестная – воздушная гимнастка на трапеции, так что, казалось бы, мне тоже прямая дорога в цирк, но я еще в детстве твердо решил, что стану адвокатом и буду защищать людей. Наверное, знаменитый фильм «Адвокат дьявола» с Аль Пачино так на меня повлиял. Все эти долгие дебаты, хитроумные тактики, интриги, апелляции – меня это страшно увлекало. В школе я учился хорошо, всего пять «четверок» в аттестате, юридический факультет Университета – в трех минутах от дома. Я уже ходил туда на подготовительные курсы и в своем будущем не сомневался, как вдруг – именно вдруг – мама мне говорит: «А может, попробуешь в Театральную академию?». И я, несмотря на все свои адвокатские интересы, неожиданно для себя откликнулся на ее предложение.
- Значит, никакого актерского азарта у тебя не было?
- Абсолютно. Я и в театр-то не ходил никогда. Серьёзно занимался плаванием и перестал только потому, что иначе мне пришлось бы уйти из моей школы Жак-Ива Кусто с углубленным изучением французского языка – в специализированную спортивную школу. Мы с мамой подумали и решили, что делать этого не стоит. Расставшись с плаванием, я пошел в хореографический ансамбль, там тоже физические нагрузки были приличные. Мы много гастролировали – в Китае, Болгарии, Чехии. Но в актеры я никогда не стремился. Правда, мечтал сыграть в кино Бэтмэна, но это была совсем детская мечта.
- Как получилось, что на Моховой ты выбрал именно курс Гарольда Стрелкова и Анны Алексахиной?
- В том году набирали еще Григорий Козлов, Юрий Гальцев и Андрей Андреев. Как вы понимаете, все эти имена мне тогда ни о чем не говорили, и я, не выбирая, поступал сразу ко всем. При этом одновременно сдавал экзамены на юрфаке, то есть все еще колебался, откладывал окончательное решение. Только после того как я прошел на третий тур к Козлову, Андрееву и Стрелкову, а на юрфаке мне оставалось сдать только историю, я сказал себе, что, похоже, судьба ведет меня не в адвокатскую контору, а на сцену. И я решился. Не пошел на экзамен по истории – еще до третьего тура на Моховой, когда ничего не было ясно. Конечно, это была авантюра, я сильно рисковал. Запросто мог срезаться и в армию загреметь.
- Перед третьим туром надо подавать документы к конкретному мастеру. Ты все же должен был сделать выбор. Как это произошло?
- Буквально накануне третьего тура мы познакомились с Тоней Сониной, моей будущей сокурсницей. Сидели под дверью приемной комиссии и рассуждали, куда же подавать документы. С умным видом взвешивали «за» и «против», приводили друг другу аргументы – сейчас смешно вспоминать, дети… Я ссылался на слова Ивана Ивановича Благодёра, который после второго тура подошел ко мне и посоветовал идти на курс в Театр имени Ленсовета, если хочу потом попасть в театр. Кажется, у Григория Козлова своей «Мастерской» тогда еще не было. В
общем я сделал свой выбор в пользу реального, известного театра, его главного режиссера Гарольда Стрелкова и его артистки Анны Алексахиной, педагога на курсе.
- Когда через год в театре Ленсовета сменился главный режиссёр, пришел Юрий Бутусов, какая у вас реакция была?
- Мы все были напуганы. Кто такой Бутусов, толком не знали. Я уж точно. Боялись, что нас сейчас расформируют, раскидают по другим курсам, а то и отчислят. Неизвестность полная. Думаю, огромную роль сыграл тогда авторитет Анны Яковлевны Алексахиной, спасибо ей. У нее стальной характер, она не дала нас в обиду и постепенно сумела привлечь Юрия Николаевича к работе с нами.
- С какого спектакля началось твое знакомство с Театром Ленсовета?
- С «Оскара и Розовой Дамы» с Алисой Фрейндлих. Вот с такой заоблачной планки. Мы сидели с сокурсниками на ступеньках бельэтажа, и мне трудно описать словами, что со мной тогда происходило. Я ревел, я был в шоке. Наверное, тогда я впервые понял, какой силой обладает настоящий театр и что настоящий артист может творить со зрителем.
- В чьих режиссёрских руках ты сегодня хотел бы оказаться?
- Прежде всего, я мечтаю вновь оказаться в руках Юрия Николаевича Бутусова, это без вариантов. Есть и другие режиссеры, спектакли которых я видел и с которыми был бы рад поработать: Кирилл Серебренников, Константин Богомолов, Александр Молочников. Это не значит, что все спектакли, предположим, «Гоголь-центра» мне одинаково и безоговорочно близки. Но сам актерский способ существования там очень интересный. Смотрел недавно «Обыкновенную историю» и вообще не понимал, идут актеры по тексту Гончарова или играют своими словами, настолько текст был ими присвоен, осмыслен, прожит. И «Митина любовь» молодого режиссёра Владислава Наставшева, ученика Льва Додина, в том же театре меня захватила опять-таки непривычным способом существования.
- А может, все дело в том, что классическая школа («петелька-крючочек», характеры, обстоятельства, зерно и прочее), которой вы владеете, выпустившись из института, кажется вам, молодым, скучноватой, и вас тянет в экстремальный, авангардный, нелинейный театр?
- Для меня нет сомнений в том, что артист должен уметь существовать в разных режиссерских системах. Всегда хочется расширить свои актерские возможности, прыгнуть выше головы, сделать то, чего еще не делал. Просто я, наверное, еще не встретил режиссёра, который в совершенстве владеет традиционным линейным разбором. Но так, чтобы дух захватывало, чтобы сердце, душа, весь твой организм откликался. Конечно, после работы с Юрием Николаевичем Бутусовым очень непросто перестраиваться, организм настроен жестко. Тут важно понимать, что поверхностное представление о театре Бутусова как об истошно орущих марионетках, измазанных в муке, грязи и кровище, не имеет ничего общего с правдой. Я готов осознанно и внятно объяснить каждую секунду существования на сцене – и своего, и партнеров. Взять хотя бы последнюю премьеру – «Гамлет». Для меня там все ясно – человеческие характеры, взаимоотношения, поступки. Я понимаю, о чем это и ради чего. Для Юрия Николаевича всегда важно прорваться к сути, и на репетициях он часто просит артистов не прятаться за формальные находки, не «грузить» ими, а сесть и сыграть сцену по делу, по смыслу.
- Не слишком ли большую часть жизни занимает у вас, артистов, театр? Не ограничены ли вы из-за этого в чем-то другом? Мир ведь такой большой.
- Я счастлив, что занимаюсь театром. Тот мир, который мне открыл Юрий Бутусов, огромен и волшебен, и я буду из последних сил за траву цепляться, но уже никуда отсюда не уйду. Я подсел на этот наркотик – не знаю уж, где Юрий Николаевич его достает. Благодаря театру, я стал гораздо больше понимать про жизнь, про людей, про отношения мужчины и женщины – за это спасибо не только
Бутусову, но и Шекспиру, Достоевскому, Брехту. Моя жизнь изменилась. То, что случилось у нас в театре, – печально и горько. Бутусов определял лицо и существо нашего театра, для меня он был и якорем, и маяком. Теперь ни того, ни другого нет.
- Известно, что режиссер Евгений Писарев, руководитель московского Театра имени Пушкина полгода назад пригласил тебя на главную роль в спектакль «Влюбленный Шекспир» по пьесе Тома Стоппарда. Читатели наверняка помнят одноименный оскароносный фильм двадцатилетней давности – там молодого Шекспира играл Джозеф Файнс. Однако ты из этого проекта ушел задолго до премьеры. Почему, если не секрет?
- Само предложение было интересное. Родилось оно из несостоявшегося по разным причинам спектакля Евгения Писарева «Тартюф» в Театре имени Ленсовета – предполагалось, что я в нем сыграю Тартюфа. В общем, я откликнулся с удовольствием, поехал в Москву. Начались репетиции, серьёзные занятия классическим фехтованием. Но во время застольного периода мне стало скучно. Нас же Бутусов учил сразу бросаться в бой, в пробы, предлагать решение, не бояться ошибиться, набивать шишки, спорить, ругаться – и только так, вживую, строить действие, создавать ткань спектакля. А не рассуждать неделями о том, чего хотелось бы сделать. Я не успел найти своего Шекспира, не смог почувствовать его, сидя на стуле. К тому же, кроме меня, на эту роль был назначен еще один артист, студент с курса Писарева. Потом и третий появился. Я понял, что просто не нужен, и честно сказал об этом. Была и другая причина: труппа не очень-то меня приняла и этого не скрывала. Зачем нам тут этот питерский парень? У нас что – своих не хватает? Все нормально, я не в обиде.
- Сейчас на экраны выходит фильм Сергея Мокрицкого «Черновик» по роману популярного фантаста Сергея Лукьяненко, где ты играешь главного героя Кирилла, который оказывается в ситуации, напоминающей коллизию знаменитой «Матрицы».
- Согласен, рифма есть, но «Черновик» ею совсем не исчерпывается. Моего героя, обычного парня, стирают из прежней жизни, чтобы сделать своего рода связным, таможенником между нашим миром и параллельными мирами. Представьте: живет себе человек спокойно, все у него есть: родители, любимая девушка, друзья, интересная работа… И в один миг все рушится: его в этой жизни больше нет. Жизнь есть, а его нет. Родители его не узнают, сослуживцы тоже, в его квартире теперь живет посторонняя женщина…. Отныне он чужой в этом мире – такова плата за избранничество. Все, дальше сюжет не «продам», приходите в кино. Скажу только, что для меня это прежде всего история превращения мальчика в мужчину – через потери, через препятствия, через трудный и порой мучительный выбор, который необходимо сделать..
Беседу вела Вера Матвеева
