Гамлет - Лаура Пицхелаури, Горацио - Роман Кочержевский. Пьеса переработана по законам музыкального клипа. ФОТО Юлии СМЕЛКИНОЙ. Предоставлено пресс-службой Театра имени Ленсовета
В Театре им. Ленсовета состоялись премьерные показы спектакля «Гамлет» по пьесе Шекспира в постановке Юрия Бутусова. В заглавной роли - Лаура Пицхелаури.
На самом деле Гамлет-женщина не новость. История постановок Шекспира знает множество случаев, когда роль принца Датского исполняли актрисы. Самый известный пример - Сара Бернар. И все-таки в первый момент удивляешься, когда на сцене появляется хрупкий силуэт Лауры Пицхелаури - Гамлета.
Двенадцать лет назад Бутусов ставил эту пьесу в Москве в МХТ. Там весь Эльсинор говорил привычным слогом Пастернака. Теперь же был использован один из самых недавних переводов шекспировской трагедии, выполненный петербургским поэтом и исследователем Андреем Черновым. Благодаря ему «Гамлет» словно вырывается на волю, перестает быть почтенным, но зачитанным до дыр сборником клише. Конкретика, ясность, сарказм.
Юрий Бутусов (вместе со сценографом Владимиром Фирером) усиливает этот эффект, экономно и точно используя свои излюбленные приемы: музыкальные интерлюдии, как бы спонтанные инсталляции-мандалы из перемещающихся тел и объектов... «Гамлет» переработан по законам современного музыкального клипа; вспорот и перекроен, нарублен более безжалостно, чем хотели бы это сделать сорок тысяч Лаэртов. Здесь нет привычного шекспировского начала и конца, запирающих пьесу в классические рамки. Освобождается от автоматизма и ее восприятие, всплывают на поверхность новые сочетания смыслов. И трагедийность, подчеркнутая мазками «поверхностной» поп-культуры, видна отчетливее. Без конца переставляемые по пустой сцене пустые же бутылки - образ тяжелого запойного похмелья, не отдельных героев - страны. Ну пусть Дании. Во главе чумного пира заседает «выродок кровавый, блудливый и невнятный негодяй», циничный и умный Клавдий (Сергей Перегудов) - настоящий «крестный» всей страны. «Консильери» Полоний (Олег Федоров), жутковато и нездорово суетливый, - амфетаминщик, что ли? Сентиментальные братки в мятых костюмах Розенкранц и Гильденстерн - словно родные братья персонажей Траволты и Джексона в «Криминальном чтиве». Шекспировские отточенные диалоги превращаются чуть ли не в остроумные перепалки из фильмов Тарантино или Копполы.
И, как это происходит с героями упомянутых фильмов, все эти сами по себе довольно милые люди на наших глазах как-то сами собой выстраиваются в структуру, живущую безграничным насилием, практически в Матрицу. Здесь уже и политическая сатира становится метафорой трагического переживания Вселенной как естественной питательной среды зла. Гамлет машет огромным мечом, а Клавдиев двор превращается в массу корявых зомби.
Остальные, слабые - защищаются как могут. Кто-то, как Гертруда (Евгения Евстигнеева), уходит в абсолютную апатию, умножает себя на ноль. Офелия - во внутренней эмиграции, скрывается за набеленным лицом, сквозь толстый слой грима иногда прорывается сильнейший нервный тик. Симметрично Гамлету-женщине Офелию играет мужчина - актер Федор Пшеничный. Только когда безумие овладевает Офелией, ее партию подхватывает Юстина Вонщик. Эта уязвимая ненормативность рифмуется с ненормальностью Гамлета. Его демонстративное безумие не только хитроумный план («мышеловка» и вовсе здесь сведена к минимуму), но еще и врожденная неспособность к конформизму, и травматическая реакция на насилие. Как и Офелия, Гамлет тоже двоится: сливается с Призраком, Тенью убитого отца (Виталий Куликов), синхронно с ним делает почти балетные движения.
Однако этот призрак не только помощник, но и давящее супер-эго, вынуждающее к мести, к продолжению насилия. Решение все равно надо принимать самому. Одинокий, хрупкий и еще такой юный Гамлет, сжимающий в руках непомерно большой, как в аниме-мультиках, меч, без конца повторяет: «Я буду фехтовать!» - сливаясь с вечностью, становясь иконой, продолжая выбор оружия и места поединка уже внутри зрителя, покидающего партер.
