АННА АЛЕКСАХИНА И КАТЕРИНА ВАСИЛЬЕВА
А. Алексахина, К. Васильева. Фото из архива А. Алексахиной
Анна Алексахина — народная артистка России, ученица Игоря Владимирова, актриса театра им Ленсовета. Катерина Васильева — ученица Сергея Женовача, выпускница ГИТИСа, работает в Студии Театрального Искусства. Мать и дочь, петербургская и московская актрисы.
Алексахину и Васильеву я знаю давно, с тех времен, когда младшая из них была ученицей средней школы, носила прическу со множеством цветных резиночек и любила комедийные спектакли в Ленсовета. Мне запомнилось, как однажды после спектакля Аня торжественно сказала: «Сегодня Катя шла в школу самостоятельно». Я не успела восхититься, как Анна добавила: «А я бежала следом и из-за угла следила за ней». Катя росла домашним ребенком, и потому в семнадцать лет уехать учиться в Москву было серьезным и смелым шагом. В первую очередь для ее родителей (отец Катерины Васильевой — актер театра Комедии им. Н. Акимова Александр Васильев).
Алексахина и Васильева востребованные актрисы, они живут между двумя городами в столь насыщенном графике, что этот разговор не мог состояться у нас несколько лет. И наконец мы все втроем встретились в петербургском Доме актера для того, чтобы поговорить о театре и о профессии. Началось все с воспоминаний.
Анна Алексахина Когда ты была маленькой, мы старались не приваживать тебя к театру, не хотели, чтобы ты паслась за кулисами и маялась в гримерных. Думали, будет лучше, если ты будешь жить своей детской жизнью и в театры ходить как зритель. Конечно, мы с тобой пересмотрели все сказки, а иногда брали тебя и на вечерние премьеры. Помню, на премьере «Самодуров» мы сидели в ложе, и в финале, когда происходит всеобщее примирение и Лунардо—Мигицко обнимается с дочкой (ее играла Света Письмиченко), все воодушевлены и радуются, ты вдруг упала мне в колени и начала надрывно плакать от переполнивших тебя эмоций. Я это запомнила.
А. Алексахина, К. Васильева. Фото из архива А. Алексахиной
Катерина Васильева И сейчас расчувствовалась… В детстве я и не мечтала быть актрисой, просто наслаждалась каждым днем.
И это было прекрасно: упоительная игра с утра до вечера. Конечно, я любила ходить к вам с папой на спектакли, и «Виновника торжества» в театре Комедии посмотрела раз двадцать. Хотя я понимала, что на сцене мои мама и папа, но не воспринимала вас как своих родителей, верила в магию персонажей. И в то же время испытывала огромную гордость за вас, и мне очень хотелось, чтобы взрослые в зале знали, что это мои родители. Так что я могла сказать соседу по креслу: «А это — моя мама!»
А. Алексахина (Анна Андреевна). «Ревизор». 2009 г. Фото Э. Зинатуллина
Алексахина А помнишь, как тебя взяли сниматься в кино? Ты училась в третьем классе, вдруг вечером звонок: «Вы знаете, что Катя утверждена в фильм немецкого режиссера на роль дочки Бетховена? Мы приходили в школу и выбрали ее». Я ответила, что ничего не знаю об этом, спрашиваю тебя, а из твоей комнаты доносится: «Я не хочу!» Ты усыпляла нашу бдительность. Мне казалось, что на том все и закончилось. Правда, было еще удивительное приключение с балетом Бежара. Лет в восемь на детском дне рождения тебя высмотрела помощница Бежара по «мимансу». У тебя были примерки пачки, грим, репетиции с Бежаром, а я волновалась за кулисами, и мне кричали: «Где мама девочки?» Ты же норовила поговорить с Бежаром, чтобы «освежить свой французский». И пока я листала блокнот, где были расписаны твои выходы, ты решительно отстраняла меня и спешила на выход «балетной пробежкой». Я-то думала, что у меня гиперактивный и рассеянный «близнец», а ты оказалась очень собранной, сосредоточенной и на удивление профессиональной.
Васильева Да, мой дебют состоялся в Мариинском театре. Но это потом оцениваешь чудеса, которые с тобой происходят в детстве. Тогда я не могла понять, почему все удивляются, когда я говорю, что мои родители актеры. Ваша работа казалась мне обыкновенной.
А. Алексахина (Катарина). «The DEMONS». 2015 г. Фото Ю. Смелкиной
Алексахина Но с возрастом ты стала тяготиться этим. Я помню, однажды ты пришла из школы и сказала: «У нас новая математичка, и она ко мне хорошо относится не потому, что я твоя дочь». Мы, конечно, все это мотали на ус.
Васильева Ты хотела, чтобы я стала врачом.
Алексахина Наверное, все родители хотят, чтобы их дети стали врачами.
Васильева А потом у меня появилась мечта стать Маргаритой Тереховой из «Собаки на сене». Я выучила всю пьесу наизусть. На голову надевала колготки, как косы, к талии привязывала одеяло — это был кринолин, вбегала в комнату и долго раскланивалась перед зеркалом. А вот теперь я не люблю кланяться. Более осмысленное отношение к театру у меня появилось в 9 классе, когда я стала участвовать в школьных спектаклях. У нас в школе была очень талантливая режиссер Анжела Паульс, которая в тандеме с учительницей французского ставила спектакли для международного фестиваля французского театра нефранкоговорящих стран. И там я сыграла свою первую роль — Чио-Чио-сан.
А. Алексахина (Надя). «Я боюсь любви». 2010 г. Фото Э. Зинатуллина
Алексахина А мы с папой потворствовали твоему увлечению потому, что это было на французском языке, и прохлопали, что это — театр.
Васильева Я была счастлива, потому что нас бесконечно отпрашивали с уроков и репетиции были сладостной возможностью не сидеть на занятиях. Мы даже гастролировали, были в Литве, во Франции на фестивалях. И однажды поехали на фестиваль в Щукинское училище в Москву.
А. Алексахина (Ольга). «Три сестры». 2014 г. Фото Ю. Кудряшовой
Алексахина И там тебе дали приз за лучшую женскую роль. Васильева Мне так понравилось в Щуке, что захотелось там учиться.
Алексахина Вот ты нас и огорошила. Вдруг сказала: «Я решила попробовать поступать в театральный институт». Мы с папой растерялись: ты училась в прекрасной школе, где очень сложное обучение на двух языках, я мечтала для тебя о Сорбонне, и вдруг — театральный! Но отговаривать мы не стали, сказали: попробуй. А ты нам говоришь: «Поеду в Москву, здесь все будут говорить, что я поступила, потому что я ваша дочь». Ты даже свою программу нам не читала. Только сообщала, что выбираешь, и я тебе что-то робко советовала. Да я и сама боялась слушать. Честно говоря, я тогда зажмурилась и ждала, чем все это закончится. Благо экзамены в театральные вузы в начале лета.
К. Васильева (Ольга Федотовна). «Захудалый род». СТИ. 2006 г. Фото А. Иванишина
Васильева Да, тогда на меня повлияло еще то, что я посмотрела «Вишневый сад» Някрошюса. Неделю потом вспоминала атмосферу, жесты, мизансцены, просто бредила этим спектаклем.
Алексахина Тут мы с тобой совпадаем. Мой самый любимый спектакль — «Отелло» Някрошюса.
Васильева Это был тот театр, в котором я мечтала оказаться. Сейчас же мне неважно, в какой стилистике, с каким набором выразительных средств сделан спектакль, главное — чтобы он воздействовал на меня эмоционально. Я хочу работать в таком театре, который тревожит. И потому мои пристрастия меняются, например, на той неделе я посмотрела в театре Моссовета «Машеньку» с моей подругой Надей Лумповой в главной роли, теперь, когда я нахожусь под сильным впечатлением, мне кажется, что я с удовольствием сыграла бы в таком спектакле. Но вообще-то, когда я поступила в ГИТИС и оказалась в мастерской Сергея Женовача, то почувствовала, что это абсолютно мое, это очень мне близко.
К. Васильева в спектакле «Битва жизни». СТИ. 2008 г. Фото А. Иванишина
Алексахина А я с таким пиететом отношусь к тому, что делает Женовач, что когда ты поступила к нему в мастерскую, то для меня это было неожиданностью, практически чудом. И через тебя я приобщаюсь к его искусству, наблюдаю, как он растит учеников в своем волшебном театре. И как он тяжело трудится. Потому, даже если у меня остаются какие-то вопросы после ваших спектаклей, я все равно понимаю, что это не пущено на самотек, не режиссерская лакуна, как это часто бывает. В спектаклях Женовача продуман и создан каждый микрон, там не бывает дыр и пустот. И потому мне не хочется внедряться со своими советами тебе. Да я не все твои спектакли и видела, находясь на расстоянии и со своей занятостью.
Васильева А я из твоих нынешних спектаклей еще не видела «Иллюзии». У меня к тебе есть вопрос. Какой драматический спектакль ты посмотрела первым?
Алексахина Я очень много смотрела детских спектаклей, но сформировал меня, наверное, ТЮЗ, туда мы ходили чуть ли не каждую неделю. Это была эпоха Корогодского. Мне кажется, сейчас дети так часто не ходят в театры. Среди моих студентов мне встречались очень одаренные люди, которые к моменту поступления вообще ни разу не бывали в театре. Сама я, когда пришла поступать к Владимирову, именно его театр знала очень смутно. Но, поступив, начала ходить в театр Ленсовета, смотреть спектакли, и это не могло не очаровать. Ведь это была пора его расцвета. Мне кажется, что по данным я не была артисткой Владимирова. У него все были музыкальные, пластичные поющие, а я никогда не пела, только напевала. В тот подростковый период я казалась самой себе какой-то корявой, а его артистки были красивыми, длинноногими.
К. Васильева (Мачеха). «Золушка». Театр «Практика». 2014 г. Фото А. Иванишина
Васильева А если бы ты сразу не поступила, то стала бы поступать на следующий год? Алексахина Не знаю. Да и нет смысла теперь об этом говорить. Васильева А кого можно считать «владимировским артистом»?
Алексахина Говорят, что бывают мужские и женские режиссеры, Владимиров, конечно, считался женским режиссером, благодаря своей музе и Галатее — Алисе Фрейндлих. Но его «альтер эго», на мой взгляд, был — Равикович. Актер, обладавший мягким, тонким юмором, трагифарсовой природой и глубиной. Игорь Петрович обожал трагифарс. В юности мне повезло, что меня брали в работу другие режиссеры и они были абсолютно разными. От Олега Левакова, который открыл мою характерную природу, до Кшиштофа Бабицкого, который поставил у нас спектакль о Кафке. То есть был огромный диапазон работы с режиссерами разных школ, направлений, взглядов, благодаря этому я убедилась, что артист должен быть в каком-то смысле «театральным полиглотом» и уметь открываться всему. Потом у нас в театре начался период Владислава Пази. И он был очень важен для внутренней стабильности. Для моего поколения пик творческой формы пришелся на период, когда Владимиров уже отошел от дел и у нас было полнейшее безвременье. Тяжело. И потому для нас было важно появление Пази, который к тому моменту уже поставил в Комиссаржевке «Даму с камелиями» и «Самоубийство влюбленных» — спектакли большого стиля. Мой любимый спектакль Пази, в котором я была занята, — «Фредерик, или Бульвар преступлений». С каким удовольствием играли! Сколько придумали вместе с режиссером! Там возник настоящий ансамбль.
К. Васильева (Эстер Сорокер). «Marienbad». СТИ. 2005 г. Фото А. Иванишина
А. Алексахина. Фото М. Павловского
А. Мигицко, К. Васильева, Е. Боярская. Фотомиз архива А. Алексахиной
К. Васильева в спектакле «Битва жизни». СТИ. 2008 г. Фото А. Иванишина
Васильева Даже я смотрела «Фредерика» почти столько же раз, сколько в детстве «Виновника торжества».
Алексахина На излете эпохи Владимирова я очень мучилась тем, что все происходящее в театре казалось мне недостаточно глубоким. Даже думала уходить и ездила показываться в Москву. Потом появился Владислав Пази, и нас всех как будто пристегнули ремнями безопасности. Оказывается, артисту нужен такой период стабильности. Пази пригласил на постановку Клима. И это для меня стало одной из редких встреч в театре с художником. Потому что можно всю жизнь что-то репетировать и играть, но так и не встретиться с художником. Клим открыл мне другой театральный язык, мне было очень легко с ним репетировать. Но вот настало время, и Пази позвал в театр Юрия Бутусова. И мне вместе со всем театром, пристегнутым ремнями, пришлось катапультироваться и лететь. Работать с Бутусовым очень тяжело, но это такой драйв, получаешь колоссальную энергию, что-то открываешь в себе. Как правило, он чего-то от тебя хочет, и ты хочешь, чтобы у тебя получилось, но непонятно, как это сделать. И ты куда-то тыкаешься, никак не можешь это поймать… а что — «это» — невозможно объяснить словами. Но ты находишься в настоящем творческом поиске. Я вот сейчас читаю дневники Константина Сомова, и он описывает муку художника, который каждый день соскребает и смывает уже написанное. А у артистов есть проблема — они не хотят меняться и развиваться. Зачем мне меняться, если публика не хочет этого? Один из парадоксов актерской профессии в том, что в какой-то момент твой опыт становится проблемой, он тебя не защищает. Мне говорили после «Трех сестер» Бутусова: «Ну зачем вы надели это черное платье? Зачем вы там орете? Вы ведь такая милая, вам надо локоны трубочкой носить, а это все вам зачем?» Зрители не хотят, чтобы ты менялся, и ты не хочешь, ведь это тяжело, а ты уже пристегнут, у тебя везде подушки безопасности, зачем куда-то вылезать? Но мне было скучно. Я стала думать: только бы меня не заняли в новом спектакле. А артист так думать не должен, потому что это полная хана.
Васильева Я с огромным уважением и восхищением наблюдаю сейчас за тем, что делает в вашем театре Юрий Бутусов, мне кажется, что благодаря ему у тебя начался новый профессиональный виток.
Я хотела вот о чем поговорить: ты всегда подробно разбираешь мои работы, мы советуемся друг с другом, конечно, что-то со стороны виднее и понятнее. Но советы давать просто, а изнутри все может быть совсем по-другому. У меня может быть совсем другая партитура, которая зависит от режиссера, от моего внутреннего самочувствия, от возможностей площадки, которые не понятны из зрительного зала. И даже находясь в одном профессиональном поле, нельзя понять всех нюансов существования актера в спектакле. Хотя мы с тобой, по понятным причинам, очень похожи, но на самом деле — мы совсем разные актрисы, у нас разная органика.
Алексахина Более того, я тебе скажу, с тех пор как я стала преподавать, я поняла, что у каждого артиста свой собственный путь и в результате обучения ты сам должен что-то про себя понять и найти ключ к своему замку, а в начале мы все заперты на замки.
Васильева Сделать это очень трудно, можно проработать в профессии всю жизнь, но так и не найти нужного ключа. Но если твоя судьба сложится удачно и ты сможешь понять, как устроен твой организм, то однажды случится то, из-за чего люди идут в эту профессию. Придет вдохновение.
Алексахина Да, это колоссальное наслаждение, которое я не могу сравнить ни с одним другим из доступных человеку удовольствий.
Васильева Помнишь, мы с тобой по очереди читали книгу Аллы Демидовой, и ты мне тогда сказала, что система Демидовой хороша только для нее самой. Потому что все мы устроены по-разному.
Алексахина Да, ведь речь не о тренингах и наборе упражнений, а о том, чтобы оторваться в вертикаль. Я могу тебе посоветовать что-то практическое, как встать, чтобы тебя было видно, сказать, в каком месте ты не дышишь или глотаешь окончания, все те вещи, которыми режиссер не будет заниматься, и ты мне тоже это можешь сказать, ведь мы прекрасно знаем друг друга, но понять, какая у тебя индивидуальность, в чем твоя сильная сторона и где ключик от твоего замка, можешь только ты сама. Я вот многое в профессии поняла только после сорока лет.
Васильева Я бы с удовольствием поработала в театре Бутусова.
Алексахина А я бы с восторгом — в театре Женовача. Когда я со стороны наблюдаю за его работой, то мне кажется, что он ставит спектакли так, как ткут ковры вручную, нитка за ниткой.
Семьи Боярских, Мигицко, Васильевых. Фото из архива А. Алексахиной
Васильева А Бутусов приносит и краски, и нитки, и ветки, и звуки, и муку, разбегается и опрокидывает это ведро. Краска медленно стекает, смотришь и понимаешь, что это — интересно.
Алексахина И тоже ковер получается.
Материал подготовила Виктория АМИНОВА
Октябрь 2017 г.