В декабре Семену СТРУГАЧЕВУ полтинник. Поверить в это трудно, зато можно воспользоваться поводом и организовать «неделю спектаклей» юбиляра. Что и произойдет с 5 по 10 декабря. Сами спектакли - «Любовь до гроба», «Мнимый больной», «Фокусник из Люблина», «Ай лав ю» и премьерный «Муж моей жены» - пройдут на сцене ДК им. Ленсовета. Ударный - юбилейный - вечер состоится 10 декабря уже на сцене родного Стругачеву театра Ленсовета.
- Ей-богу не верится, что полтинник стукнул. До сих пор бегаю мальчишкой - состояние души никак не совпадает с биологическим возрастом. Хотя, вон, смотришь на Рязанова - и понимаешь: вот ведь молодец! 80 лет, а сколько энергии! Какая жажда жизни!» Так что нет у меня никакого «юбилейного» ощущения, разве что - хлопотно в связи с неделей спектаклей, с вечером в родном театре. Пройдет эта неделя, а дальше жизнь покатит, как катила прежде.
Я, кстати, решил со следующего года отсчитывать свой возраст назад. Насколько меня хватит. Правда, здесь есть опасность - не впасть бы в детский маразм.
***
- Хоть 50 лет - это еще не повод трястись над воспоминаниями, но я люблю вспоминать детство.
Все-таки детство - какое бы оно ни было, а оно было бедное, голодное, во многом несправедливое, - это самое счастливое время. Не люблю, когда жалуются: «Вот, мы пережили в детстве то-то и то-то». Нет, я был счастлив. Поэтому самые-самые мои друзья - из детства. Мы можем не встречаться годами, но уж когда встретишься - это самые лучшие встречи...
Был у меня в детстве самый закадычный друг - Ленька Пржевальский. Так случилось, что во взрослой жизни встретились мы с ним один раз - такая жизнь. Но помнил я о нем всю жизнь. И когда я приехал к нему не так давно в Израиль, он позвонил на работу, своему начальнику: «Извини, это очень серьезно! Ко мне приехал друг детства. Я не выйду на работу ни сегодня, ни завтра. Если ты меня не отпустишь - я уволюсь, извини!» А чтобы понять, на что он пошел, сказав такое своему боссу, надо знать, что такое жизнь в Израиле.
... Жили мы с ним в одном доме, поделенном пополам. В его семье все было хорошо, сытно - выращивали, как ни странно для евреев, свиней. И по утрам выходных - в другие дни я был в интернате - я приходил к ним, а там уже шипят шкварочки, по всему дому разносится запах картошки! Слюнки глотаешь, жрать хочется ужасно. А тут дядя Миша Пржевальский издевается надо мной: «Сенька, кушать хочешь?» А сам головой трясет, ответ подсказывает. Я и лепечу: «Не-не-не, я только что...» - «Сенька, ну я же вижу, кушать хочешь, да?» Я снова: «Не-не-не, что вы, я только что...». Ленька сидел, краснел, бледнел, переживал за меня.
В итоге, конечно же, кормили. Но ведь дядя Миша так издевался надо мной каждый раз... А однажды, слышу, Ленька зовет. Выхожу во двор. А у нас дворы разделены были пополам забором с огромными такими щелями. Я заглядываю в щель и вижу: лежит огромная свинья, на ней богатый ковер, на ковре, на свинье, дядя Миша. Сидит, плачет и играет на гармошке похоронный марш. Я спрашиваю у Леньки: «Что? Что случилось?» - «Я свинью отравил, за тебя отомстил. Чего он над тобой издевается?»...
Сейчас смешно - а может быть, грустно, - но я в своем голодном детстве так мечтал, что однажды утром 1 января проснусь, а под елкой лежат подарки от Деда Мороза. Но я знал - те скудные подарки, которые я получал в Новый год - конфеты, мандарины, - дарит не дед Мороз, а профком... Потом были другие мечты...
***
Когда-то (впрочем, она до сих пор где-то в подкорке сидит) у меня была абсолютно идиотская, но красивая мечта - купить белую яхту и отправиться в путешествие. А еще лучше - я бы плавал между островами и везде давал бы бесплатные концерты. Представляете: я в белом костюме на белом пароходе, а там, на берегу, кричат: «Семе-е-ен! Спой нам песню-ю-ю!» А я им в ответ: «Нет пробле-е-ем!»
И я был бы хорошим моряком. У меня, между прочим, есть паспорт моряка первого класса.
Был в моей жизни такой период, в 92-м году, когда я, разругавшись с Игорем Владимировым, ушел из театра на целых 8 месяцев. И был у меня дружище - царство ему небесное - Миша Кольцов, который занимался организацией всяких гастрольно-концертных групп. Благодаря ему, я и попал в группу артистов, которые ходили с концертами в моря. Особенно хорошо помню Охотоморскую экспедицию: февраль-март - самое опасное время года, самые шторма, самые оледенения. И наша группа - я, Роман Громадский, Юрий Назаров, тот, который «отец» маленькой Веры, помните, - с корабля на корабль. Представляете: штормит - да еще как!- тебя вовсю болтает, непривычных артистов наизнанку выворачивает, а ты должен песни петь, или, как мы с Громадским, скетчи выдавать. Нет, это не пересказать, такое надо снимать.
Мы тогда дали концерты на 122 судах - надо же было зарабатывать деньги. За два месяца заработали тысячу долларов, по тем временам - бешеные деньги. Меня, правда, после этого обманули шулеры, когда обменивал эти доллары. Но это уже другая история.
Так вот, чтобы выйти в моря, дают паспорт моряка - никто ж не выпустит в нейтральные воды простого артиста. Вначале выходишь матросом без класса, а поскольку у меня уже 4 ходки были, то я и получил паспорт моряка первого класса. Кстати, Громадский и Назаров - матросы без класса.
... И поплыл бы я... а вот и не знаю даже, куда... Пожалуй, в Австралию. Там я еще не был.
***
... А вообще, я много где был, спасибо, друзья у меня хорошие есть, которые любят устраивать всякие удивительные путешествия. Если бы не они, я бы никогда не побывал там, где побывал. В Южной Америке, например.
Или в Японии, на Чемпионате мира по футболу. Забавно, кстати, было. Сидим мы на стадионе, а там - огромные шикарные плазменные экраны. Смотрю: внизу бегают за крохотным мячиком маленькие человечки - в общем, ничего не видно. А рядом - огромный экран. Я в него уставился. Мне друзья возмущенно кричат: «Семен, ты что, с ума сошел! Приехать в Токио на ЧМ, чтобы смотреть игру на экране!!!» Я им: «Но здесь же крупный план!» А как мы дрались с англичанами на стадионе! Они так себя по-хамски вели! Наших команд тогда не было, и я со своей чисто мужской компанией просто болел за хороший футбол. Наших соотечественников было очень мало, в тысячу раз меньше, чем болельщиков-англичан, но мы - казалось бы, взрослые, солидные люди, - ввязались с ними в потасовку. Это было незабываемо!
Футбол - это, конечно, фантастическая игра! Миром движет футбол. И, наверное, не только потому, что за ним огромные деньги, большая политика, итальянская мафия. На самом деле футбол - это великий театр. Какие там страсти! Недаром для индейцев майя игра, столь похожая на наш нынешний футбол, была своего рода жертвоприношением. Или жизнь, или смерть - судьбу игроков решала траектория полета мяча.
Мне, как актеру, иногда завидно, когда я вижу и сам схожу с ума от накала страстей, царящих на огромных стадионах, объединяющих тысячи зрителей.
***
... Мне доводилось работать со стадионом - халтурил с концертами в молодости. И мой первый театр, во Владивостоке, был на 2000 мест. А это значит, что мне нужно было донести текст и эмоции своего героя до того зрителя, что сидит где-то там, на галерке. Поэтому я всегда работаю немного на котурнах, на повышенных тонах. Валера Гаркалин, с которым мы сделали спектакль «Муж моей жены»», иногда прикалывается надо мной: «А чего ты так кричишь? В этом городке маленькое население». Он, молодец, как профессионал подходит, рассчитывает, на какой площадке выступает, сколько зрителей в зале. А у меня одна затрата что на огромный стадион, что на зал театра Ленсовета. Единственное, что спасает актерский ансамбль, - мои громкие роли. В конце концов, у меня имидж такой - маленький истерик.
Кстати, там же, во Владивостоке я понял, что такое настоящее лицедейство! Я только-только закончил институт, подглядывал за кулисами спектакль гениального театра им. Шота Руставели, который по пути из Грузии в Японию зарулил во Владивосток. И я видел великого Чхиквадзе в роли Ричарда III (по шекспировской трагедии. - Прим.авт.). Боже, какой на зрителей обрушивался накал страстей! И вдруг в какой-то момент он поворачивался спиной к зрительному залу и подмигивал нам, студентам, скорчившимся за кулисами: мол, как я их! И дальше в зал: «А-а-а!!!» Страсти в клочья, мокрые рубашки летели одна за другой. Вот это лицедей! Обманщик с большой буквы!
Говорят: надо умирать в роли. Нет, умирать не надо - и так отдаешься весь без остатка. Надо делать так, чтобы всех обмануть, а эти все задыхались от восторга: вот это актер! Вот это игра!
Елена Боброва
