Персонаж Анатолия Папанова из всенародно любимого фильма «Бриллиантовая рука», описывая очередные пароли и явки, называл место общего пользования: у пихты, где написано «Мэ и Жо». Под закрытие сезона сразу два театра невольно-синхронно обозначили современные гендерные проблемы. В театре им. Ленсовета выпустили мелодраму «Развод по-женски», а в «Белом театре» на площадке литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского - интеллектуальную новую драму и комедию «Паника. Мужчины на грани нервного срыва». Оба спектакля идут с аншлагами. И пусть они совершенно не похожи друг на друга, как разнятся у «Мэ» и «Жо» ум, честь, совесть, физиология, логика, преставление о смысле жизни, понятие любви, верности и счастья - сравнительного анализа тут не избежать.
В «Разводе» на сцене только девушки. В «Панике» - исключительно юноши. Уже интересно. Разводящие демонстрируют женские прелести. Паникующие употребляют ненормативную лексику. Беспроигрышно, согласитесь. Далее закономерно: посредством сарафанного радио мужская половина зрителей, похрюкивая, завлекает своих друзей в театр Ленсовета, а женская, попискивая, своих подруг - в музей Достоевского. И все счастливы. Плюс представители обоего пола могут и должны найти в обеих премьерах что-то общечеловеческое, расслабляющее или облагораживающее, уж кому как глянется.
Но если спектакль «про Жо для Мэ» получился откровенно легким, ненавязчивым и развлекательным, то спектакль «про Мэ для Жо» неоднозначен. В принципе, и там, и там внешне комедийными средствами, замешанными на внятной основе, должны говорить о серьезных вещах вроде судьбы, предназначения, сомнений и тягостных раздумий. Но пока до этого еще не дошло, только надежно закрепили предсказуемые смеховые реакции зала.
С «Разводом» все более-менее ясно. Маникюр и макияж, мини-юбки и каблуки, корсеты и декольте, пух и перья, блестки и бантики... Нью-Йорк, Нью-Йорк... Карикатурная зависть, мелочная месть, против кого дружим, девочки?.. В этом коктейле особенно хороша Ирина Ракшина в гротесковой роли самодостаточной мамаши: вносит оживление и относится ко всему происходящему с должной иронией. Остальные пятнадцать человек разномастных женщин выступают говорящими манекенщицами, что дефилируют по сцене как по подиуму и меняют яркие наряды как перчатки. Разве что еще красавица Кристина Кузьмина забавно играет собирательный образ подруги как Ксению Собчак в шкуре Пэрис Хилтон, а почтенная Валентина Егоренкова выступает квинтэссенцией мультяшных ведьм и киношных стерв в образе молодящейся любительницы выходить замуж. На уровне гаденьких сплетен и клубка интриг, в салонах красоты и в гостиных светских львиц, раскручивается история, которой уже 70 лет - пьеса-то написана актрисой, писательницей, журналисткой, дипломатом и художницей Клер Бут Люс в 30-е годы прошлого века, но все еще считается современной. Интересно было бы узнать, что в ней сегодня так привлекло режиссера Олега Левакова? Незыблемость проблематики в духе «Секса в большом городе» или женские типажи во всем их разнообразии?
В «Панике» история до боли знакомая, предельно натуралистично написанная финским режиссером и драматургом Мики Мюллюахо. Когда тебе «немного за тридцать», у тебя не только жизненный опыт, но и фобии наличествуют. Тебя не понимают друзья. В тебе разочаровываются любимые. Тебя не радуют успехи в работе. Ты стесняешься собственного тела. Ты прячешься за доморощенными догмами. Ты готов выть и лезть на стену. Ты начинаешь пить, чтобы не думать, и ходить налево, чтобы не привязываться. Ты потакаешь своим слабостям. Ты бежишь от ответственности впереди собственного крика. А если таких, как ты, собирается больше двух в замкнутом пространстве, вы принимаетесь чем-нибудь меряться: куцыми бицепсами, пивными животиками, карьерным ростом, широтой души, величиной страхов, уровнем интеллекта...
Мужчин-паникеров на сцене всего трое: дизайнер Макс (Виталий Коваленко), инженер Лео (Александр Новиков) и телеведущий Джонни (Александр Баргман). Предварительно повздорив и чуть не подравшись, они кидаются наперебой «лечить» друг друга, благо у каждого обнаруживаются серьезные проблемы, и все хотят поговорить об этом.
Сценография элементарна. Действие происходит в антураже надувной прозрачной мебели. Наверняка это метафора: мол, дутые проблемы напоказ. Разборки ведутся на фоне кадров с танцующей Пиной Бауш (из оскароносного фильма Педро Альмадовара «Поговори с ней»). Финал и поклоны идут под знаменитый чилийский «Гимн народного единства» (ура-патриотическое «Вставай, вставай, разгневанный народ!»).
То, как мужики разговаривают, когда баб нет рядом, известно: громко рубят нецензурные фразы, скачут от комплиментов к оскорблениям, переходят с шепота на крик, продираясь через путаницу к емким определениям. То, как мужчины действуют, когда хотят казаться умными и сильными, тоже знают все. Они как дети в песочнице: любезно одолжил совочек, но ненароком наступил на ведерко, помог делать куличики, а потом все в ярости растоптал, предложил дружбу, но двинул в глаз. А то, как хорошие актеры играют в хорошей пьесе, надо видеть. Это тоже лечит - как своеобразный сеанс психоанализа.
Но! «Паника» - это слишком быстро, словно суетливо, а желательно - ритмично, упруго.
А «Развод» - это слишком медленно, словно лениво, а желательно - энергично, игриво. После «Развода» женщинам хочется подтянуться, расправить плечи, записаться на фитнес, а мужчинам - начать сезон охоты. После «Паники» женщинам хочется стать как минимум феминистками, а мужчинам - напиться, забыться и вызвать эскорт скорой секс-помощи. Потому как состояние, в котором Мэ и Жо нынче пребывают, явно неудовлетворительное.
Есть в критике избитое слово «пронзительный», как в рекламе - «уникальный», как в пиаре - «яркий». Именно этой пронзительности, остроты, желания вызвать сострадание и не хватает пока еще исполнителям ролей женщин разводящих и мужчин на грани нервного срыва. Их должно быть мучительно жалко. От них должна исходить жуткая тоска. Потому что их проблемы - нешуточные, порожденные временем и, можно сказать, выстраданные. А на выходе зрители думают и говорят только краткое «Круто!». Хотя должны были бы, насладившись и посмеявшись, испытать как минимум шок: культурный, нравственный, социальный... Не просто оценить натурализм диалогов горячего финского парня или человеческую смелость бывалой американки, а осознать всю глубину кризиса среднего возраста и антигероику нашего времени, которое насаждает мужчинам панические настроения, загоняет их в инфантилизм, мучает клаустрофобией, терзает непробиваемым одиночеством, пугает на ночь психоанализом, а женщин заставляет быть циничными донельзя и ухоженными исключительно для повышения самооценки.
По всему выходит, что нынче мужчины - слабый пол, а женщины - сильный. Однако им от этой смены ролей никакой радости - сплошное мучение. Но откровенность - это еще не признак крутизны, господа и дамы. Копайте, пожалуйста, глубже, усерднее: от забора не до обеда, а хотя бы до полдника. Чтобы нам захотелось покопаться в себе после ужина. Чтобы захотелось героев понять и простить, а не только актеров искупать в овациях.
Мария Кингисепп
