В театре им. Ленсовета состоялся очередной показ спектакля Дениса Хусниярова «The Demons» по одноимённой пьесе Ларса Нурена.
Батарея полупустых бутылок (судя по всему, из-под крепкого алкоголя) тускло поблёскивает под лучами множества софитов. Их соседи — разбросанные туфли, цветы в жестяных вёдрах, микрофонные стойки, барабанная установка… Можно подумать, что мы попали на камерный концерт или оказались в студии какой-нибудь рок-группы. Но это не просто сцена, это квартира со своими непростыми жильцами, и кладбище, и больница… Одновременно и по отдельности.
Вместе с группой, настраивающей инструменты, отдыхающей за стаканчиком чего-то крепкого, потом вступающей мощным вокалом и живым звуком гитар, на сцене существует и другая жизнь. Появляются двое. Женщина немолода, но в стильном брючном костюме, на каблуках и с модной «мокрой» укладкой. Мужчина в обычных брюках и серой рубашке. Поначалу он раскрывается с нежной стороны, говоря о маме, по которой скучает, но в диалогах с женой Катариной Франк, а именно так его зовут, показывает себя агрессивно. Они оба язвят, оскорбляют и не слышат друг друга, но это не пустая злоба. В их перепалках есть нечто особое. Они готовы цепляться за каждое слово своего партнёра, выводить нападками. Когда же Франк говорит, что жена должна терпеть его, пока ему не надоест и он её не бросит, а Катарина в ответ в шутку (но в шутку ли?) угрожает ему разводом, становится ясно, что есть что-то ещё в их сердцах помимо ненависти — страсть.
Они немолодая пара без детей. Она — стерва, он — тот ещё гад. Каждый их день похож на предыдущий — всё ссоры, ругань, крики. Оба не могут удержаться от издевок, оба не понимают привычек друг друга, обоих раздражает один только вид партнёра. Но почему они остаются рядом столько лет, почему сливаются в страстном, но нежном поцелуе, почему она говорит то самое слово на букву «л»… Неужели у любви такое лицо?
Что же делать, если его привязанность к умершей матери делает его таким слабым, что невозможно удержаться от язвительного комментария? Если он раздражает одним своим видом, если его постоянные вопросы о её привычке отрывать фильтры от сигарет выводят её из себя? Но что, что остаётся делать, если ей нравится каждая его морщинка у глаз, и всё его лицо кажется таким родным? Если только он способен вызвать у неё такие чувства, столько чувств…
— Мы можем остановиться?
— Можем. Но хотим ли?
Постепенно мы знакомимся с соседями пары — Йенной и Томасом. Они моложе, глупее, наивнее и у них двое детей. Йенна из тех молодых мамочек, которые только и могут говорить о своих детях, а также о себе после беременности, но, в отличие от многих других подобных женщин, она видит свои изменения, и это её расстраивает. Она истерична, цепляется за своего мужа, требует его постоянного присутствия, но наивно хлопает глазками и улыбается оказывающему ей внимание Франку. Пары сливаются в полилоге. Говорят и все, и никто, представляя как проблемы своей пары, так и свои лично. И, конечно, все они несчастны.
Но почему? Ведь если люди любят, то стараются окружить своего партнёра заботой и нежностью, их переполняет счастье. Значит, у наших героев «нелюбовь»? А что же такое любовь? Интернет даёт краткое, но ёмкое определение этому явлению: «Глубокая привязанность к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Любовь рассматривается также как философская категория, в виде субъектного отношения, интимного избирательного чувства, направленного на предмет любви. Любовь выступает важнейшим субъективным индикатором счастья». Вот именно, что «субъективного». И ведь ни слова про исключительное счастье. И ни слова про боль. Пусть и на почве довольно нейтрального по своей природе чувствосплетения, но всё же сформировались клише, как должны выглядеть «идеальные» отношения и что люди чувствуют, находясь в них. Но когда любить было не больно?
С детского и подросткового возраста все сталкивались с болезненным опытом безответной любви, абьюзивных отношений, разочаровывались в партнёре, но продолжали мечтать о том исключительно нежном, тёплом, уютном. Но что, если нельзя выкинуть негативную составляющую из того спектра ощущений, что называют любовью? Действительно, иногда всё заходит настолько далеко, что партнеры могут приносить друг другу моральные и физические увечья, тогда любовь переходит в ненависть, и, во избежание горьких последствий, лучше оставить друг друга. Но ведь любовь была…
Рано или поздно люди приобретают горький опыт. Они кричат о нём, стараются успокоить себя и донести до других. Обиженно тычут пальчиком в сторону ранившего их чувства и предостерегают остальных. Но получать душевные синяки и раны естественно, только страшно. Тем не менее, это часть жизни, часть того прославленного явления, которое называют любовью. Оно способно принести человеку противоречивый набор невероятно ярких ощущений, повернуть жизнь так, что станет и сладко, и невероятно больно одновременно. Так мы учимся, становимся сильнее, познаём себя и других людей. Любовь не всегда взаимная. Любовь не всегда нежная. Любовь не всегда тихая и спокойная. Любовь не всегда счастливая. Но она только ваша. И больше ничья.
Действие то фокусируется на одном из персонажей или на паре, то охватывает всех вместе. Так рождается ощущение общей ненависти, общей страсти и общего горя. Йенна успокаивает себя, что всё хорошо, у них прекрасная семья, а она счастливая мать, но понимает, что больше не привлекает мужа. Её тело изменилось после родов, она больше не чувствует себя красивой и любимой и страшно злится от этого, но не может перестать удерживать мужа возле себя всеми силами. Томас же выказывает абсолютную узколобость и полное безразличие. Он обычный человек; всё, что теперь осталось от его личности, — это Томас-работник и Томас-муж. Хотя была ли у него эта своя личность… Он не поддаётся соблазнениям Катарины, всё, что ему нужно — телевизор. Он так устал от истерик, что хочет лишь посмотреть какой-нибудь спортивный канал, а дома этого никак не сделать, ведь жена категорически против телевизора…
Катарина, несмотря на издевки и сарказм в сторону Йенны, на самом деле очень хотела бы иметь детей, а Франк так привязан к умершей матери, что её смерть для него, пожалуй, самая главная болевая точка. Они не тираны. Они тоже плачут, тоскуют, словно дети цепляются друг за друга и умоляют их не бросать.
Помимо постоянного изменения акцента на персонажах, спектакль невероятно динамичен из-за «рваных» сцен. Героям никогда не дают договорить и выплеснуть себя полностью — сцена тут же прерывается, акцент смещается. Резко, словно по щелчку пальцев. Как во время серьёзного душевного разговора вдруг раздастся телефонный звонок или курьер позвонит в дверь в то время, как вы занимались любовью. Вроде действие почти пришло к логическому завершению, но тут всё оборвалось, настроение сменилось, а ощущение недосказанности осталось. Герои прерывают друг друга, «насильно» переводя на себя внимание. Но гораздо чаще в действие вмешивается музыка.
Одновременно с героями и их разворачивающимися (не)любовными драмами на сцене весьма органично существует музыкальная группа. Она исполняет песни “The Doors”. Можно сказать, что их и изображают. По крайней мере выглядят соответствующе моде 60-х, а изящную ванну, установленную на небольшом возвышении в глубине сцены, закрывает шторка с изображением участников известной рок-группы. Сильный живой вокал растекается по залу, поддерживая, объясняя, дополняя чувства героев. Их музыка страстная и живая, яркая и захватывающая, но вовсе не однотипная. В нужный момент герои замирают и дают вступить лирической композиции, в другой раз их захлестывают эмоции, и они заходятся в безумном танце. Сыграв очередную песню, группа отходит на задний план, уступая главенство чувств героям. Но ощущение недосказанности никуда не исчезает.
Сцена буквально становится сценой в реальности спектакля не только из-за группы и музыкальных инструментов, но ещё из-за специфического концертного освещения. Панель с софитами подсвечивает группу и героев с заднего края площадки, обычно это происходит как раз во время музыкальной вставки. Свет и музыка заливают персонажей и зрителей, объединяя их стихийной страстью или нежной меланхолией, чтоб через пару минут умолкнуть и погрузить в ненависть. Как ни странно, сцена ещё и сцена потому, что герои на ней играют. Йенна и Томас играют в счастливую семью, Катарина и Франк играют, что могут уйти. Сцена — это квартира. Там ссорятся, прихорашиваются, веселятся и мрачно курят вдали от компании во время вечеринки. Сцена — это больница. Герои стараются вылечиться. Порой даже становятся нежнее, говорят о своих страхах, думают, что же привело их к такому итогу. Сцена — это кладбище. Там хоронят не только мать Франка, но и счастье. И любовь. Если она есть, конечно.
Но есть ли любовь? Неужели после всего, что Катарина и Франк сделали друг другу, после всей пустоты, что испытывают Йенна и Томас, можно сказать, что они любят друг друга? Неужели это нежное и глупое «Я люблю тебя» будет валидно?
Я скажу: «Да». Любовь — не одни нежности, кофе в постель по утрам и бесконечная теплота. Иногда на смену ей приходит ярость. Иногда это почти невыносимо. Нужно работать над этим или принимать эти чувства такими сладко-горькими, какие они есть.
Я скажу: «Нет». Неужели даже такое тёплое, светлое и родное может быть таким грязным, колючим и серым? Всю свою жизнь многие только и мечтают успокоиться. Полюбить. Почувствовать эту нежность каждой клеточкой своей души.
Я скажу: «Не знаю». Жизнь не делится на чёрное и белое. Это миллиард оттенков чувств. Тяжело сказать, что на самом деле есть любовь. Знаю лишь, что это непросто.
Вокалист рок-группы, резюмируя спектакль вместо героев, скажет бархатным голосом прямо в зал: «Люди боятся своей любви больше всего на свете. Любить больно. Вы чувствуете свою силу в опыте боли. Вы должны встать за ваше право чувствовать вашу боль».
Текст: Алиса Витковская
Фотографии предоставлены пресс-службой театра им. Ленсовета
