Чуть больше двух лет Лариса Луппиан, народная артистка России, возглавляет Театр имени Ленсовета. Как дается ей роль художественного руководителя и почему так важна для театра постановка «Бесов» Достоевского, она рассказала «Петербургскому дневнику»
– Лариса Регинальдовна, прошло чуть больше двух лет, как вас назначили художественным руководителем театра. Не все знают, что начинали вы деятельность руководителя не с чистого листа.
– Да, у меня была своя телевизионная передача «Театральный бинокль» на ленинградском телевидении, которую я пробила, была и автором, и менеджером, и ведущей. Руководила фирмой по организации детских праздников. Много лет была менеджером спектакля «Интимная жизнь»: договаривалась с принимающей стороной, боролась за гонорары. Возглавляла художественный совет Театра имени Ленсовета. Так что отстаивать свое мнение и организовывать работу коллектива к тому времени уже могла. Надо мной даже домашние смеялись, потому что я, наверное, как любая женщина, все всегда держу в своих руках.
– Вы пришли на место руководителя после громкого ухода Юрия Бутусова. Как сейчас себя ощущаете?
– Самое страшное было согласиться, решить, могу ли я соответствовать. Спасает моя внутренняя дисциплина, потому что я привыкла ко всему относиться ответственно.
Главное: мы ничего не сделали такого, чтобы могло бы испортить нашу репутацию, за что было бы стыдно. У нас не разбежалась труппа, не возникло никаких скандалов, хотя вы знаете, что творится сейчас, например, во многих московских театрах. И мы не сняли ни одного спектакля Юрия Бутусова, чего, кстати, ожидали многие.
– Но у вас-то с его приходом работы заметно поубавилось. Не было соблазна сделать ответный ход?
– Когда Юрий Бутусов пришел в театр, то снял с афиши пять спектаклей с моим участием, а дал сыграть за восемь лет две премьеры – «Лес» и «Без вины виноватые» по Островскому. «Лес» в постановке Кирилла Вытоптова прошел всего несколько раз, потому что это было сделано в ключе современной европейской режиссуры и наша публика спектакль не приняла. Юрий Николаевич это понял и снял спектакль. А «Без вины виноватые», поставленные Олегом Леваковым по канонам русского психологического театра, идут до сих пор. Знаете, в труппе вообще была не очень хорошая обстановка: небольшая группа людей играла, а остальные ждали у моря погоды.
– И все же остались артисты, которые грустят о прежнем. Эта фронда работе не мешает?
– Некое глухое сопротивление, даже не в отношении меня лично, к сожалению, продолжается. Каждого режиссера некоторые артисты труппы принимают с большим недоверием. Бывает, даже отказываются от ролей, что меня несказанно огорчает. Я не понимаю, как в государственном репертуарном театре они могут себе такое позволять.
– Трудно поверить. Думаю, каждый наслышан, как артисты борются за роль.
– Да, странная для театра ситуация. Меня даже обвиняют в излишней мягкости, потому что я не могу с этим никак справиться. Режиссер Дамир Салимзянов, который недавно поставил у нас итальянскую комедию «Синьор из высшего общества», вообще хотел уйти с проекта. Сказал, что ни в одном театре за свою многолетнюю карьеру никогда не видел, чтобы артисты демонстрировали свое нежелание работать. К счастью, все же спектакль состоялся и идет с огромным успехом.
Это явление – отказ от ролей – появилось у нас именно после ухода Бутусова. Не все, к сожалению, могут понять, что он сюда никогда не вернется. И я его понимаю. В свое время я тоже уходила из родного театра, работала несколько сезонов в Театре имени Ленинского Комсомола (ныне – «Балтийский дом»). Так мне даже мимо Владимирского проспекта тяжело было проходить. Но жизнь-то продолжается, неужели надо ставить на себе крест?
А у нас идут отказы: то режиссер не нравится, то жанр, то пьеса. Вот почему «Бесы» Достоевского были для меня как руководителя программной вещью. Когда режиссер Алексей Слюсарчук согласился роман поставить, я решила, что это обязательно надо сделать. И не потому, что будет 200-летний юбилей Достоевского. Просто бесов надо было выгнать из нашего театра, прожить эту тему на сцене всем вместе. Если мы не перестроимся, не станем добрее и бережнее относиться друг к другу, то сами себя съедим и сами себя погубим.
– У вас самой никогда не было режиссерских амбиций, желания поставить спектакль?
– Каждый должен заниматься своим делом. А у нас сейчас время дилетантов. Артисты то на коньках катаются, то на ринге боксируют, то в космос летают. Я жду, когда они начнут операции делать и самолеты водить. Нельзя так. Режиссер – это профессия. Это прежде всего философ, мыслитель. Это человек, который ищет смыслы в мире и делится ими с людьми. И этот человек должен нести добро.
– Постановки каких режиссеров мы сможем увидеть в ближайшее время?
– На днях на Малой сцене состоялась премьера «Шутки Достоевского» в постановке Марии Романовой по блистательным сатирическим рассказам «Чужая жена и муж под кроватью» и «Скверный анекдот». Первой премьерой ноября станет «Тартюф» Мольера в постановке артиста, а теперь и режиссера нашего театра Романа Кочержевского.
На Малой сцене режиссер Анджей Бубень поставит пьесу польского автора Артура Палыги «В лучах» о жизни великой нобелевской лауреатки, ученого Марии Склодовской-Кюри. Федор Пшеничный, наш артист, будет дебютировать как режиссер, представит свою версию знаменитой пьесы Коки Митани «Академия смеха». Наш режиссер Евгения Богинская работает над спектаклем «Морфий» по Михаилу Булгакову. Это все – проекты для Малой сцены.
Под Новый год в декабре мы выпустим сказку Евгения Шварца «Снежная королева», над ней с молодежью труппы работает Евгения Богинская.
Большие планы у нас по весенним премьерам на Основной сцене. Иван Поповски репетирует «Двенадцатую ночь» Шекспира. Борис Павлович ставит «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» по роману Лоренса Стерна. Надеюсь, удастся осуществить и нашу давнюю мечту – «Вишневый сад» Чехова. За эту работу взялся Уланбек Баялиев. В роли Раневской – Анна Ковальчук.
Мы уже начали формировать и следующий сезон. Пригласили Дмитрия Егорова, и он предложил поставить «Как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем» Гоголя. Для нас это будет очень важный спектакль, потому что непримиримость – и в театре, и внутри коллектива, и в семье – все равно бывает и убивает жизнь.
– Сегодня Елизавета Боярская – ваша коллега. Еще не так давно ее называли вашей дочерью. Теперь нередко говорят, что вы ее мама.
– Мы не думаем о том, кто и что говорит. У нас семейная жизнь всегда идет особняком от театральной. Если есть время, мы, конечно, обсуждаем спектакли. Но многие Лизины работы я даже не видела. Сейчас ее сын не хочет ходить в театр, потому что он отнимает у него родителей. И приобщить его пока не удается.
– Ну, Лизу-то вам удалось сподвигнуть.
– Поначалу она была категорически против и хотела поступать на факультет журналистики. А потом вдруг – раз, какое-то озарение у нее наступило, и она пошла в театральный. Мы ее не отговаривали, но предупреждали, что это очень рискованная профессия. Потому что можно быть средним добротным учителем, а артистом невостребованным быть очень тяжело.
– Многие считают, что ваша семья, которая считается образцовой, сохранилась только благодаря вам.
– Не думаю, что только благодаря мне. Она сохранилась в первую очередь потому, что мы с Мишей эмоционально очень друг на друге завязаны. Было, конечно, много моментов, когда хотелось все бросить. Но как оставить человека, которого ты любишь?
Я недавно смотрела фильм про Екатерину Градову. Она рассказывала, как рассталась с Андреем Мироновым из-за его измен и потом жутко переживала. Мне тоже много чего пришлось перетерпеть, я даже на развод подавала. Но Миша не хотел меня отпускать. Мы все равно друг за друга держались.
Другое дело – карьера. Как-то я стала анализировать и пришла к выводу, что мне не помог, а скорее помешал брак с Мишей. Потому что, когда мы поженились, я стала женой Боярского. Мишина популярность отодвинула меня в тень.
– Вы как-то сказали, что хотите быть счастливой в своей новой должности. А если будете мучиться – уйдете. Как обстоят дела сегодня?
– Когда артисты отказываются от ролей, думаю: уйду, зачем мне это надо? В то же время надеюсь, что еще могу быть полезной. Потому что считаю, что в первую очередь работаю на благо города. Потом на благо театра, а потом – артистов.
Знаете, почему у меня сейчас более-менее дело пошло? Потому что я всю жизнь варюсь в этом театре, я знаю его с 17 лет. Знаю, что здесь хорошо, а что плохо. Какие были режиссеры, спектакли, что было успешным, что – нет, знаю публику. Иногда думаю: может, уже сейчас есть человек, который в дальнейшем подхватит эстафету. Потому что он, конечно, должен вырасти либо из этого коллектива, либо в работе вместе с ним.
Хочется сделать по-настоящему открытый театр. Открытый для разных жанров, для разных режиссеров, для классики и современности. Такой театр, чтобы он был интересен и актерам, и зрителям...
