Однажды, года два назад, актриса Ирина Балай среди прочих семейных раритетов показывала мне книгу с автографом известной белорусской писательницы Светланы Алексеевич. Если быть точным - с дарственной надписью. А если еще точнее - с благодарственной надписью. За роль Нины Сидельниковой в спектакле «Если проживу лето», поставленном по повести С. Алексиевич «Цинковые мальчики».
«Дорогая Ирина, эту, теперь уже нашу («нашу» подчеркнуто) книгу мы вместе родим еще раз. Восхищена вами!..» Надпись сделана в день премьеры. Помню, я сказал тогда: «Ирина Андреевна, я слышал, что после этого спектакля к вам подходили совсем незнакомые люди и говорили, что если и дальше будете играть на таком оголенном нерве, то, простите, долго не проживете. Такой похвалы удостаивается не каждая актриса».
- А я признаться, не уверена: актриса ли я. Нет, серьезно, я не кокетничаю. Я, в самом деле, иной раз не понимаю, актриса я или нет. Слишком часто приходится играть не мастерством, а душой, сердцем. А как еще можно сыграть горе?! У моей героини в «Цинковых мальчиках», потерявшей в Афганистане сына, оно отжитое, когда ни рыданием, ни слезали, ни другими какими-то внешними эмоциональными проявлениями, его не выразишь...»
В тот день, наверное, и сама Ирина Андреевна предположить не могла, что в ее актерской биографии будет еще одна, как теперь принято говорить, знаковая работа по повести Светланы Алексиевич. На сей раз по «Чернобыльской молитве»...
- Ирина Андреевна, я думаю, и вам, и нам приятно, что в далеком 1962 году, «на заре вашей туманной юности», одним из первых СМИ, отметившим подающую надежды молодую актрису Ирину Балай, была газета «Телевидение. Радио».
- Да, подобные вещи не забываются. В той публикации шла речь о кинофильме «Женихи» и «Ножи». Картина снята по ранним опереттам Исаака Дунаевского, Ей предшествовала постановка на ленинградском телевидении. Спектакль имел успех, и режиссер Валентин Васильев решил сделать кинофильм. Он состоит из двух новелл, во второй - «Ножи» - я, тогда еще не Балай, а Бурханова, играла купеческую дочь. И в теле - и в кино варианте у меня был один и тот же партнер - Кирилл Лавров. Наверное, мы сыграли неплохо. Зрители нам стали писать письма - из разных уголков нашей тогда такой необъятной страны. Я получала письма даже от заключенных. Я боялась этих писем, потому что уже была замужем, а мне предлагали руку и сердце люди с темным прошлым: дескать, подожди, вот кончится у меня срок ...
- Вы с Кириллом Юрьевичем драматические артисты. Вас дублировали?
- Мы оба пели «своими голосами». Что касается меня, парадокс заключался в другом. Я не любила оперетту. Воспитанная на иной, высокой музыке - Бетховен, Верди, Чайковский, - я органически ее не воспринимала.
- Трафаретное отношение к оперетте как к «легкому» жанру?
- К сожалению, да. Я считала, что оперетта это так пошло! Однако Дунаевский своей светлой и прекрасной музыкой подкупил меня. Тем более, что петь мне хотелось всегда. Я мечтала учиться вокалу в музыкальном училище или, на худой конец (иронично), в консерватории. Страсти же по драматическому театру ни в детстве, ни в юности у меня не было. Но, как часто это бывает, я совершенно случайно увидела объявление о наборе в студию при ленинградском ТЮЗе. Там у меня были замечательные педагоги - Леонид Федорович Макарьев, Иван Эдмучдович Кох, Ксения Владимировна Куракина.
При распределении мне выпал Театр имени Ленсовета. Первая роль - большая, главная - Марфенька в «Опасном возрасте», постановка Норы Абрамовны Райхштейн.
- Это какой год-то был?
- Шестидесятый, тысяча девятьсот, естественно.
- И с тысяча девятьсот шестидесятого года вы служите зрителю на одних и тех же подмостках! Не было искушения перейти в какой-нибудь другой театр, может быть, более престижный? Впрочем... Готовясь к нашей встрече, я дома перебрал сохранившиеся программки Театра Ленсовета последних лет. Набралось свыше десятка спектаклей с вашим участием. В «Талантах и поклонниках» вы - Матрена, кухарка; в «Зинуле» - жена Петренко; в «Песни о городе» - мать Юры; в «Малыше и Карлсоне» - Астр ид, "обыкновенная девочка»; в «Снежной королеве» - Бабушка; а «Мнимом больном» - Луизон, ну и так далее. Получается, что вам грех жаловаться на незанятость. Так было с первого дня работы или случались простои?
- Что вы! Мне, в самом деле, грех жаловаться. А в молодости занятость была просто сумасшедшая. Утром репетиция в театре или запись на радио. Вечером - спектакль в театре. После спектакля я возвращалась на телестудию, откуда нас по домам развозили под утро. И так почти каждый день. Хотя после «Ножей» меня неоднократно приглашали сниматься, на кино уже не оставалось ни времени, ни сил. И на киностудиях обо мне постепенно стали забывать.
Что же касается перехода в другие театры... В те годы в театральном мире были приняты, так называемые, «общественные просмотры» спектаклей, на которые приглашались и приходили актеры, режиссеры. На меня обратили внимание во время «общественного просмотра» греческой трагедии «Острое Афродиты», которую я стала играть в параллель с «Опасным возрастом». Стали приглашать в другие театры, в том числе и в БДТ. Позвонила легендарный завлит Дина Морисовна Шварц и передала приглашение Георгия Александровича Товстоногова. Во второй раз позвали на новые постановки, на конкретные роли - Герды в «Снежной королеве» и Младшей сестры в спектакле -«Моя старшая сестра». (Старшую сыграла Татьяна Доронина). Что из себя как режиссер представляет, недавно пришедший в театр, Игорь Владимиров ясно еще не было, а Товстоногов уже гремел. И я перешла бы в БДТ, да Владимиров не отпустил, Я как молодой специалист должна была по распределению отработать три года. На этом он и сыграл. Вскоре я поняла, какой удивительный режиссер Игорь Петрович, как интересно с ним работать... У Владимирова я вскоре получила ту загрузку, о которой говорила выше. И вопрос перехода из театра в театр отпал сам собой. Кроме того, возможность работать с разными режиссерами я получила и у себя в театре. К нам для постановки спектаклей приглашались и Петр Фоменко, и Геннадий Тростянецкий, и поляк Бабицкий.... Всех не перечислишь. Сейчас театром руководит и ставит спектакли Владислав Пази, тоже чрезвычайно интересный режиссер. Меня подкупают его интеллект, изящество, какой-то английский юмор или, не знаю, легкая ирония что ли. Когда он читает пьесу вслух, я чувствую, что и как надо играть.
- В вашем жизни есть еще один театр - «Классический»..,
- В «Классическом театре», созданном Людмилой Николаевной Мартыновой я занята в двух спектаклях, оба по Достоевскому. В «Смешном» моя роль и интересна мне и дорога, но «солирует» Леонид Мозговой. А вот в спектакле «Среди миров» мне тоже нужно выразить горе - единственная дочь моей Дарьи Онисимовны Оля покончила с собой... Вы знаете, я иногда думаю: а всякий ли актер способен сыграть героев Достоевского? И прихожу к выводу: чтобы играть Достоевского, мало быть актером! Нужно чувствовать чужую боль как свою. Не потому ли Достоевского почти нет в современном репертуаре.
- Насколько мне известно, Владислав Пази сейчас затеял постановку оперы по Достоевскому...
- Да, это опера для драматического театра. Музыка Александра Журбина. Либретто написано Вячеславом Вербиным по роману Достоевского «Униженные и оскорбленные». Так что теперь мы, все занятые в спектакле, поем. С утра и до вечера поем. Это, во-первых, не мюзикл. А во-вторых, петь мы будем под «живой оркестр». И никакой «фанеры»! Роль у меня самая что ни на есть драматическая, даже трагическая - Анна Андреевна Ихменева. А трагизм пением, как вы сами понимаете, передать не так-то просто.
- А из партнеров, с кем вы почли за счастье работать?
- Я очень любила работать с Толей Солоницыным. Такие как он актеры встречаются крайне редко. Я могла бы назвать целый ряд народных и заслуженных...
- Гелий Борисович Сысоев по этому поводу говорил: есть такие народные артисты, которых не знают даже соседи по лестничной площадке.
- Гелий - шутник. Но в каждой шутке есть доля правда. Я считаю, что есть замечательные артисты, а есть артисты-явления. Высоцкий не был ни заслуженным, ни народным, но он - явление. Также и Солоницын. И Петренко Лёша, Володя Матвеев, Женя Баранов. Из молодых - Костя Хабенский, Ирина Савицкова. Из тех, с кем вместе работать не довелось, явления - Эмма Попова, Александр Кайдановский... Их не так много.
- Ирина Андреевна, вы как-то вскользь упомянули телевидение, радио...
- И телевидение, и радио - моя давняя любовь. Много чего было сделано на телевидении. К примеру, хотя бы взять двенадцатисерийный фильм «Волшебник Изумрудного города». Вот заговорили о телевидении, и я сразу вспомнила Островского, «Не все коту масленица», где играла Аглаю. Интересный, по-моему, получился спектакль. Радио - это прежде всего радиоспектакли, поэтические передачи. Из того, что мной сделано, что-то можно услышать и в каши дни, повторы, естественно, какие-то записи сохранились в фонотеке. На радио я работала тоже с замечательными режиссерами - с Лебедевым, с Ермагаевым, с Рассомахиным. С Игорем Олеговичем Горбачевым... Прекрасно помню свою первую роль - Айну, жену финского композитора Сибелиуса, в спектакле, который делал Бруно Артурович Фрейндлих...
- И последняя ваша работа?..
- Книги, подаренные мне Светланой Алексиевич. давно уже часть моей жизни, часть меня. Летом прошлого года мы задумали осуществить постановку «Чернобыльской молитвы» той же Светланы Алексиевич. Мы сразу поняли, что постановка эта должна быть не сценическая, а «радииная»...
Владимир ЖЕЛТОВ
