|
«Ревизор» в Театре имени Ленсовета. В спектакле известного пермского режиссера Сергея Федотова главным героем гоголевской пьесы оказался Городничий, роль сыграл Сергей Мигицко
В доме городничего - полосатые обои, картины, столики, диванчики, пианино. Обитатели гостиной - чуть шаржированные уездные дамы, Анна Андреевна и Марья Антоновна, их играют Анна Алексахина и Анастасия Самарская. Обе в папильотках и панталончиках, и обе страсть как мечтают познакомиться со «столичной штучкой». Отец семейства, он же голова города, в исполнении Сергея Мигицко - человек довольно тревожный, узнав о ревизоре, и вовсе приходит в состояние повышенной нервозности. Чиновники карикатурны. Земляника Александра Новикова, c накладными боками, неправдоподобно толст. Широкоплечий судья (Олег Андреев), ходит и говорит как медведь. А Бобчинский и Добчинский (Евгений Филатов и Петр Квасов), улыбчивые, кругленькие и прилизанные, катаются по сцене как два колобочка.
Постановщик спектакля Сергей Федотов сам о себе давно уже высказывается в том смысле, что он режиссер психологического театра с «элементами мистического реализма». Гоголь, конечно, дает простор режиссерам по части сочинения инфернальных образов и аллюзий, постмодернистских ребусов - всего, на что хватает фантазии. Вот и Сергей Федотов не упустил случая послать «привет» знаменитому спектаклю Мейерхольда с Эрастом Гариным, игравшим Хлестакова своеобразной квинтэссенцией страшной пустоты: есть в спектакле и пугающий скрип невидимых дверей; и «чиновничья сороконожка», виляющая хвостом за пьяным Хлестаковым в сцене распития «толстобрюшки»; и сам столичный враль, порхающий по столам и стульям гостиной, а потом вдруг отрывающийся от пола и шагающий по рукам угодливых чинуш.
Но эти цитаты как-то необязательны. Интеллектуальному мистицизму на Владимирском разыграться не дают. «Ревизор» здесь оказывается шкатулочкой без секрета, зато очень смешным и живым спектаклем. Смеяться над гоголевским «Ревизором» сейчас вроде не принято. А вот Федотов взял и поставил комедию. Почти водевиль. И в премьеры взял первостатейных комиков, играющих слаженно и в унисон, как оркестр.
Наследники театра Игоря Владимирова и в новом «Ревизоре» поют и пританцовывают, «идут вприсядку» и устраивают домашний концерт, в котором обе названные дамы дурными голосами поют оперные арии и упражняются в балетных па. Несчастные чиновники тянут песню про двенадцать разбойников, много богатства награбивших. Милейший Земляника запоет вдруг текст Гоголя в сцене взяток, вынет из-за пазухи деревянные ложки и пойдет стучать-выстукивать: вот, мол, смотритель здешнего училища хуже, чем якобинец. Да и сам Городничий, утомившись беготней и нервным напряжением, выдохнет: «Черный ворон, я не твой!».
Ведущая партия в этом «Ревизоре» целиком и полностью принадлежит Сергею Мигицко. Актер пускает в ход фейерверк едва ли не всех сценических штампов, приклеившихся к роли Городничего за время ее существования, но достигает к финалу высот истинно драматических. Весь спектакль он дрожит от страха, угодничает, буквально «жужжит шмелем» (так он изображает толпящихся в приемной петербургского дома Хлестакова просителей), бегает, улаживает, уговаривает, стращает... наконец, кажется, вот-вот уже близко спасение - как все кончается для него крахом.
Страх и ужас на всю веселую компанию чиновников наводит не какой-нибудь там «грядущий хам» или «черт без маски», а самый что ни наесть пустейший вертопрах с завитым чубом, у которого из мыслей в голове всего одна: как бы пообедать? И то в самом начале спектакля. По ходу действия «легкость в мыслях» Хлестакова (эту роль в очередь играют Роман Кочержевский, Виталий Куликов и Олег Федоров) истончается до полного их уничтожения. Как и завещал Гоголь, Хлестаков здесь - глупейшее создание, фитюлька и фат. В финале спектакля Сергея Федотова он просто уплывает в окно как мираж. C одной стороны, актерам на эту роль не позавидуешь: в такой трактовке им только и остается следовать водевильной схеме, очерченной режиссером. С другой - это прекрасная возможность подурачиться на сцене и «поиграть» в такого легкомысленного и виртуозного героя.
Что до самого режиссера, то, жонглируя пьесой, он оставил за собой право сочинить собственный финал. С той же легкостью, с какой он запустил Хлестакова в окно, он придумал «немую сцену», и на этот раз совсем не по завещанию автора. Застывшие на сцене фигуры похожи не на охваченных ужасом людей (настоящий ревизор приехал и требует к себе!), а на галерею восковых фигур - вечных героев вечного гоголевского анекдота. Вот впорхнет вертлявый Хлестаков, и все начнется сначала.
Ася Левина
|
