|
То, что происходит в контексте свежей премьеры Театра имени Ленсовета, напоминает не заповедник даже, а разом зоопарк, естественный отбор и выставку человеческих нравов.
На «Заповедник» по Сергею Довлатову в инсценировке, постановке и сценографии Василия Сенина наша критика кривится, а публика ломится. Лишний билетик спрашивают от метро и норовят скупать на входе контрамарки. Ничего удивительного: внятно ориентированный зрительский театр, звездный состав спектакля (приглашенный Артур Ваха и ведущие артисты труппы Анна Ковальчук, Владимир Матвеев, Александр Новиков, Олег Федоров, Евгений Филатов) плюс очаровательный ансамбль «озабоченных» методисток и экскурсоводш (во главе с Ларисой Луппиан в неожиданно фарсовом амплуа) и самый что ни на есть питерский, цинично-иронично «загруженный», автор.
Артур Ваха как сценическое воплощение alter ego Довлатова великолепен. Этому редкому артисту свойственно очарование - конкретной ролью, театром вообще. От него, вкрадчиво играющего, ролью дышащего, глаз не отвести. Мельчайшие нюансы отражаются на его лице. Каждая клеточка выражает гамму чувств. В глазах бьется боль и танцуют смешинки. И вдобавок он обладает умением «набирать», «копить», мощно преображаться к финалу.
Спектакль в духе интеллектуального стеба толкует о мытарствах самореализации и ужасах приспособленчества. О том, откуда мы все вышли и на чем выросли. О том, почему перестали верить в возможность изменений к лучшему. О том, как интеллигенция вновь навострилась существовать по принципу «ничего не вижу, не слышу, не знаю, не помню - целее буду». О том, где у каждого из нас свой «потолок» в жизни и в профессии.
Представленный сегодня срез ушедшей эпохи застоя должен нам хоть что-то хотя бы смутно напоминать. Для этого - костюмы «в лоб» и «в масть», сплетенья времен, реквизит «с изюминкой», многочисленные подсказки и цитаты. На сцене ловят глюки со смыслом: быт и бал, гиперболизированный совдеп и рьяная, псевдо-восторженная пушкинистика - как уход от травмоопасной реальности, раны от которой тщетно замазывать зеленкой. Голоса Анны Герман, Джо Дассена и Жанны Агузаровой, сны Бананана из «Ассы», псевдо-наивная песня Новеллы Матвеевой, гитарные вариации на стихи Бродского...
У спектакля есть противники (так интереснее!) и адепты (те, у кого включаются интеллект и воображение). С ярыми неприятелями ситуация престранная: Василий Сенин, на минуточку, уже режиссер с мировым именем. Но по всему выходит, что он более европейский, нежели местечковый. Родной город в его творчество если и врубается, то не сразу и с видимым усилием. Работа, жизнь и судьба в Петербурге научили Сенина действовать по Пушкину: «хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца». Но закончиться все это может бородатым театральным анекдотом. Один артист, играя Чацкого, никак не мог вытащить из уголков памяти точный текст комедии Грибоедова, а главное - слово «ездок», и произнес в отчаянии: «Вон из Москвы (в данном случае - из Петербурга)! Сюда я больше не ездун... Тьфу!.. Не ездец... Да не поеду я сюда больше!»
|
