Заслуженная артистка России Елена Комиссаренко выходит на сцену Театра имени Ленсовета вот уже двадцать лет. Прожито множество женских судеб, а за исполнение роли Руэллы в спектакле «Дверь в смежную комнату» актриса была удостоена высшей петербургской театральной премии «Золотой софит». 5 октября спектакль пройдёт в 100-ый раз.
Кор. Давайте вспомним, как всё начиналось, когда пришло решение связать свою судьбу с театром?
- Мне повезло. Театр появился в моей жизни, когда я уже была готова любить его. Не было у меня этого девчачьего «хочу в артистки!». Дорога к Театру была органичной, как в рассказе Рея Бредбери - Театр заманил Актёра.
Кор. Когда же началось это заманивание?
- Я росла в творческой среде. Это я сейчас понимаю. А тогда... Как должное: в детском саду тихий час - а меня дедушка ведёт либо в хореографическую, либо в музыкальную школу. С пяти-шести лет мама брала меня на свои лекции. Она по образованию культуролог-искусствовед, преподавала историю мировой культуры. Я сидела тихо в последнем ряду, рисовала и заворожено слушала про Древний Египет, Элладу, Древний Рим, эпоху Возрождения. А иллюстрации и репродукции?! Фараоны, гладиаторы, Колизей, Парфенон, Акрополь, Микены... Можете себе представить, где, кем и с кем я путешествовала в воображении? А живопись? Наскальные рисунки, фаюмский портрет, Феофан Грек, Рублёв, Ван Гог, Ренуар, Гоген, Сезанн, Дега, Матисс, Модильяни... Сидишь дома, берёшь с книжной полки такой альбом - и улетаешь в другую реальность. И тогда же, в детстве, я сделала для себя «открытие» - оказывается, какая-то часть человечества видит жизнь удивительно по-своему (теперь-то я знаю эту формулу - "искусство - отражение мира в художественной форме») и хочет этим поделиться с другими («потребность в творчестве»). Есть люди, которые умеют создавать другое измерение, вторую реальность. Правда, в «реальной реальности» они не казались счастливыми.
Была и у меня своя «маленькая трагедия». С детского сада я истово любила балет, занималась в хореографической студии в родном Липецке у очень серьёзного профессионального педагога. Перед поступлением в первый класс общеобразовательной школы нас должны были просматривать для зачисления в московский хореографический интернат. Я была номером один в списке. И во время проверки здоровья на профпригодность у меня нашли ревмокардит, тут же отправили в больницу на полгода, я из-за этого в школу пошла с 8 лет. Это была моя первая трагедия в жизни. Я осознала, что есть моменты, когда никто, даже самые родные, безмерно любящие тебя люди, не могут помочь. Ты с бедой - один на один. Детство моё тогда, в 6 лет, и закончилось. Дальше я была уже взрослой, со своей «тайной».
Кор. Эта беда и подтолкнула Вас в сторону драматического театра?
- Я бы сказала - привела к театру. Любовь к балету настойчиво толкала меня к продолжению занятий. Наша семья переехала в Мурманск, и я, третьеклассница, сама пошла по незнакомому городу искать хореографическую студию. Но кроме народных танцев и балетных кружков несерьёзного уровня ничего интересного не нашла. И уже совершенно случайно в Доме пионеров близко от дома набрела на занятия чем-то совершенно мне не понятным, но заинтересовавшим. Сейчас понимаю, что в этот момент шли занятия сцендвижением и сценречью. И всё как-то магически совпало, как в мозаике! Вот что мне просто необходимо - Театр! Ведь театр - искусство синтетическое, универсальное: здесь и пластика (походка персонажа, мизансцены), и звук (речь, музыка, вокал, шумы), и живопись (декорации, костюмы, грим) и литературная фантазия (драматургия).. Всё же вместе создаёт новую реальность - спектакль. Прелесть и в том, что никто и никогда на сто процентов не знает, каков же будет результат.
Кор. Драмкружок всерьёз увлёк Вас?
- Талантливая девушка-педагог пристрастила меня к Ленинградскому ТЮЗу, подарила вышедшую про театр Корогодского книжку. Уже потом я увидела спектакли ТЮЗа, приезжая на каникулы в Ленинград к родственникам. И решение было принято именно тогда: поступать только к Корогодскому на курс. Я благодарна его школе за то, что до сих пор мне безумно интересно, любопытно до мурашек начинать работу над ролью! (Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить). Это же головоломка, детектив, столько вопросов: что, как, какой, почему? Мотивы всех поступков в хорошей пьесе, как правило, можно и нужно разгадать, даже если впрямую они не названы. Здесь мне и математика с её логикой пригодилась (грамоты за второе место на областных математических олимпиадах пришлись ко двору Его Величества Театра).
Кор. Запели Вы тоже в детские годы?
- Низкий грудной голос у меня с рождения. Ещё в глубоком детстве обожала городские и цыганские романсы и с пластинок повторяла их один в один. По просьбам гостей. Причём очень стеснялась и пела из смежной тёмной комнаты из-за шкафа, спрятавшись от людских глаз. Мне казалось, что так взрослые скорее поверят в то, как «я ехала домой» и умоляла «не уезжать моего голубчика». Представляю, как в этот момент они потешались - малявка выдаёт взрослые надрывные страсти басом.
Кор. Так это Вы уже тогда роль цыганки исполняли!
- Наверное. Там за шкафом я «страдала» вовсю. Позже, уже школьницей, пела в профессиональном ансамбле «Красны девицы». Присмотрели меня туда случайно. Как-то мама уговорила участвовать в литературно-музыкальном вечере памяти погибшего чилийского поэта и музыканта Виктора Хаара с балладой «Больно гитаре, пуля задела, стынет мотив...» Это было моё первое публичное выступление перед большой аудиторией. Страшно было ужасно! Я казалась себе маленькой-маленькой в коротком чёрном платье, а гитара - огромной и тяжёлой, а людей в зале - слишком много! Но спас Его Величество Театр - на меня направили мощный прожектор, а вокруг чернота, кромешная тьма! И ты - уже не ты, а чья-то боль! И нужно, очень нужно, чтобы все это поняли! И меня поняли. Видимо, с задачей я справилась, произвела впечатление на публику. А в зале сидели руководители ансамбля и пригласили меня. Я училась воздействовать на зал, брать его именно через пение. Моим «коронным номером», как это ни покажется странным, была песня «День победы». Я её исполняла драматически-исповедально, без маршевого пафоса. И помню, как мне было неловко кланяться - к концу песни зад вставал, пожилые люди плакали, это была их боль. Мне и сейчас интересны песни, романсы, баллады, у которых есть внутренняя драматургия, на материале которых можно «сыграть спектакль».
Кор. Контакт с залом важен для Вас?
- По-моему, это самое притягательное в нашей профессии, ради этого и идут на сцену. Мне всегда страшно выходить на сцену. Стоишь в кулисах и думаешь: «Ну почему - я, что во мне такого особенного, что на меня сейчас должны смотреть сотни глаз?» Выходишь - и происходит взаимодействие, вместе с залом начинаешь создавать, созидать, думать, чувствовать, происходит энергетический обмен. Это - самое ценное в актёрской профессии, самое заразительное и манящее.
Кор. В театральный институт на курс Корогодского Вы поступили сразу после школы?
- Нет. Именно в тот момент Зиновий Яковлевич курс не набирал, мне пришлось ждать целый год. Я преспокойненько работала в мурманской библиотеке. И именно тогда меня опять настиг Его Величество Театр. В Мурманском драматическом театре ставил спектакль по современной отечественной пьесе режиссёр-стажёр Корогодского Андрей Сапего. Героине спектакля - 18 лет, а назначили на роль тридцатишестилетнюю актрису. И Сапего потребовал, чтобы ему привели любую грамотную девушку, соответствующую по возрасту, не обязательно актрису. Тут-то завлит театра, мамина приятельница, вспомнила обо мне. Это были самые счастливые репетиции в моей жизни. Спектакль принял худсовет, а летом я уехала поступать в институт - и поступила. Театру пришлось снова искать исполнительницу. Хотя заочно меня решено было оставить в труппе театра без всякого образования.
Кор. После окончания института Вы работали в ТЮЗе?
- А вот и нет. Зиновий Яковлевич меня сразу в свой театр не взял. Он меня уважал, но за строптивость во время обучения помучил изрядно. Я, например, никогда не прятала сигарету, когда он неожиданно входил в студию. Считала такое школярство глупым и бессмысленным. И попадало именно мне, а не тем, у кого из-за спины шёл дымок. Получив диплом, я летом начала сниматься в фильме у Эрнеста Ясана. Корогодский съёмки в кино не одобрял. К тому же наш выпустившийся курс должен был участвовать в наборе нового курса Корогодского, так было заведено. Меня вот в своё время «набирал» курс Александра Блока. И Зиновий Яковлевич наказал меня за «непослушание и увиливание от общественных обязанностей», не взяв в ТЮЗ. Я, чтобы не остаться ни с чем, подписала распределение в Мурманский драмтеатр, где меня помнили.
Кор. Но, как я понимаю, Вы до Мурманска не добрались?
- Надо сказать, что Корогодский, зная, что всех он в ТЮЗ не возьмёт, разрешал показы в другие театры, причём показы в виде полноценного курсового дипломного спектакля. Мы пришли в театр имени Ленинского Комсомола играть спектакль «Чудаки» Горького. И Геннадий Опорков пригласил меня в труппу. Возникли сложности с пропиской и документами, потому что распределение в Мурманск нужно было аннулировать на уровне Министерства. Так что поступила я в труппу только в конце ноября, когда все спектакли были уже запущены, и мне достались сплошные массовки. Интересной была только работа с Гетой Яновской над «Алисой в стране чудес», я там сыграла три роли, в том числе Бабушку. А Дедушкой был Андрей Ургант, который безбожно «колол» актёров на каждом спектакле. Вы не представляете, как трудно в секунду собраться, чтобы выйти на сцену после его реплики в кулисах: «Давненько у нас не было секса, старая». Три месяца я ездила с Ленкомом по гастролям, а после отпуска раздался звонок от Корогодского, и я наконец-то оказалась в ТЮЗе.
Кор. Что Вы играли у Корогодского?
- Я играла очень много, но, к сожалению, почти одни вводы, причём на героинь-красавиц, а это, как правило, не самое интересное для актрисы. И так три года. Бег на месте.
Кор. Но что-то стало из ролей родным, любимым?
- Ввод в спектакль «На два голоса» в новеллу «Рудольфио» с Николаем Ивановым. Много мне дала работа в спектакле по пьесе Дворецкого « «Профессия» Айзека Азимова», где я ввелась на роль Ирины Соколовой. История была содержательная, фантастическая, про детей-вундеркиндов, которых выдают за сумасшедших, чтобы они не изменили устоявшийся взрослый мир. Я играла музыканта, а моим куратором-надсмотрщиком была героиня Антонины Шурановой. Я очень её уважала и никак не могла в сценах с ней избавиться от этого чувства, оно меня подавляло. Моя героиня должна была быть сильнее её, быть непокорённой и свободной. Тогда я впервые осознала, что на сцене не может быть авторитетов, все должны быть на равных - если ты по смыслу ведёшь сцену, то никто не должен быть помехой, даже самый распрекрасный уникальный партнёр. Но всё-таки за три года работы в ТЮЗе я поняла, что стою на месте, моим развитием никто заниматься не будет, со мной удобно, надёжно - и не более того.
Кор. Как Вы оказались в Театре имени Ленсовета?
- Это была идея Андрея Сапего, моего мужа к тому времени. Он много сотрудничал с Игорем Петровичем Владимировым в рамках концертной деятельности. И вот мы с Александром Блоком, который тоже созрел для ухода из ТЮЗа, показались Владимирову, и были приняты в ряды «ленсоветовцев». Было это летом 1985 года.
Кор. Вы получили от Владимирова то, о чём мечтали?
- Поначалу - да. Я сразу сыграла две большие характерные роли в отечественных пьесах - Нину в «Зинуле» Гельмана и Валентину в «Под одной крышей» Разумовской. И ввод на роль в «Вы чьё, старичьё?» Васильева мне тоже был интересен - я иногда забывала играть и таращилась, как зритель, на виртуоза Равиковича. Главное - я отошла от статуарных красоток. И вокал мой пригодился - я пела в «Крошке», в «Любви до гроба», в «Адъютантше Его Величества».
Кор. Ваши 20 лет в Театре Ленсовета делятся на два периода - половина срока с Владимировым, половина - с Владиславом Пази. В чём главная разница этих периодов для Вас?
- Прежде всего в репертуаре. Игорь Петрович последние годы предпочитал современные комедии и музыкальные спектакли. Требовался открытый темперамент, открытые эмоции, распахнутость в зрительный зал. Я наигралась острохарактерных ролей, ведь именно за ними убежала из ТЮЗа. Мне нравится театр смешения жанров, на грани парадокса, ведь в жизни комичное и трагичное порою так переплетается, что не отличишь. Владимиров этим способом «брал» практически любой материал - от Достоевского до Рацера с Константиновым. Десять лет пролетели быстро, и я почувствовала некий застой, даже потерю от однообразия. Началась пробуксовка, эксплуатация и повтор наработанных приёмов. Испугала скука! А ведь если артист сам себя не удивляет, то и зрителя удивить становится всё сложнее.
Кор. И тут появляется в труппе Владислав Пази...
- И - о, чудо! - первая же работа, которую он предлагает театру - киносценарий моего любимого кинорежиссёра Ингмара Бергмана. Это было настоящее счастье, случившееся как раз вовремя, для меня уж точно. Моя героиня Магда (за исполнение этой роли актриса была номинирована на «Золотой софит» - В.Н.) заставила искать совершенно новые средства выражения, когда внешние проявления чувств и эмоций минимальны, всё - потаённо, скрыто. Потребовалась иная пластика, иные речевые интонации, иные актёрские оценки, сдержанный темперамент. Текст перестал быть главным выразительным средством, наоборот - он прикрывал нечто, что персонаж прятал глубоко внутри. Если у Владимирова мы работали крупными мазками, то здесь требовалась аккуратная, чёткая графика.
Потрясающе сложной головоломкой стала Марта в спектакле по роману Владимира Набокова «Король, дама, валет». Набоков - тонкий стилист, сложность перевода его языка на язык театра в том, что все чувства, все действия у него носят литературно-описательный характер. Он подробно и точно, до последней запятой, описывает состояние персонажей, идёт от слова к эмоции. Переход количества в качество, если хотите. У Набокова слова, утончаясь и уточняясь, собираются в лавину, и тогда только обрушиваются на тебя уже чувствами, сметая всё на пути. Эту загадку автора мы пытались передать в спектакле вместе с Пази. Здесь понадобилась «тонкая кисточка» для обрисовки моей героини. Одна критикесса сетовала, что моя Марта не бросается под поезд. По-моему, это уже другой жанр, другая героиня, да и другой великий автор. Марта - не Анна Каренина. (Смеётся. - В.Н.)
Кор. Не было ли обидно и грустно, что свой «Золотой софит» Вы наконец-то получили не за эти две сложнейшие работы, а за «милый пустячок» - Руэллу в триллере-фэнтези «Дверь в смежную комнату» Эйкборна?
- Ну, что уж тут грустить - спасибо, что признали мой труд, заметили и высоко оценили. За Руэллу мне не стыдно, к тому же для меня важно, что сложился интересный дуэт с Аней Алексахиной, он даже обогатил наши личные человеческие отношения.
Кор. В начале октября Вы будете играть этот спектакль в 100-ый раз. Каково это - повторять историю такое количество вечеров?
- Каждый вечер происходит новая история, для меня это принципиально. Не бывает одинаковых спектаклей, поверьте мне. Спектакль - это акция между актёрами и зрительным залом, обмен энергиями сегодня и сейчас. Пока ты этого не поймёшь, не почувствуешь - не станешь артистом. Сиюминутность - обязательное условие актёрского творчества. Поэтому сотый или пятисотый - не имеет никакого значения.
Кор. Одна из театроведческих статей о Вас называется «Героиня не нашего времени». Вас не пугает такое определение?
- Ничуть. Если героини нашего времени - «деловые», «железные леди», бойко и крепко зацепившиеся всеми конечностями за наш зыбкий век, попутно разметая локтями остальных, то они мне скучны и противны. Их можно играть только фарсом или ... трагедией, добив их окончательно. Даже Руэллу при внешней социальной состоятельности я делаю ранимой. Уязвимость одновременно трогательна (мелодрама) и смешна (комедия). Моё любимое смешение жанров. Мне интересны люди с душевной хрупкостью, - это, как правило, творческие, не тривиально мыслящие люди, персонажи, заблудившиеся во времени, эдакие растерянные «потеряшки». Моя героиня в современной пьесе швейцарца Хюрлиманна «Синхрон» именно такая. Женщина всё-таки должна у мужчины вызывать желание охранить, сберечь, оградить.
Кор. Вы умеете изящно и остроумно играть острохарактерные комедийные роли. Не скучаете ли уже по таким героиням?
- Есть, конечно же, опасность, что Владислав Борисович видит меня только в инфернально-вампических красках. А ведь когда-то я была на этой сцене и продавщицей, и маляром-штукатуром, и даже водолазом. Я скучаю по острой комедии, хочется уже и подурачиться. Жаль, очень жаль, что Пази не видел мою Клаву-водолаза в «Группе» Галина. Ему в эти мои возможности, наверное, трудно поверить.
Кор. Чем Вы заполняете своё время, когда не заняты в репетициях?
- Для меня отсутствие репетиций - драма. И даже не только потому, что хочется много-много новых ролей. Поймите, артист - это инструмент, он требует постоянной настройки. Если ты не приходишь утром на репетицию, если ты не размят психофизически, то настроиться на вечернюю работу на зрителе иногда бывает мучительно сложно. Главные же мои друзья вне театра - книги и фильмы.
Кор. Кто из коллег по цеху Вас удивляет, восхищает, кто Вам всегда интересен? С кем хотелось бы оказаться на одной сценической площадке?
- Если говорить о театральных впечатлениях, то ничего сильнее спектакля Резо Габриадзе «Осень нашей весны» я не видела. Хотя там - марионетки. Вот это - артисты, вот это - партнёры! Театр будет жить, пока создаются такие магические действа. Остальные мои художественные предпочтения связаны с кино. Мне интересна Светлана Крючкова, особенно когда она максимально открыта, приближена к своему человеческому естеству, как в кинофильмах «Женитьба», «Утомлённые солнцем», «Собака Баскервилей», «Царская охота». Правильно про неё сказали, что грим этой артистки - мыло и вода. Когда её удивительное лицо чисто и открыто, работает каждая ресница. Мои любимые голливудские женщины - уникальные Мэрил Стрип, Аннет Беннинг, Глен Клоуз, Джуди Денч с её английскими королевами Елизаветой и Викторией. Из мужчин - Марлон Брандо, Джек Николсон, Шон Пенн. Восхищаюсь их органикой, внутренней свободой, бесстрашием. Вы не поверите: я иногда выхожу на сцену и, когда в зале ленивый зритель, «сажаю» кого-нибудь из вышеперечисленных актёров в зал и стараюсь его (или её) удивить, покорить. Более того: прихожу домой, думаю о прошедшем спектакле, вспоминаю - вот это место было плоховато мною сыграно. И ругаю себя: «Стыдобища! Ведь какой человек сегодня смотрел, а я так опростоволосилась!» (Смеёмся вместе взахлёб - В.Н.)
Беседу вела Вера Николаева
