Чтобы убедиться в доброжелательности и отзывчивости рядового посетителя театров, вовсе необязательно обращаться к данным социологическим опросов, в которых оценки театральных критиков традиционно и порой существенно ниже зрительских. Расхождение во мнениях порой доходит до контрастов: пока «Испанскую балладу» дружно, нередко не стесняясь в выражениях, осуждает петербургская критика, зрители загодя раскупают билеты, а вечерами в зале выстраивается частокол приставных стульев. Новый спектакль театра Ленсовета, созданный новым главным режиссером этого коллектива, москвичом Гарольдом Стрелковым, прежде всего радует и поражает воодушевлением и энергией, с какой отдаются его музыкальной и драматической стихии актеры ленсоветовской труппы и специально приглашенные музыканты, много лет изучающие и осваивающие искусство фламенко. Несомненно, что тема и форма воплощения материала, предложенного режиссером, нашла у коллектива всестороннюю поддержку. Нельзя не заметить изобретательности и богатства сценографического оформления (художник М.Брянцева), которое в различных сценах ассоциируется то с живописью в знойных, пламенеющих тонах, то с колкостью и монохромностью офортов. Сам режиссер вволю поэкспериментировал на большой сцене, использовав в том числе и видеопроекцию, например, там, где массовка и комментарий летописца ему были недостаточны. На задник проецируется рисованный сюжет: фигурки солдатиков с копьями множатся, смыкаются в тесный строй идущих в бой, а после поражения те же фигурки образуют подобие верещагинского «Апофеоза войны», осыпаясь свалкой безжизненных тел. Cменяет по-детски простодушную картину «войнушки» выход измученного и оборванного короля Альфонсо (С.Стругачев), волокущего за собой телегу с обломками. А такие моменты, как музыкальное соревнование (постепенно переходящее в ансамблевое слияние) группы испанских гитаристов и певиц с трио еврейских музыкантов, или сцена избиения Иегуды, в которой актер С.Мигицко чутко и выразительно отреагировал на танцевальный напор четверки женщин, - они порой точнее выражают замысел постановщика, чем эпизоды многофигурные, сложносочиненные. Вскоре после премьеры театр им.Ленсовета сообщил о важном решении: постановщик «Испанской баллады», московский режиссер Гарольд Стрелков подписал контракт главного приглашенного режиссера. Среди голосовавших за такое решение были прежде всего участники новой постановки, корифеи театра, в том числе заслуженная артистка России Елена Комиссаренко - исполнительница роли Леонор.
- Елена, за вашим театром еще со времен Игоря Владимирова закрепилось представление как о мастеровитой в музыкальном и пластическом отношении труппе. Не было ли обидно, что в новом спектакле поющие и танцующие артисты уступили место самодеятельному ансамблю фламенко?
- Нет, я готова только сказать моим партнершам, танцовщицам: «Девочки, дорогие, спасибо! Мы, артисты, находясь рядом с вами на сцене, чувствуем заразительную оптимистичную ноту, чувствуем праздник, ради которого зритель ходит в театр».
- Но надо признать, что, как любые непрофессионалы, эти танцовщицы не умеют жить на сцене, играть простых испанцев...
- Да мне кажется, перед ними и задачи такой не было. В балладе про все не «споешь»- сюжет сфокусирован на нескольких персонажах. А вот танцовщицы, как и музыканты, придают спектаклю жанровую фактуру, и, на мой взгляд, справляются с этим блестяще! Ведь и правда, звучал такой вопрос: «Почему бы не станцевать нашим артистам?!» Но так не станцевать! Эти девушки - мастера в своем жанре, оттачивающие свое умение десять лет! Фламенко - это не просто жанровый танец, это же стиль жизни, другое дыхание, другая формула кислорода. Ведь это же надо так полюбить южную Испанию, ее традиции, чтобы изменить свою жизнь! Я пообщалась с этими девушками и поразилась: одна из них прокурор, вторая ветеринар, но переквалифицировалась в преподавателя испанского языка, третья музыкальный критик, четвертая стоматолог - совершенно разные профессии... Но дело даже не в этом! От них идет позитивная энергия, бьющая через край! Я этого объяснить не могу, ведь настоящий фламенко печален, трагедиен изначально - по пластике, по заложенному смыслу, а здесь при внешней агрессии остается какая-то русская окраска, не частушечная, но направленная в жизненный плюс. И правильно, что Гарольд пригласил их в наш спектакль. Может, и можно было нас обучить каким-то основам, может, мы бы и прикрылись какими-нибудь актерскими штучками, но, думаю, вряд ли смогли выдать такой заразительный поток энергии танца! Когда я иду с ними в ряд, то чувствую - какая ансамблевость у этого коллектива, какая слаженность! Они не смотрят друг на друга, но я ощущаю, как через меня словно ток проходит, мы выступаем вперед, как единая сила, пятибалльной штормовой волной! Очень жаль, что репетиционный процесс шел неровно (такое количество людей сложно скоординировать), но стремительно, сейчас сроки жесткие. Минимум прогонов, никаких preview на зрителе... На этот спектакль работал весь театр, но ощущение трудного преодоления было, до отчаяния, до мистики - казалось, что Фейхтвангер нам сопротивляется. Но, однажды задав направление и ритм, мы не могли отступить, передержать было нельзя, знаете, это как переваренное варенье теряет вкус. Если бы все шло гладко во время репетиций - спектакль был бы еще лучше!.. Я как-то в начале сценических репетиций заглянула в зал - репетировали эпизод избиения Иегуды. О, меня всю пополам скрутило, когда я это увидела! Никаких вопросов: почему поют, почему танцуют? Текста нет, но как мощно! Сразу же подумала: «Мой режиссер!» А дальше, общаясь в репетициях с режиссером Стрелковым, я почувствовала такие хорошие человеческие, личностные, этические и эстетические совпадения...тьфу-тьфу-тьфу! - чтобы не сглазить!..
- Наверно, об этом стоит рассказать подробнее. Весь театральный Петербург гадает: почему театр, выдержав целый сезон без главного режиссера, поспешил отдаться в руки варяга?
- Сначала отвечу «театральному Петербургу, который гадает» - пришел талантливый человек, а ему вместо «здравствуй!» - «пошто, варяг?»!!! Талантливых людей надо беречь! У них же есть дар- подарок для нас!
Теперь о самом «варяге». Скажу о том, что мне особенно важно. Во-первых, Гарольд не любит пошлости, грязных и грубых слов, для него сцена - laternа magika! Уверена: он хочет и может увести нас, профессионалов, в полеты во сне и наяву! И тогда зритель тоже до самозабвения уйдет за нами в этот чудесный мир! Мне самой этого страстно хочется, тем более, что все реже бывают и у меня такие моменты счастья, как, например, во время спектакля Резо Габриадзе: словно слышишь как Господь поцеловал-одарил талантом этого человека, и от этого в собственном организме происходит новый творческий рывок. Я совершенно лишена зависти, меня чужой успех сразу стимулирует: прибегаю домой и начинаю рисовать, писать, соображаю, в какой роли что-то могу изменить (cмею надеяться, что это нормальная реакция творческого человека). Во-вторых, потрясающая деликатность Стрелкова. Бывало, что мы все уже рвем и мечем, а он ни разу не заорал (хотя сколько было поводов - что-то не готово, кто-то не приехал), всех поддерживает и обнадеживает, сначала я даже думала, наверно, это что-то восточное - восток дело тонкое... В-третьих, он искренне любит артистов - это так ценно... Артисты это чувство в режиссере мгновенно улавливают и тогда: ругайся, ори, топай ногами, - все прощается. В его режиссерской работе были для меня и неожиданности, скажем, с видеопроекцией на задник, кто-то назвал это мультиком, а меня заворожило. Я вспомнила фрагмент моего любимого фильма «Фанни и Александр» - там мальчик своими руками делал домашний театр, вырезал и расставлял фигурки, лепил что-то из пластилина. Творческий процесс у Гарольда очень на это похож. Вообще в искусстве театра есть что-то прекрасное, детское, наивное, как только вместо этого вылезает цинизм - это гибель, это самое страшное для театра. У нас, у актеров, нервные окончания совсем близко к поверхности, поэтому мы так болезненно переживаем то, какой равнодушный и циничный зритель иногда приходит в зал (и по мобильнику болтают, и лимонад пьют, а цветы держат в руках вовсе не для того, чтоб артистов потом благодарить, а девушку свою он так выгуливает в театре, разве что попкорна еще нет). А нам так нужен свой зритель! У меня неважное зрение, да еще слепят софиты, но даже точечные островки тонкого сочувствия, энергетических потоков от зрителя удавливаю, хотя он - мой зритель - порой оказывается под балконом, на дешевых местах. А как актеры страдают от того, что даже театроведческие отзывы становятся развязно-грубыми, превращаясь в подростковый «форум»... За что, господа? И где же ваш аналитический разбор спектаклей, ролей? В чем ваша профессия сегодня - в оголтелых оскорблениях людей безответных?.. И, возвращаясь к режиссеру Стрелкову, в-четвертых, он - человек, мыслящий в профессии художественными образами. Сейчас, по-моему, вообще забыли, что это такое.
- В работе с новым режиссером у вас было взаимопонимание?
- Для меня, наверно, самым трудным был эпизод появления королевы через семь лет разлуки с мужем. Я не могла принять, например, предложение, чтоб моя героиня выглядела опустившейся или пьющей - это не по Фейхтвангеру, да и не по исторической правде - покинутая мужем, она все же оставалась у власти. Хотелось сфокусироваться на idea fixe «что делать с еврейкой?» Вот какую - одну, главную, кардинальную - задачу надо разрешить моей героине! Я сократила сильно текст, хотелось выговорить информацию безинтонационно, нераскрашенно, выговорить про себя, а суть сыграть! Шла на репетицию, думая, как бы уговорить Гарольда дать мне возможность играть монотонно, словно не замечая внешних событий и даже приезда матери...И вдруг Стрелков сам меня подзывает и предлагает рисунок этой пластической маеты! Представляете? Он как режиссер шел к этой мысли с одной стороны, а я с другой, но мы совпали. Для меня было принципиально, чтобы, пусть отступая от исторической правды романа Фейхтвангера и от сюжета инсценировки - моя героиня в спектакле все-таки должна была быть наказана за свой тяжкий грех. Хотелось, чтобы она стала зомби, почти мертвым человеком. В результате появился короткий, всклокоченный, словно обглоданный парик, а из большого оправдательного монолога остались только слова: «Я сделала это ради тебя!» Думаю, из предыдущих событий ясно - насколько сильно она любила Альфонсо, как сходила с ума от его измены. Я могу бесконечно рассказывать о репетициях... Одним словом, мне было с Гарольдом очень интересно работать.
- Лена, мне недавно довелось пересмотреть по совету сотрудницы литчасти спектакль «Гедда Габлер», который мне на премьере показался неубедительным и далеким от совершенства. И признаюсь: сейчас спектакль смотрится на одном дыхании, а ваш дуэт с Сергеем Кушаковым стал его украшением. В «Испанской балладе» ваша героиня посвящает свою жизнь и любовь «рыцарю неистовому», королю Альфонсо в исполнении Семена Стругачева. Везет вам на партнеров...
- Вы назвали всего два имени, а я бы всех своих коллег перечислила, я их всех люблю, не только в спектаклях, но и в театре, где я уже 23 года. Смешно сказать, но актеры нашей труппы мне как родственники, даже если мы ругаемся или спорим! Это как партнера в браке выбираешь: если тебе театр подошел - значит, надолго, практически на всю жизнь. Театр Ленсовета - мой театр. Начиная с Игоря Владимирова, я его ощущаю как свой дом и семью. Так же было и при Владиславе Борисовиче Пази, человеке врожденной культуры и высокой порядочности, с неожиданной потерей которого я до сих пор никак не могу примириться. С кем их сравнить?.. Пока только Гарольд меня поразил... Наверно, потому что тоже режиссер-романтик! Не люблю циников... А партнеры мои... Многие поражены игрой Стругачева в трагической «Испанской балладе». А как он играл в спектакле «Западня»? Там была легкость внешняя, но при этом настоящая щемящая боль и драма. Еще я видела его ранние фильмы, совершенно поразительные. Он сильнейший драматический актер, которого я бы сравнила с грузинскими трагиками. В «Испанской балладе» он участвует не фрагментарно, как мы, а сплошь - «от и до». А ткань спектакля предполагает мгновенные переключения с одного качества на другое, это сложная профессиональная задача, тут порой надо решиться и пожертвовать какой-то реакцией зрителей ради того, чтобы логично перескочить в новое состояние. Пластичность, изменчивость нужна, как у хамелеона. Семен не только искрометный комик, он настоящий трагедийный актер, способный задать высокий градус чувств и, удерживая его, не быть на протяжении спектакля монотонным. Это качество редчайшее. Да, везет мне с партнерами!
-Лена, мы беседуем накануне вашего юбилея и, судя по темпераменту и эмоциональности вашего рассказа, неоднозначное восприятие спектакля не сможет испортить праздник ни вам, ни вашим поклонникам. Все-таки «Испанская баллада» уже подарила и еще подарит вам, дорогая юбилярша, мгновения настоящего актерского счастья. Поздравляем вас с днем рождения и премьерой!
- Спасибо за поздравление и пожелания. Наша «Испанская баллада» - совеем юный спектакль, мы пока не так много сыграли его, но самое главное - у нас, у актеров есть нежность к нему! Будем растить его, лелеять и холить вместе со зрителем. На моей памяти случались необыкновенные спектакли-долгожители, которые существовали достойно именно благодаря тому, как сильно их любили сами исполнители. Тогда жизнь спектакля будет долгой, благополучной, и нашей «Балладе» я этого от души желаю.
Беседовала Людмила Сродникова
