В Академическом театре имени Ленсовета 9 мая состоится бенефис заслуженного артиста России Владимира Матвеева, который проводит совместно с театром Санкт-Петербургский общественный Благотворительный актёрский фонд Николая Симонова. В программе бенефиса - сцены из спектаклей «Мера за меру», «На всякого мудреца довольно простоты», «Каренин. Анна. Вронский.» (Театр им. Ленсовета), «Нахлебник», «Пучина», «Шутники» (Театр «Русская антреприза имени Андрея Миронова»), «Венецианский купец» (Театр «Комедианты»); архивные кадры из спектаклей прошлых лет, кино- и телефильмов, творческие сюрпризы и возможные неожиданные встречи.
О герое вечера нам рассказал режиссёр Геннадий Тростянецкий:
-Если вы хотите увидеть лицедея и ерника - смотрите Матвеева.
Если вы хотите увидеть русскую психологическую школу - смотрите Матвеева.
Его Ихарев из «Игроков»- гоголевский чертик, выброшенный на сцену звонкой пружинкой. Абсолютно фантасмагорическая фигурка. Хлестаков, проигравшийся в Пензе перед отъездом в пьесу «Ревизор». Вот что такое Ихарев у Матвеева. Абсолютно живой чертик-марионетка. Как это было сделано - непонятно!
Он звонил мне за границу: «Я умру, если ты не возьмешь Каренина». Лучшего Каренина трудно было себе вообразить. Матвеев движется от фарса к трагедии. Когда идет последняя сцена, я всегда плачу. В этой сцене именно что - «дышит судьба». Ни одной белой нитки. Абсолютное пребывание страдания здесь и сейчас, на ваших глазах. Вы не замечаете, как это сделано.
А, между тем, это с д е л а н о . Ибо Володя при своей уникальной одаренности ещё и мастеровой . Он владеет актерским ремеслом - навыками управления своей энергией, у него не может быть "как Бог на душу положит".
Блистательный курс Игоря Петровича Владимирова - радость и гордость всего Ленинграда! - они великолепно усвоили уроки практического театра, быть может, главный из которых - необходимое уменье слышать зрительный зал. Матвеев это усвоил сверх меры. Потому, случается, и "поддает". Потому и получает нагоняй.
Но как же он чуток к режиссерским замечаниям!
Как у всякого опытного актера, у него есть свои ухваты, приемы, приемчики, но Мастер он потому, что весь изгиб рисунка роли способен превратить в манки, выводящие его на живой сиюминутный процесс.
Ему нужна большая роль в кино, нужны крупные планы, чтобы вы, господа зрители, могли увидеть, как душевную катастрофу можно сыграть лёгким подрагиванием трапециевидной мышцы лица.
Я помню, как после окончания репетиции одной из сцен «Каренина...» Володя удивленно вытирал слезы, подхохатывая над собой: он даже не заметил, как они нахлынули во время пробы. А вы говорите - штучки!..
Матвеев - мужик крутой, с норовом. Мне довелось (чуть не вырвалось - "поcчастливилось"!) наблюдать его в гневе. Страшновато.
Я видел его дежурную улыбку: рот до ушей, зубы напоказ, струится елей.
Я слышал его искусственный смех, раздававшийся не всегда к месту.
Но я никогда н е в и д е л е г о с у е т л и в ы м .
Да, он, может быть, и бывает несправедлив - возьмет и обрушится на партнера, на режиссера, на гримера, на молоденького артистика, на табуретку.
Но он никогда н е б ы в а е т м е л к и м.
Он выставляет между собой и вами некую невидимую границу, за которую вход воспрещен, думаю, даже самым близким людям. Он - вещь в себе. Замкнутость Матвеева, неподвижно уставившегося в одну точку в течение часа, ожидающего начала репетиции своего куска, приковывала мое внимание неотвратимо: казалось, он где-то в другом месте, не здесь. От этого становилось жутковато.
Матвеев - из Достоевского. Не из Чехова. Идеальный Порфирий Петрович.
С Игорем Петровичем Владимировым он пережил не только счастье. Думаю, рана не зарубцевалась до сих пор. Потому что у него не чувство - чувствилище.
Сильнейшее воображение дает моментальный отклик в нерве, лицо, тело реагирует мгновенно - вот вам Матвеев. Физиологическое чувство юмора. Время активного пребывания его героя на сцене в «Мнимом больном» - не более десяти минут. Но монолог этого заики укладывал на лопатки зрительные залы.
Все это - и его глубочайшая одаренность, и характер-норов, и мужицкое нутро, и хватка мастерового, когда сплавляется, переплавляется, проходит через горнило порой мучительнейших репетиций, выдается "на гора" живейший и мощный театральный продукт, - несомненно, является культурным достоянием большого европейского города.
Я думаю так, господа присяжные заседатели!
