Такого «Дядю Ваню» мы еще не видели, и вряд ли бы увидели, если бы гостем фестиваля «Биеннале театрального искусства» не оказался спектакль Юрия Бутусова из Театра Ленсовета, показавшего в Москве своего, ни на кого не похожего «Дядю Ваню», уже отмеченного питерским «Золотым софитом».
Оторопь берет с момента входа в зрительный зал и лицезрения декораций Александра Шишкина, которые и декорациями не назовешь - так, белые ставки, собранные в виде картонного домика. Окон нет, лишь нарисованные двери, вверху указаны имена действующих лиц - хозяев комнат, чудом уцелевших от прежних двадцати шести. Стоят лопаты, воткнутые в планшет сцены с привязанными к ним микрофонами. По идее, они должны усиливать звук и помогать невнятно говорящим артистам. Обрезанный выше пояса манекен с позабытыми на нем старыми брюками превратился в «музейный» экспонат, поскольку сюртуков здесь больше не шьют.
Вот, пожалуй, и все, если не считать странного, горбатого человека с насупленными бровями, дергающегося словно кукла на веревочках. На нем кургузый пиджачок со следами извести и еще чего-то белого, может быть, муки, поскольку мука рифмуется с мукой.
Судя по его затравленному виду и голове, втянутой в плечи, он испытывает нервное потрясение, поэтому задыхается, кричит: «Помянут ли нас люди через сто лет»... Неподалеку стоящая девушка в черном пальто и мужских ботинках не отвечает ему и только твердит одно и то же: «Он больше не приедет сюда!» Кто не приедет? И тут появляется лысый крепыш, похожий на борца в белой рубашке с пятнами крови. Ага, - догадывается зритель, - более или менее знающий пьесу Чехова, это доктор Астров, у которого недавно во время операции под хлороформом скончался больной, и его кровь осталась на сорочке незадачливого хирурга, то есть, артиста Евгения Филатова. Ну, а расстроенная девушка, это Соня, (ее играет Ольга Муравицкая), хозяйка имения, где надумали делать ремонт, валяются полиэтиленовые мешки с мусором, и ей приходится работать и за себя, и за родного дядю, впавшего в депрессию. Оказывается, после 40 лет Войницкий неожиданно прозрел - жизнь прошла напрасно и впереди ничего радостного ему не светит. И надо же, чтобы в этот неподходящий момент нагрянули родственники: муж его покойной сестры, профессор Серебряков с молодой женой, планирующие поселиться здесь навсегда.
Недаром говорят: «На ловца и зверь бежит». Именно Серебряков является тем самым «зверем», то есть, главным виновником всех бед дяди Вани, на которого он горбатился, как проклятый (потому и горб вырос), а профессор оказался пустышкой. Выходит, Иван Петрович в исполнении Александра Новикова жертвовал собой ради копировальщика чужих мыслей, ничего не понимающего в искусстве?.. Но «поезд ушел», и проклинай-не проклинай, от этого ничего не изменится, но Иван Петрович продолжает грызть себя и ненавидеть весь мир, превращаясь в убитого горем «человека в футляре». Обида застилает ему глаза, и прощать злодея в красных носках он не желает, хотя теперь завидовать нечему. Старость отняла у Серебрякова все, что он имел: известность, кафедру, влюбленных студенток, оставив ему одни воспоминания и подагру. Тем не менее, «лапчатый гусь» не думает сдаваться, он, как безумный, строчит и строчит гусиным пером на каких-то клочках бумаги, изображая неутихающую работу мысли. Смешно!
Юрий Бутусов не хочет сочувствовать ни страдальцу Войницкому, которого по ночам душат тоска и злоба (это есть в тексте), ни всеми забытому экс-профессору, ни прожектеру Астрову, рисующему карту исчезающих лесов. Лишь Елена Андреевна, впорхнувшая в этот холодный дом, словно красивая бабочка, бесконечно смеется и не обращает внимания на нудных злопыхателей, которые хотят поймать ее и прикрепить булавкой в виде украшения к своим скучным, серым будням.
Как таковой любви здесь нет и не может быть, поскольку каждый занят собой и служит своим «тараканам». Что касается несостоявшегося романа Астрова и Сони, то им не суждено быть вместе, потому что доктор, приехавший лечить ее капризного батюшку, не хочет брать на себя какие-то обязательства. Он давно разочаровался в людях, медицине, и только красота по-прежнему привлекает его. Но Соня некрасива, а загадочная хохотушка Елена Андреевна в трактовке Натальи Шаминойставит спокойствие превыше всего и не подумает рисковать ради кратковременного свидания с деревенским соблазнителем.
В общем, куда ни глянь - всюду тоска, одиночество, самоедство, притворство, не жизнь, а выживание. Все чувства тут условны, как в иллюзионе. Так в сцене сближения Сони и Елены Андреевны после «холодной войны», откровенные признания бывших соперниц выглядят неестественно, подобно сентиментальной комической опере. В свою очередь дядя Ваня, сидя за столом между двух сюсюкающих подруг, грызет полено (да, да я не оговорилась - полено). В этом есть что-то водевильное, похожее на буффонаду. Как, впрочем, и в другой сцене, где Серебряков, оскорбленный в лучших бескорыстных чувствах, не помня себя, срывает одежду и остается в одних кальсонах, обнажая грудь бывшего любовника многих женщин. Сергей Мигицко с такой яростью, с таким остервенением совершает этот комический стриптиз, сопровождая его скороговоркой и фонтаном слез, что наблюдаешь за ним, раскрыв рот, поражаясь его феерической технике. Это пример той самой эксцентрики, когда гротесковая форма оправдана внутренним психологическим состоянием персонажа.
Не менее уморителен в пьяном виде и Илья Ильич Телегин в исполнении Сергея Перегудова. Ему отведена роль Петрушки, то висящего вниз головой на картонной стенке, то занимающего позу циркуля с пятой точкой наверху и произносящего монолог о предателях Родины. И только во время отъезда незваных гостей он трезвеет и мечтательно говорит о лапше, которую тут давно не готовили. Режиссер передал текст няни спившемуся приживалу, решив, что доброй старушке нет места в нарисованном доме, лишенном душевнного тепла, так же здесь нечего делать эмансипированной маман, сбежавшей от неустроенного быта и вечно недовольного сына.
Такую режиссерскую вольность в сокращении чеховских персонажей можно допустить, так как Бутусов ставил спектакль о людях, обиженных на все и вся, неспособных признать, что сами отказались бороться за собственное достоинство, ссылаясь на непреодолимые обстоятельства. Следовательно, они не заслуживают снисхождения, тем более жалости, поэтому им уготовлена судьба водевильных персонажей с картонными чувствами. Ведь не зря Войницкий стреляет в трясущегося Серебрякова из игрушечного пистолета.
И все-таки в финале спектакля Юрий Бутусов ставит точку, разрушая абсурдную жизнь своих героев. С топором в руках Соня в белом платье вечной невесты крушит стены дома из папье-маше, которые падают, обнажая пустое пространство. После чего берет из опустившихся рук дяди Вани портфель и молча смотрит в зрительный зал. Теперь можно сказать, что она и есть то будущее уважающего себя человека, который построит новый дом, а не времянку для скудного существования. По крайней мере, мне так кажется...
Фото Юлии Кудряшовой
Лебедина Любовь
