#БЕСПРИДАННИЦА_В_КАЖДОМ_ТЕАТРЕ_СТРАНЫ

Театры одновременно берутся за одно произведение — и мы, критики, сразу ищем в этом тенденцию, пытаемся разгадать, чем оно (произведение то есть) вдруг стало особенно интересным, каким актуальным смыслом зацепило чуткую душу художника. Но всегда ли стоит искать черную кошку в темной комнате? Бывают странные сближения, а бывают и случайные совпадения. Причины выбора великой пьесы Островского у двух театров Петербурга, на мой взгляд, совершенно разные. Андрей Сидельников в театре «Суббота» продолжает свой сюжет, начатый «Ревизором»: с помощью классических, хрестоматийных текстов режиссер стремится говорить о сегодняшних процессах в обществе; он последовательно переводит пьесу на современный язык, насыщает спектакль узнаваемыми приметами нашей жизни. Название «Вещь» сразу выдает намерение авторов этой версии «Бесприданницы»: речь пойдет о драматизме существования человека в обществе, где всё и вся превратилось в товар, в предмет материального мира (в последней сцене пьесы героиню оскорбляют этим словом — «вещь», отказывая ей в праве быть личностью и самостоятельно решать свою судьбу). Спектакль в театре им. Ленсовета родился из желания пополнить репертуар проверенной русской классикой и создать эффектное зрелище, привлекающее публику ясным сюжетом «про любовь» и приятным музыкальным сопровождением. Для такой цели «Бесприданница» не вполне годится, будучи пьесой глубокой, многоплановой, насыщенной драматизмом, но когда и кому подобные обстоятельства мешали?.. На глубину можно и не заплывать, держаться на мелководье, у бережка.

М. Ханжов (Паратов), В. Пащенко (Лариса). «Бесприданница». Фото Ю. Смелкиной

Искать и перечислять сходства-различия двух спектаклей, опирающихся на один и тот же текст, в этом случае я считаю делом бессмысленным. Ну не поражаться же тому, что и там, и там Хариты Игнатьевны непривычно молоды и привлекательны?.. Да, это так, ну и что? И светящиеся буквы VOLGA на сцене театра им. Ленсовета как будто шлют свой люминесцентный привет множеству светильников в «Субботе» — да, приемы рифмуются. И композитор у обоих спектаклей один и тот же — Анатолий Гонье! Но без программки вы, пожалуй, сходства в музыкальных решениях не заметите… Нет, это всего лишь две очередные премьеры начала нынешнего сезона, вот и все. Так и буду о них писать.

ОЧЕНЬ ЖЕСТОКИЙ РОМАНС

А. Н. Островский. «Бесприданница». Театр им. Ленсовета.
Режиссер Дмитрий Луговкин, художник Эмиль Капелюш

Действие происходит, как мы помним, в городе Бряхимове, на берегу главной русской реки, и в сценография Эмиля Капелюша находим мотивы волжского простора. Освобожденная до самого арьера игровая площадка ограничена слева синим «занавесом» — не сплошным полотном, а рядом подвешенных канатов. Колеблющиеся от движения воздуха канаты красиво пропускают лучи света. Справа выезжает легкая металлическая конструкция, обозначающая причал или палубу с поручнями. В глубине сцены глаз различает два огромных пароходных колеса с лопастями: в моменты особенного сюжетного напряжения колеса начинают вращаться, символизируя, вероятно, жестокий и неостановимый ход судьбы. Так лаконично и при этом элегантно художник решил пространство. Напоминает широкий променад — место для гулянья и танцев на набережной, да вот и оркестрик рядом: когда зрители входят в зал, там уже начал музицировать (и не перестанет почти до финала) дуэт Алексея Трусова (контрабас) и Ивана Еремина (гитара).

Однако просторная глубина, предложенная сценографом, режиссеру почти не понадобилась: фронтальные мизансцены выстраивают артистов по первому плану. Героев так и тянет развернуться к публике и доложить текст. Особенно «грешат» таким способом существования богатые купцы — солидный Кнуров и молодой Вожеватов. Александр Солоненко и Максим Мишкевич занимают левую часть авансцены и исполняют положенные их персонажам диалоги так, как будто им нет никакого дела до того, что именно они произносят. То ли скучающих бряхимовских богатеев ничто не может вывести из равнодушного состояния, то ли актерам никак не зажечься разыгрываемой историей. «Лариса Дмитриевна выходит замуж», — информирует собеседника Вожеватов. Кнуров, хотя его это известие точно должно неприятно уколоть или по крайней мере пробудить от дремы, реагирует с завидным самообладанием, и только гитарный аккорд дает знак зрителю: внимание, важная информация! (К такому способу акцентирования в спектакле прибегнут еще не раз.) По сюжету каждый из купцов имеет свои виды на Ларису, они тайно, а потом и явно соперничают друг с другом — но в спектакле все это происходит лишь на словах. Кнуров сумрачен и вальяжен, Вожеватов грубоват, но оба они как будто спят с открытыми глазами и никаких эмоций не транслируют. Эти два персонажа — статисты в истории, которая здесь излагается. Они малоподвижны, как физически, так и внутренне (на самом деле — просто пусты).

Злосчастный жених Ларисы, выбранный ею от отчаяния, бедный чиновник Юлий Капитоныч Карандышев, единственный, кто то и дело носится взад-вперед по площадке, причем не только в сцене обеда, когда персонаж Ивана Шевченко уже сверх всякой меры суетится, ослепленный и одурманенный своим мнимым триумфом, а главное — вином. Его первое появление в буфете на набережной: с разбега он буквально втыкается в будущую тещу, Хариту Игнатьевну, чинно сидящую между Кнуровым и Вожеватовым, и целует ее (!) в плечо. Эта избыточная оживленность нарочита, да и весь строй существования Карандышева — сплошные восклицательные знаки. Молодой артист (ясное дело, по воле режиссера) невероятно «плюсует», интонационно раскрашивает текст, произнося его с шумным выдохом, иногда подвывая. Когда Юлий Капитоныч разъярен предательским бегством невесты с Паратовым за Волгу, он стонет, будто роженица, и остервенело рычит (так, наверное, изображал бешенство провинциальный трагик Несчастливцев, когда был не в ударе и хотел «наподдать»).

В. Пащенко (Лариса), М. Ханжов (Паратов).
«Бесприданница». Фото Ю. Смелкиной

Противопоставление жениха и истинного возлюбленного Ларисы заявлено очень наглядно, так, чтобы публика сразу все поняла: Карандышев маленького роста, неказист и неловок, да и мешковатые брюки ему коротки, а вот Паратов Максима Ханжова — очень высокий стройный франт, брюнет с орлиным носом. Если он «дружески» целует Ларису в макушку, слегка склоняясь к ней, то Карандышеву для этого нужно комично подпрыгнуть — чтобы едва достать и клюнуть девушку в висок. Паратов побеждает априори, не прилагая никаких усилий. Странно при этом, что Лариса не замечает его абсолютно ледяной холодности. В исполнении Владиславы Пащенко заглавная героиня спектакля не глупа, но ей не дано увидеть перед собой реальность. Взор ее постоянно устремлен в неведомую даль, куда-то поверх голов зрителей. Яркая черноволосая красавица с низким, хрипловатым, не слишком гибким голосом в течение почти всего спектакля картинно страдает — ее длинные руки развернуты открытыми ладонями к миру, как бы вопрошая: «За что?» По просьбе Паратова и гостей на обеде она поет романс «Не обмани»: «Как две звезды сквозь синий мрак ночей / Сияла мне краса твоих очей». Стилистическое единство всех компонентов этой сцены стоит того, чтобы быть особо отмеченным: синий фильтр прожекторов, синее платье на Ларисе, в глазах сверкают настоящие слезы, а вокруг глаз — косметические блестки… Режиссура обращается с Пащенко—Ларисой как с дорогой хрупкой вазой: вместо того, чтобы выстроить вместе с актрисой внутренние драматические перемены, дать ей возможность выдать острые, живые реакции и оценки, Дмитрий Луговкин лишь предлагает ей демонстрировать в разных позах свою эффектную внешность.

Ясное дело: женское тело особо привлекательно в танце, и режиссер, понимая это, пригласил к сотрудничеству балетмейстера Сергея Грицая. Первый хореографический номер Ларисы возникает неожиданно: посреди беседы с матерью о том, как выжить в мире голого чистогана, она внезапно издает несколько хриплых гортанных звуков и начинает изломанный танец, бросаясь на стол, свешивая с него то руки, то ноги, конвульсивно содрогаясь. Ни до этого, ни после такого контемпорари мы уже не увидим. А в принципе — танцуют все. Музыканты играют зажигательные балканские мелодии, в пляс пускается мужская часть компании, даже Робинзон с удовольствием выделывает коленца (Евгений Филатов ведет себя в спектакле как заправский комик — он старается смешить и только. То, что его персонаж — сниженная рифма к Ларисе Огудаловой, объект игры и манипуляций сильных мира сего, как и она, — ни самого актера, ни режиссера, кажется, не занимает). Наглым жестом мужчины, не знающего, что такое женский отказ, Паратов хватает за талию Хариту Игнатьевну и кружит ее в танце, а та хотя и трепещет в его руках, но явно рада. Александра Камчатова играет томление ничуть не увядшей женской плоти — Огудалова-старшая буквально изнывает без мужской ласки. Надо видеть, как эротично она… открывает перед Кнуровым шкатулку с дорогим подарком, как будто сама готова отдаться. К Сергею Сергеевичу Харита и вовсе неравнодушна, чувствует себя несчастной, когда вся компания уезжает за Волгу, а ее оставляет.

Пряная музыка, то рыдающая, то знойно-ритмичная, жирно подчеркивает мелодраматические «страсти». Когда-то Б. О. Костелянец написал о том, как обеднил смысл пьесы фильм Э. Рязанова «Жестокий романс», снятый по мотивам «Бесприданницы»: «Из отстоявшегося арсенала мелодраматических мотивов создан стародавний сюжет: „соблазненная и покинутая“. Вовсе не об этом писал Островский» 1. А ведь Рязанов, в отличие от Дмитрия Луговкина, не смотрел латиноамериканские сериалы! Вот в какой стилистике черпает вдохновение нынешний интерпретатор, поэтому его мелодрама отдает не цыганщиной, а аргентинщиной. Последние сомнения отпадают, когда видим полураздетую Ларису, в длительном любовном танце отдающуюся Паратову. Пластическая сюита, состоящая из довольно откровенных движений, недвусмысленно дает понять: было. Все случилось этой ночью. После Лариса лежит, прильнув к уставшему от страсти мужчине, и покрывает его лицо уже ненужными ему поцелуями… Отказавшись от нее, Паратов тяжело спрыгивает с конструкции-причала, но не тонет в волнах, а спокойно уходит вдаль.

Боюсь, постановщикам этой сцены катастрофически изменил вкус!

Вовсе за гранью эстетики финал спектакля, в котором Карандышев почти насилует свою бывшую невесту на краю авансцены, перед зрителями первого ряда, елозя по ее телу руками и ногами. Все завершается убийством, причем стреляет злодей куда-то во тьму, в спину ушедшей девушки, и, конечно, прощающие слова Ларисы: «Это я сама, сама… Ах, какое благодеяние… Никто не виноват» — здесь прозвучать не могут.

Виноваты, и еще как.

1 Костелянец Б. О. Мир поэзии драматической… Л.: Сов. писатель, 1991. С. 180.

ТЕРМИНАЛ

«Вещь» (по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница»). Театр «Суббота».
Режиссер Андрей Сидельников, художник Николай Слободяник

Мир «Вещи» — наше ближайшее будущее, когда ковид побежден везде, а главное — там, где он был обнаружен, и Китай как ведущая экономика планеты полностью захватил рынки. Во всяком случае, бизнесмены летают туда постоянно, рейсы авиакомпании «Волга» возят деловых людей во все города Поднебесной и обратно (на электронном табло, висящем слева перед зрителями, лишь китайские названия, не исключая и печально знаменитого города Ухань). Этот искусственный мир из металла, пластика и полиэтилена освещен неприятным светом множества неоновых трубочек, размещенных и сверху, и по стенам, что искажает реальные параметры пространства и делает его похожим на лабиринт.

Действие перенесено в зал ожидания аэропорта с его обязательными жесткими креслами, аппаратом для упаковки багажа и кафе для быстрого перекуса пассажиров. Место это заряжено тревогой и тянущей необъяснимой тоской. Хорошо тем, кто быстро его минует — шагает на борт самолета или, наоборот, приземлившись, спешит в такси. Но тем, кто безнадежно застрял тут, как Лариса (работает в общепите), как Упаковщик № 2 Юлий Карандышев (обматывает чемоданы пленкой), даже как Харита (продает парфюмерию — у нее брендовая линия ароматов Gudalov Ether Paris), вот им совсем тошно и душно. #Возьми_меня_в_полет — светящаяся надпись плывет по полу, когда несчастная Лариса Дмитриевна бежит за улетающим от нее Паратовым.

Режиссер с командой сочинили множество занимательных подробностей этого мира. Всевозможные хэштэги (#нетвоя, #бесприданница в каждой семье страны), абсурдные рекламные слоганы, например: «У Гаврилы — дорого» (в кафе для дорогих гостей подают только дорогую еду) и проч. Курьер (конечно, с условно среднеазиатским акцентом) в зеленой форме Delivery разносит заказы, уборщик моющим пылесосом чистит пол, Паратов снимает красоту Ларисы на смартфон, а в финале удаляет видеофайлы, чтобы богатая невеста не нашла и не устроила скандал. Из Китая вместе с ним прилетает забавная пара «англичан», почему-то в купальных шапочках на голове: оказываются актерами по прозвищу Робинзон и Пятница, нанятыми для корпоративных праздников в Паратов-клубе… Можно долго продолжать. Перелицовка реалий пьесы XIX века и поиск соответствий в веке нынешнем — увлекательный процесс, результат которого всегда очень нравится зрителям. Однако тут важно вовремя понять, что публике уже чуть ли не интересней смотреть на плазменную панель или на проекцию, транслируемую на пленку, чем на артистов. Экран притягивает взгляд, гипнотизирует современного человека, и переключение с живого на искусственное (коллизия спектакля, между прочим!) происходит уже не на художественной территории, а в зрительском восприятии.

Е. Шакира (Лариса). «Вещь». Фото А. Иванова

Бодрые рекламные объявления неуместно включаются и прерывают течение грустной, какой-то-неземной, хрустальной музыкальной темы Ларисы. Анатолий Гонье предложил неожиданную аранжировку песни Анны Герман «Кажется», и гитарные переборы наполнили акустическое пространство прохладными волнами. Человек с гитарой и с нарисованными на спине ангельским крыльями (Виктор Кренделев по программке — Стинг и ангел) — и альтер эго Ларисы, и ее бессильный ангел-хранитель. Не замечаемый никем пассажир неизвестного рейса, застрявший в зале ожидания, может лишь печально наблюдать за всем, что происходит. Только в финале он уведет Ларису за собой, в какой-то иной свободный мир, а пока вольные волжские воды плещутся лишь в воображении девушки, прикованной к скучному рабочему месту: она однообразным, мучительно покорным движением бесконечно протирает столик в кафе.

Герои спектакля, кто больше, кто меньше, уже поддались процессу «роботизации». Механические движения, ровные голоса. Режиссер намекает, что какие-то остатки переживаний все-таки имеются: герои носят черные очки, скрывающие выражение глаз (фаза 1), но иногда они их снимают (фаза 2, тревожный сигнал). Беда в том, что это решение чересчур прямолинейно, с одной стороны, а с другой — ничего особо и не меняется, когда персонажи открывают лица. Что фатоватый Паратов (Григорий Сергеенко), что хищный и умный Кнуров (Владимир Абрамов), что энергичный и жесткий Вожеватов (Григорий Татаренко) — все это люди рациональные, холодные и словно лишенные объема. Такова же и Харита в исполнении Марины Конюшко: красивая, ухоженная женщина, добровольно принявшая роль «обслуги», по сути — той самой «вещи», и надевшая эту маску на лицо плотно, без зазора. Сопротивления живой материи (человеческого естества) как-то не чувствуется, поэтому нет подлинного драматизма.

Противостояние живого и автоматизированного, искусственного, механического (извод заложенного Островским конфликта «души» и «арифметики») проявляет себя в спектакле сразу, с самого начала, и развития у этой коллизии, в общем-то, нет. Рассказывается сюжет, а месседж выражен с ходу. Если знаешь пьесу, то и способ убийства Ларисы угадываешь с первой сцены. Героиня встает на аппарат для упаковки багажа и спрашивает: «Здесь можно сильно ушибиться?» (как будто смотрит с высокого берега Волги вниз). Смерть настигнет ее от руки неудачливого жениха-упаковщика — у него как раз есть нож для разрезания пленки.

Владимир Шабельников в Карандышеве играет узнаваемый типаж — мужичка-выпивохи с примитивным уровнем представлений о прекрасном. Званый обед для богатых знакомых Ларисы он, вырядившись в лучший свитер с оленями, устраивает в кафе в #счастливые часы (чтобы подешевле вышло), и деловые люди, видимо, привыкшие к лучшим ресторанам, с удивлением рассматривают принесенные им одноразовые коробочки с фастфудом. Но вот уже на этом обеде и после него, когда Юлий Капитонович впадает в пафос, обвиняет весь мир в своем несчастье и начинает преследовать всех своих обидчиков, включая Ларису, променявшую его на Паратова, — узнаваемость героя пропадает, и артисту ничего не остается, как прибегнуть к театральной декламации. Только так и можно разогреть себя для того, чтобы герой «вышел» на убийство. И все же оно смотрится бытовым криминальным случаем, а не результатом сложного душевного переворота… Обидно.

Получается, что история, рассказанная такими жесткими и вроде бы современными средствами, опять вырулила к мелодраме. Переживаем мы за Ларису, за ее неудачную любовь, за ее необъяснимую доверчивость.

Елизавета Шакира — новое лицо в «Субботе», она дебютантка на профессиональной сцене, выпускница курса А. Я. Алексахиной этого года. Худая, ломкая, с тонкими руками, с резкими чертами лица, ее Лариса не мила и не очаровательна, но странно красива и совершенно не вписывается в рамки. Вот и предложить бы актрисе сложный эксцентричный рисунок роли, придумать какие-то выходки, чтобы чувствовался бунт непокорного особенного существа!.. Короткого рэпчика «Нет монет» маловато.

Лариса в роскошном платье с обнаженными плечами становится моделью в Паратов-клубе, полагая, что становится его королевой. Обманулась, не поняла, не почувствовала… Ее простая песенка «Кажется» звучит трогательным и наивным призывом к непрошибаемому Паратову: «Может, сорвется с губ твоих слово „люблю“».

«Вещь». Сцена из спектакля. Фото А. Иванова

Сочинение музыкальной ткани спектакля в случае с «Бесприданницей» становится принципиальным режиссерским жестом, ведь пение — стихия героини, в том, как и что она поет, высказывается ее душа, рвущаяся на свободу из сугубо материального мира. И, пожалуй, о героине «Вещи» и ее судьбе говорит также песня Стинга «Fragile» («Хрупкие»), которую элегантно, воздушно исполняет профессиональная актриса по имени Пятница.

Думаю, Андрей Сидельников не только для оживления и чистой театральной радости включил в спектакль игровой дуэт Софьи Андреевой (Пятница) и Владислава Демьяненко (Робинзон). Эти персонажи пересыпают свою речь цитатами из мировой классики и пародийно исполняют пластически сцены из «Служанок» Виктюка, но главное все-таки — их невысказанная, но подразумеваемая связь с Ларисой. Хорошо бы разобраться с тем, как Актеры относятся к тому, что они продались и их купили, какова неденежная стоимость этой торговой операции и чем она оборачивается для творчества. Не хватило разработки этих мотивов, сопряжения их в образном поле спектакля… И, боюсь, капустник с изображением лидеров мировой политики и куплетами в ночном заведении у Паратова так и остается потешной вставной сценой. А песня Стинга — красивым вокальным номером.

Когда сложные герои Островского превращаются в элементарные устройства, продукт высоких технологий, при всей точности вынесенного современному обществу диагноза возникает проблема упрощения художественного содержания, которое может быть выстроено на таком фундаменте.

Ноябрь 2020 г.