В Театре имени Ленсовета на Малой сцене 22 октября – первая премьера сезона, спектакль «Венчание» по пьесе классика польской литературы Витольда Гомбровича в постановке соотечественника автора, режиссёра-дебютанта Бениамина Коца.
- Для просвещенного зрителя польский театр связан с именами таких режиссёров, как Ежи Гротовский, Кристиан Люпа, Кшиштоф Варликовский, Гжегож Яжина. Драматург самый известный и ставящийся у нас - конечно же, Славомир Мрожек. А как обстоит дело с театральным образованием в твоей стране? Почему ты приехал учиться к нам?
- Петербургский театральный институт предлагает соединение в обучении режиссёрскому и актерскому мастерству, это меня и привлекло. Я хочу быть режиссером, но при этом и играть тоже. Я учился в Польше год на актера в Ольштыне, потом полгода – в Кракове в Высшей театральной школе. И почувствовал, что мне мало такой реализации, что я хочу сам сочинять, чтобы не только чужие фантазии, мысли, приказания воплощать. Одна женщина-педагог, которая училась здесь в 90-х годах на актёрском курсе Александра Куницына, помогла мне подготовиться к поступлению. Она сейчас преподает в Польше в Университете фонетику русского языка. Я ведь совершенно не знал русский язык, выучил просто с ее помощью интонационно, фонетически сцену дуэли из «Евгения Онегина» и рассказ Бунина. И поступил на режиссёрский курс Юрия Михайловича Красовского. Сейчас я на пятом курсе, «Венчание» будет моим дипломным спектаклем.
- Идея ведь родилась почти два года назад в рамках режиссёрской лаборатории под руководством Юрия Бутусова и драматурга-театроведа Аси Волошиной, которую уже теперь традиционно весной проводит Театр имени Ленсовета.
- Да, заявка «Венчания» была показана тогда. Меня, «зеленого» третьекурсника, привлекла тема лаборатории – «Первое прочтение». «Венчание» Гомбровича – моя любимая пьеса, а в России она никогда не шла на сцене. Только в Прибалтике. Я решился сделать режиссёрский эскиз с молодыми артистами театра. И на самом деле я был по-хорошему удивлен, когда мой эскиз был включен в план постановок театра. Так что репетируем мы с перерывом на летний отпуск уже полгода.
- Для польского культурного менталитета творчество Витольда Гомбровича – это как для нас Чехов? Если ближе по времени - Вампилов?
- Он очень авангардный автор. У него на родине сложная судьба, потому что он много писал, как некоторые считали, «против» Польши и поляков. Его занимал вопрос ложного построения величия Польши, польской нации. Он хотел, чтобы люди старались возносить свою страну в чужих глазах не за счет великих польских писателей или других известных людей, а задумались бы о том, что они сами сделали для своей страны. А его многие воспринимали, как хулителя нации, ослабляющего ее достоинство. К тому же пьес-то у него всего три с половиной. До Чехова ему, по количеству пьес, ой как далеко. В Польше пьесы Гомбровича идут довольно часто, хотя мне до сих пор кажется, что он неразгаданный автор. Например, Славомира Мрожека многие знают в России, а Гомбровича только сейчас начинают узнавать, его «Дневник» был переведен на русский язык только четыре года назад. Есть даже польская пьеса современная – фантазия про гипотетическую встречу Мрожека и Гомбровича. Мне думается, они друг друга уважали.
Гомбрович ведь после эмиграции в 1939 году так больше никогда в Польшу и не вернулся. Он жил в Аргентине двадцать лет, потом два года в Берлине, потом – во Франции. Конечно же, очень большая часть польской творческой интеллигенции считала – что он может знать и понимать про Польшу, находясь не в ней? А он чувствовал себя больше поляком как раз вне Польши, писал об этом в «Дневнике». Он любил свою страну. «Венчание» написано как раз в Аргентине.
- Как объяснить зрителям, на какую пьесу они придут смотреть?
- Это пьеса и спектакль про традиции, которые умирают, а мы их продолжаем неосознанно искусственно поддерживать. Это касается не только традиций в жизни, в обществе, в религии, но и в театре. Меня, молодого человека, который только входит в театр, пьеса именно этой темой заинтересовала, увлекла. Гомбрович в пьесе играет с театральными формами, дает свободу для интерпретации нам, режиссерам и артистам. Он о проблемах формы, ее смысла и содержания, писал всю жизнь. Для него все вокруг – форма. И отношения между людьми, и государство, и вообще – все. Вот меня учат в театральном институте, как надо правильно ставить спектакли. А я не хочу так. Я даже пока не знаю, как я хочу, я – чистый лист, но так, как было, - не хочу. Я хочу найти свой путь. И это тоже, если по-Гомбровичу, вопрос формы. На наших репетициях артисты говорят: я такого еще не видел, я так никогда не делал. И это здорово.
- Да уж, из уст молодых артистов, прошедших через режиссёрские руки Юрия Бутусова, такие слова действительно дорогого стоят.
- В нашем спектакле будет много игры. Автор играет с Шекспиром, с мотивами «Гамлета», «Макбета», ломает во многом Шекспира, а мы играем с фантазиями Гомбровича.
- Поэтому двух героев – Хенрика и Отца – играют артистки Соня Никифорова и Тоня Сонина?
- Да, потому что такой ход сразу повышает градус театральности и одновременно раскрепощает артиста, дает ему свободу. Они сразу, с первой секунды – в игре с образом находятся. Если бы эти роли играли мужчины, то, я уверен, было бы не избежать наигрыша, фальши. К тому же мне важно было показать, что главный герой Хенрик – просто Человек, без конкретики пола.
У нас сложилась мощная актерская команда спектакля. Надеюсь, что для Сони Никифоровой это будет этапной работой, она привнесла в роль Хенрика много личных философских размышлений о мире. Тоня Сонина долго искала, как оправдать то, что она играет Отца, искала свою интонацию, это будет очень интересный образ. Аня Жмаева играет в паре с ней Мать, и так как в пьесе очень важно обстоятельство войны, Аня с большой чувственностью вкладывается в эту роль. Есть у нас друг Хенрика - Владо, которого играет Сережа Филатов. Он ведь сам – режиссер, и не всегда был согласен с моими поисками, предложениями, но общий язык мы нашли. Сережа Волков играет «черный» характер, Пьяницу. Уверен, что Гомбрович много думал о Ницше, когда писал эту роль. И есть у нас невеста, Маня – Вероника Фаворская, нежная, содержательная, таинственная, загадочная. Скорее – символ, мечта, которые притягивают и обманывают.
Мы ценой общих усилий вышли на тему несогласия нас, молодых людей, с мертвой традицией. Герой низвергает своего отца-короля, отбрасывает Бога, все старые формы, но что будет построено на новом свободном пустом месте? Вот вопрос. Хенрик начинает создавать новый мир из осколков старого, и это страшно и больно. Я думаю, что традиция всё-таки нужна, но использовать ее надо не бездумно, не одиозно, а с толком для новой жизни. Иначе потеря ориентиров может привести к краху.
Беседу вела Вера Николаева