Актёр создал музыкальную группу и продолжает мечтать о настоящих характерах в театре и кино
Он импозантный, темпераментный, яркий, бесшабашный – просто «лакомый кусочек» для создателей сериалов, он так и просится на роли обольстителей женских сердец и всяческих проходимцев. Но, как говорит добродушный Артур Ваха, ему нравятся в равной степени и положительные, и отрицательные герои, лишь бы это был интересный материал, хорошо прописанный характер. Ваха занят в очень многих проектах, в эти дни в Петербурге заканчиваются съёмки фильма Сергея Снежкина «Контрибуция», где Артур Викторович играет купца. А 16 апреля выходит в прокат картина «Мама дарагая» режиссёра Ярослава Чеважевского, где актёр сыграл старого рокера.
Когда мы встретились дома у Артура Вахи, где просторная столовая превращена в музыкальную студию, то говорили о самых разных ипостасях заслуженного артиста России.
— Вы, Артур, трудноуловимы, как Труффальдино из Бергамо, – то вы на съёмочной площадке, то на репетициях в театре, то мчитесь в студию на озвучку очередного американского боевика, то поёте в новом мюзикле «Зомби, зомби, зомби». Успеваете жить?
— Да, успеваю. Я, наверное, люблю такой рваный ритм – но уж когда совсем как загнанная лошадь, это не очень мне по душе. Горы посуды дома, необласканный, непокормленный зверь – тут у меня обитает кошка Вася, породы сфинкс, подобрал на улице два года назад собаками покусанную. Пробовал отыскать хозяина, но никто не отозвался. Так и осталась животинка.
— Добрый вы человек! Любите кошек?
— Я собак люблю. Ну не выкинешь же теперь! (Улыбается.) Так что порой приходится разрываться между разными занятиями, потому как надо думать о хлебе насущном, помогать дочери Мэри, студентке Театральной академии, и вдобавок содержать съёмное жильё. Ну не могу же я в свои 50 лет жить вместе с мамой, хотя и очень её люблю. Она, по сути, меня воспитала. Папа, он был у меня актёром, ушёл из семьи, когда мне было три года. Маме пришлось нелегко, я не был пай-мальчиком, хулиганил – и по крышам лазил, и по льду ходил, и карбид с мальчишками взрывал. Мама, режиссёр, преподаватель актёрского мастерства, старалась меня развивать и образовывать: в Эрмитаж водила, в Филармонию. Иногда порола – а срывалась тогда, когда понимала, что мне грозит опасность. В общем, маме моей требовалась сильная воля. Её, кстати, так и зовут — Воля.
— Имя редкое. Откуда оно?
— Мама родилась в Кривом Роге на Украине. Как-то пришёл туда цыганский табор, встал на краю города. И была там безумно красивая цыганка – пела, танцевала. И весь Кривой Рог ходил смотреть на неё. Звали цыганку Воля. Бабушка под таким романтическим влиянием и назвала маму Волей.
— А вы под каким влиянием назвали свою дочь на английский манер – Мэри?
— Ну, потому, что с таким отчеством и фамилией это имя звучит нормально, гармонично: Мэри Артуровна Ваха. У меня тётка любимая из Таллина такое же имя носит.
— Вы довольно поздно начали сниматься. Как состоялась ваша встреча с кино?
— После окончания ЛГИТМиКа, курса Владимира Петрова, я служил в Театре Комедии, играл на сценах «Приюта комедианта», Театра имени Ленсовета и продолжаю это делать и сейчас. Но вот действительно до 37 лет я практически в кино не снимался — эпизод в «Бакенбардах» Юрия Мамина и какие-то проходные роли в некоторых картинах я не считаю. Открыл меня режиссёр Сергей Снежкин. Я случайно попал к нему на озвучку – он выпускал картину «Цветы календулы». Скажу, что озвучиванием ролей я занимаюсь давно: есть у меня дар имитировать разные голоса, вот и за Сильвестра Сталлоне я тоже говорю. А в тот раз я озвучивал актёра Сашу Тютрюмова. За два дня довольно напряжённой работы мы успели со Снежкиным проникнуться друг к другу. И он пригласил меня на большую роль в картину «Женский роман».
Фильм так и не вышел на экраны, но в интернете его можно увидеть, в главной роли Дина Корзун. Я сыграл некоего персонажа Солдатова, хорошего, порядочного человека. И мне очень понравилась эта роль, она была живая, настоящая. Потому я считаю Снежкина своим учителем в кино. Я научился работать крупным планом – это совсем другое существование, чем на театральной сцене. Теперь у Снежкина на площадке моя дочь Маня пропадает, и ей всё очень интересно.
— Скоро на экраны выходит фильм с вашим участием «Мама дарагая». Слышала, он тоже довольно долго не мог запуститься в прокат – что же мешало?
— Несколько лет назад Ярослав Чеважевский, режиссёр фильмов «Кука», «Счастливый конец», собрал нас, актёров, и предложил сняться в комедии – по сценарию, который он написал со своим братом. Нам очень понравился материал, и мы согласились сниматься практически бесплатно. По сюжету главная героиня — мама, которую играет Ксения Раппопорт, — изо всех сил спасает своего сына от неудачного, на её взгляд, выбора девушки. У меня там роль без всяких пиджаков и галстуков, я такой тусовщик, музыкант, старый панк. Фильм сняли. Но не было денег на постпродакшн. И вот нашлась продюсер Катя Филиппова, которая довела это дело до логического завершения. В Выборге нынешним летом на фестивале «Окно в Европу» картина получила приз зрительских симпатий. Было прикольно, что на выходе из зала я уже услышал цитаты из этого фильма – как раз моего персонажа. Значит, зацепило. Мне кажется, народ не хочет сейчас грустить, он устал от чёрного и беспросветного.
— А много ли ценного в целом «на выходе», если говорить о кино, в котором вы снимались?
— Нет, не очень много. Пожалуй, особо я могу выделить дебют Арменака Назикяна «Срочный фрахт». Это хорошее серьёзное кино. Но его нигде не показывают. Было лишь представление на фестивалях «Окно в Европу» и «Дух огня». Я там сыграл помощника капитана торгового судна. А если про значимое, то для меня это всё-таки происходит не в кино, а в театре. Люблю спектакли, которые идут в Театре имени Ленсовета, – «Смерть коммивояжёра» режиссёра Олега Ерёмина, «Заповедник», который поставил Василий Сенин. Скоро должны восстановить «Пять вечеров» в «Приюте комедианта».
— У вас успешно складывается общение с главным режиссёром Театра имени Ленсовета Юрием Бутусовым? Он вас куда-нибудь позвал?
— Мы знаем с Юрой друг друга уже 33 года. Собственно, моя матушка послала его на режиссуру учиться. Но работали вместе мы с ним лишь однажды – в спектакле «Смерть Тарелкина», где играли Андрюша Краско и Миша Пореченков. Было предложение от Бутусова сыграть Вершинина в «Трёх сёстрах». Но это совпало со съёмками в Одессе. Урывками приезжать репетировать в театре – ничего хорошего не будет. Я отказался. Когда увидел премьеру, выдохнул с облегчением. При всём безусловном таланте Юры в его спектаклях нет сопереживания героям, не за кем следить, некого любить или ненавидеть. Для меня театр – это другое.
— К кому бы вы пошли безоговорочно?
— К Саше Морфову, хотя я у него ничего в силу разных нелепых обстоятельств не сыграл. Пошёл бы к Вите Крамеру. Но сегодня эти режиссёры не работают в Петербурге.
— О чём мечтаете?
— Ну, может быть, и подошёл срок сыграть короля Лира. Но пока никто из режиссёров этого не предлагал. И пока я радуюсь тому, что сбылась мечта молодости – создать рок-группу. Нас шесть человек, старых рок-н-ролльных музыкантов, всем примерно под 50 или чуть больше. Один из главных участников — Максим Пашков, прекрасный гитарист, который в своё время учил играть на гитаре Виктора Цоя, и тот выступал в его группе «Палата № 6» в старом Ленинградском рок-клубе. Лет пять назад Макс передал мне много своих песен, которые он никак не использовал. И я стал искать единомышленников. Нашёл совсем недавно, случайно. Начали работать. Я пою, остальные играют. Репетируем у меня дома, и это по-настоящему счастливые часы в нашей жизни. Мы ещё ничего нигде не показывали, лишь недавно доделали конструкцию нашего песенного альбома.
— Вашей дочери по душе, что папа ударился в рок-н-ролл?
— Мне кажется, да. Она поддерживает мои интересы. Маня понимает, что я живу не славой, а процессом творчества и хочу заниматься тем, что мне нравится. И уже никогда не войду ни в какой штат театра. Хочу оставить за собой свободу выбора.
— Какие, вы считаете, сегодня приоритеты у молодёжи? Они другие, чем были в нашей с вами молодости?
— У них душа меньше работает. Они в каких-то других заданных параметрах существуют. Вот заходишь в вагончик на съёмочной площадке – молодые все уткнулись в гаджеты, кажется, их жизнь сосредоточена в этих электронных штуках. А живое общение уже мало кого интересует. Им «Здрасьте», они тебе в ответ «Привет!» – и снова в айпад. Мне тоже дочь сделала страницу на сайте «ВКонтакте», но интернетом я пользуюсь только для того, чтобы сценарии прочитать.
— Может, и любовь для молодых – уже тоже что-то другое?
— Конечно, есть ощущение, что жизнь безвозвратно поменялась. Но в то же время думаю, что любовь по-прежнему нужна – и юным, и не юным. Другое дело, что людям надо прививать вкус к любви и к способу её выражения. И в этом помогает старая проверенная классика. Дочь моя, Маня, приводила ко мне домой свой курс — 25 человек. Они так живо и страстно обсуждали свой студенческий спектакль «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», который поставил с ними их педагог Геннадий Май! И слушать их было очень интересно. Я что-то черпаю от них, учусь у молодых. Они, надеюсь, тоже чему-то учатся у меня. Признаюсь, мне со своими сверстниками уже и неинтересно общаться. Многие остались в той, прежней, жизни, в стадии воспоминаний, армейском прошлом и так далее. А молодые – у них всё ещё впереди. И они решительные, стремительно принимают решения и быстро учатся. Признаюсь, мы были куда большими раздолбаями.
// Беседовала Елена Добрякова. Фото Интерпресс
