ГЕРОИНЯ НАШЕГО ИНТЕРВЬЮ НЕ НУЖДАЕТСЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ. НЕТ В РОССИИ ЧЕЛОВЕКА, КТО НЕ ПОСМОТРЕЛ ХОТЯ БЫ ОДНУ СЕРИЮ «ТАЙН СЛЕДСТВИЯ», НЕ ВИДЕЛ АННУ В СЕРИАЛЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА». НО ПЕТЕРБУРГСКИМ ТЕАТРАЛАМ ПОВЕЗЛО ОСОБО: УЖЕ МНОГО ЛЕТ АКТРИСА ВЕРНА ОДНОМУ ТЕАТРУ – ТЕАТРУ ИМ. ЛЕНСОВЕТА, И ИМЕННО ЗДЕСЬ МОЖНО УВИДЕТЬ ВСЕ ГРАНИ ЕЕ ТАЛАНТА. В ИЮНЕ АННА КОВАЛЬЧУК ВЫЙДЕТ НА РОДНУЮ СЦЕНУ В РОЛИ РАНЕВСКОЙ В «ВИШНЕВОМ САДЕ» В ПОСТАНОВКЕ УЛАНБЕКА БАЯЛИЕВА. КАКИМ БУДЕТ ЭТОТ ЧЕХОВСКИЙ ПЕРСОНАЖ В ЕЕ ИСПОЛНЕНИИ И СТАЛА ЛИ ЭТА РАБОТА РОЛЬЮ МЕЧТЫ? ЗАЧЕМ АКТРИСА ПРИХОДИТ В ТЕАТР И ЧТО ОЗНАЧАЕТ ДЛЯ НЕЕ ПРОФЕССИЯ? ОТВЕТЫ НА ЭТИ ВОПРОСЫ «ТЕАТР+» УЗНАЛ НАКАНУНЕ ПРЕМЬЕРЫ.
– Сегодня впереди у вас финальные репетиции спектакля «Вишневый сад». С какими чувствами вы выходите на сцену после трех месяцев подготовки?
– Я всегда жду последнего этапа репетиций перед премьерой: выход на сцену должен показать, что из того, что мы задумали, прорастет. Мы очень много набросали зерен, и уже хочется, чтобы эта «рассада» оказалась в «поле».
– Как проходили репетиции?
– Нелегко. Иногда казалось, что сам Чехов присутствует в репетиционном зале и не дает нашим задумкам извратить его замысел. Иногда он давал слабину, позволял нам поиграть нашими актерскими «мульками», но мы возвращались к тому, что просто читали так, как написано в пьесе. Это так странно, потому что мне казалось, что в этом театре артисты, наученные Бутусовым, способны из любого материала сделать свою актерскую боль и воплощать ее на сцене с помощью любого автора или текста. Здесь так не получается. Кроме того, режиссер Уланбек Баялиев также настаивает на своих решениях.
– Уланбек Баялиев показал себя режиссером-диктатором?
– Нет, скорее, режиссером-сеятелем: он «засеивает» зерна своего замысла и следит, чтобы они всходили, но если прорастает что-то иное, он мягко, без скандалов, это удаляет с поля, и всё равно остаются только его ростки. Если у нас есть спектакли, где я могу сказать: я соавтор: вот это я принесла, это я придумала – песню, пластику, что-то еще, – то здесь всё целиком и полностью только режиссерское решение. Конечно, нельзя сказать, что меня нет, режиссер предлагает свои идеи, исходя из моей актерской натуры, но всё совершается по его воле.
– Вам комфортно работать в такой ситуации?
– Уланбек предложил нам новый метод репетиций. Мы, все артисты, участвующие в постановке, каждый день в театре, и неважно, твою сцену проходят или нет, в работу включены все на постоянной основе. Мне поначалу это мешало, я привыкла сама «сварить» что-то и принести – этюд, отрывок, какую-то задумку свою, а тут мы все вместе, и это делать на глазах у всех? Кроме того, энергетика у артистов разная, она перемешивается в этом котле, и это делает репетиции еще более сложными. Но режиссер предложил такой путь, и мы пошли за ним. Я всегда говорила, что актер должен быть пластилином в руках режиссера. Так или иначе, ты все равно считываешь энергетику и задумку режиссера и пытаешься выдать результат, принять форму, из которой постановщик уже сможет выточить тончайшие детали спектакля.
– В интервью нашему журналу Уланбек признался, что у него была мысль сделать вас Лопахиным. Согласились бы пойти на такой эксперимент?
– Пожалуй, нет, мне есть что сказать в роли Раневской.
– Какой вы видите свою героиню?
– Я давно мечтала о такой роли, которая бы вдохновляла людей. У меня нет цели показать женщину истерзанную, разбитую любовью, недолюбленную. Мне, наоборот, хотелось показать любовь, которая существует, создает и созидает, независимо от местоположения, от возраста, национальности и языка. Этого ничего нет. Есть любовь, которая все принимает и ничего не берет взамен. Кстати, неслучайно героиню так и зовут - Любовь. Мне очень хотелось сделать ее такой прозрачно-звенящей, окутывающей, чтобы, когда люди попадают в одно с ней пространство, они понимали, что здесь живет любовь. При появлении моего персонажа на сцене людей должна заряжать эта энергия любви, а когда она покидает ее, всё становится серее, грустнее, медленнее. Я отдаю себе отчет, что это очень сложно сыграть, но именно с этой позиции я пытаюсь строить сцены.
– Что для вашей героини значит Вишневый сад? Это территория любви?
– Скорее, Вишневый сад – это сила рода для Раневской. Когда у человека есть сила рода за спиной, он крепко стоит на ногах и для него бури и беды, происходящие в жизни, становятся новым этапом, выходом в новое пространство.
– Есть мнение, что, как Гамлет для артистов-мужчин, так и роль Раневской – этапная роль для актрис, знаменующая переход на следующий уровень. Так ли это? Мечтали ли вы о ней?
– Раневская – одна из прекрасных женских ролей, и я очень рада, что она появилась в моей судьбе. Но сказать, что я о ней мечтала, не могу. Я вообще о Чехове не мечтала, понимаю, насколько трудно играть его драматургию. К ней надо быть готовым, надо прийти к ней с точно сформулированным пониманием. Вот Анна Каренина – о ней я мечтала, в этом образе очень много человеческих страстей… А Раневская – это душа, настолько взрослая и созревшая, что она уже не обременена этими страстями, она точно понимает, что такое настоящая любовь. Это высшая точка любви, всепринимающая и всепоглощающая. Это не трагедия и не драма, это принятие воли Господа, даже в моменте смерти сына.
– Чувствуете, что вы уже перешли к «взрослым» ролям?
– Прекрасно, что есть такие роли, которые позволяют рассказать и то, что тебя в данный момент греет, и то, что у тебя болит. Когда-то надо к ним переходить.
– Не переживаете по этому поводу?
– Когда такие роли, как сейчас, нет. Радуюсь. А другие – играть не буду. Если душа не горит, то ничего не получится. Конечно, когда ты работаешь в театре, ты не можешь разбрасываться ролями, но наше руководство идет навстречу всем артистам, и, если роль не идет, насильно никто играть не заставит.
– В сегодняшнем дне, когда происходит то, что происходит, будет ли этот спектакль актуальным?
– Каждый человек воспринимает спектакль соответственно своему уровню переживаний и развития, и он увидит то, что у него болит или то, что греет. Я вижу, что в нашем «Вишневом саде» в каждой букве отражается то, что происходит сейчас в мире. В какой-то момент нам было очень трудно репетировать. Образ моей героини мне тоже подсказало нынешнее время.
– Вы служите в Театре им. Ленсовета со студенческой скамьи. Что для вас означает этот театр и театр вообще? Как переживаете неизбежные в театре смены «эпох»?
– Я думаю, что только любовь и желание трудиться, делать то, что тебе нравится, заставляет меня каждый день переступать порог театра. Я прихожу сюда за общением с близкими мне людьми. У нас не принято работать «от звонка до звонка». Артисты часто приходят за несколько часов до «явки», чтобы встретиться, пообщаться, обменяться энергией. Каждый актер – кладезь юмора, это особый мир, не похожий на других. Я счастлива в этих стенах и ни о чем не жалею, разве что скучаю по тем людям, которые ушли из театра или переехали в другой город; по нашим актерским посиделкам, капустникам. А перемены? Когда что-то меняется – это же урок тебе: сможешь ли ты принять это и пойти дальше. Многие не могут и начинают болеть. Все надо принимать с благодарностью и любовью, и тогда легче будет переходить из этапа в этап, надо принимать это как подарок, потому что это наилучшее решение для твоей судьбы.
– Премьера отгремит. Что дальше?
– Продолжение съемок сериала «Тайны следствия». И я набираю актерский курс в Институте кино и телевидения вместе с Николаем Шнейдером, заведующим кафедрой актерского мастерства, и моим однокурсником Данилой Лавреновым.
– Это ваш первый преподавательский опыт?
– Да. Когда я получила это предложение, я ответила, что у меня нет опыта, я сама нахожусь в положении ученика всю жизнь и надеюсь и дальше так продолжить свой путь. Но я люблю людей, детей, и я, наверное, смогу их научить любви к профессии, уважительному к ней отношению.
– Что скажете студентам 1 сентября? Что такое актерская профессия?
– Я никогда не готовлю речи. Надо что-то придумать. Как почувствовать, твое это призвание или нет? Надо представить, что ты всю жизнь будешь этим заниматься. Всё, что вы делаете, надо делать только по любви. Актеры – это врачеватели человеческих душ, они как хирурги вскрывают души персонажей, перекладывают их на себя как алхимики, кладут свою боль, боль персонажа, укладывают на противень нынешних событий. И получается произведение театрального искусства.
Беседовала Надежда Кокарева