Александр Новиков - заслуженный артист России, более двадцати лет работает в Санкт-Петербургском Театре имени Ленсовета, бессменный Федя Курочкин из телесериала «Тайны следствия».
В одном интервью Юрий Бутусов сказал, что наш город опустел, с его карты исчезли Сайгон, «Букинист» на Литейном и многие другие культовые места. Но когда ты встречаешь на том же Литейном Сергея Дрейдена с рюкзачком, то становится как-то хорошо от того, что ты ходишь с ним по одним улицам. Для тебя это важно?
Важно, конечно. Всё, что происходит вокруг театра сегодня, очень враждебно. Такое ощущение, что никому не нужно, чтобы театр двигался и развивался. Сегодняшняя жизнь исключает его из себя, поэтому вопрос включения театра в эту жизнь - это вопрос вот этих маленьких островков. Наступая на них, как альпинисты, нащупывая путь, театр робко пытается догнать жизнь, вписаться в неё, оказаться в какой-то структуре жизни. Поэтому, наверное, для нашего города Дрейден с рюкзачком - очень важная составляющая.
Как ты думаешь, почему исчезли из театрального пространства хорошие комедийные спектакли?
Сегодня на смену спектаклю приходит такое странное понятие - проект. Во главе проекта стоит его автор-режиссёр, не желающий тратить свою жизнь на низкий жанр, который, как сказал Николай Павлович Акимов, «никому не нужен, кроме зрителя». Комедия исчезла из театров потому, что творцы не желают тратить свое время на их создание. Им кажется это пустяковым делом. Сегодня трудно себе даже представить, что какой-то крупный художник, серьёзный режиссер возьмёт и поставит комедию для зрителя. Не пустую пошлую однодневку, а хорошую комедию.
Товстоногов не считал комедию низким жанром, Владимиров, тот же Акимов. Что изменилось сегодня, почему этот жанр стал не интересен?
Да, великие так не считали, а сегодняшние считают именно так. Поэтому комедия уходит на периферию репертуара. Серьёзная комедия нынешним крупным творцам кажется мелкотемьем. Люди, которые могли бы это делать и понимают в этом толк, предпочитают заниматься другой драматургией, оставляя эту нишу звеньям второго эшелона. А звенья второго эшелона не дремлют, берутся за это и ставят ужасные вещи, которые дискредитируют жанр как таковой. Давайте пофантазируем - Эймунтас Някрошюс будет ставить комедию, Лев Додин, Юрий Бутусов, Григорий Козлов... Список можно продолжить.
Лев Абрамович ставил «Бесплодные усилия любви», блестящую комедию, и «Свои люди сочтемся» Островского. Может быть, всё же время изменилось так, что им не до комедий?
Один многоуважаемый режиссёр, когда к нему пришли артисты и стали умолять поставить Бомарше, ответил: я не могу, даже если я возьмусь ставить Бомарше, у меня все равно получится Ибсен. Вероятно, исчезли куда-то люди, которые проверяли свою зрелость профессиональную и человеческую этим жанром. Когда мы учились, совершенно великий человек Кирилл Николаевич Чернозёмов говорил нам в течение всех четырёх лет обучения, что артисты и режиссёры должны быть натасканы на комедийную ситуацию, должны кожей чувствовать комедийную природу. Но ведь нет Чернозёмова! Исчезли люди, которые были проводниками этого настроения, исчезло и само настроение. А нашим первачам в режиссуре кажется, что комедия не дает простора для их масштаба. Как реализоваться в Шекспире и Чехове они понимают, а как реализоваться в Гольдони, в Мольере, в Островском - нет. Им кажется, что в этой драматургии им не высказаться адекватно собственной глубине. У них другое мироощущение.
Ты настоящий, тонкий театральный зритель, смотришь практически все премьеры. Какие режиссёрские имена тебе интересны, с кем бы хотелось встретиться в работе?
Мой опыт работы над спектаклем «Макбет. Кино» открыл мне одну очень важную вещь: Юрий Бутусов несомненно является невероятным кудесником репетиций. Он умеет организовать репетицию как никто. Он создает такое поле, которое затягивает тебя совершенно, это какая-то ворожба. Глотнув однажды этой отравы, потом невозможно не желать её употреблять. Мне было сложнее, чем многим. В этом спектакле почти все артисты были из его учеников. Я очень медленно понимал, что происходит, но уж когда понял, когда проглотил эту пилюлю, когда почувствовал этот драйв, то погрузился в это варево совершенно. Теперь хочется репетировать только так, как с ним. Настолько этот метод чудесен, прекрасен и обворожителен, что ты невольно хочешь применить его на репетициях других спектаклей, у других режиссеров, но он там не работает.
Я после «Макбета» выпустил уже несколько спектаклей и пробовал пойти по этому пути - не получается, не работает. Компоты Бутусова умеет варить только Бутусов! Я на этих репетициях испытал просто невероятный восторг. Тут еще была очень важна компания, люди, которые были вокруг, создавали такое поле, в котором твои способности как бы удесятерялись... Что касается самого способа бутусовских репетиций, можно это назвать этюдным методом, можно как-то иначе, не важно, он замечательный. В итоге в спектакле ты будешь иметь то, что в результате всех мучений родил и придумал сам. По-моему, это очень правильно. Это очень всех подстегивает, провоцирует на творчество. Все понимают: что ты принесёшь, с тем ты в этой роли и выйдешь на сцену. Это дорогого стоит. Знаете почему?
Почему?
Не скучно играть потом, а это очень большая редкость. Как правило, на седьмом-восьмом спектакле ты чувствуешь, что достигнуто, - и начинаются проблемы.
А другие режиссёры тебе интересны?
Мне всегда нравился Григорий Козлов. Своей прозрачностью, своей нежностью. Он совсем другой полюс, диаметрально противоположный стихии бутусовских спектаклей. Мне всегда были интересны его спектакли, начиная еще с «Преступления и наказания» с Димой Бульбой. О его репетициях и о его языке я знаю только по рассказам, но результат получается замечательный. У него тоже есть какой-то невероятный вкус на артистов. Та компания, которую он собрал в спектакле «Тихий Дон», - это что-то завораживающее. Вопрос только один: где он их нашёл, по каким улицам ходили эти девочки, откуда такие невозможно чудесные лица? Мне, конечно, хотелось бы работать с режиссёрами, которые открывали бы что-то новое для меня и во мне, которые умели бы подбирать правильную компанию, правильную не на девяносто девять процентов, а на сто. Потому что один неправильно назначенный на роль человек обладает разрушительной силой.
С приходом Юрия Бутусова в театр имени Ленсовета, Андрея Могучего в БДТ, Вячеслава Полунина в Цирк театральная ситуация в городе как-то изменилась?
Теоретически это оптимистические события. Вопрос заключается в том, удастся ли им собрать команду людей одной группы крови. Если удастся - всё получится, не удастся - не получится ничего. Причём эта группа крови должна совпадать не только у артистов, она должна совпадать у всех работников театра. Когда ты приходишь утром в театр, человек, сидящий на служебном входе, должен тебе сказать «здравствуйте» так, чтобы тебе захотелось свернуть горы на репетиции. Это касается всех служб и всех участников творческого процесса. Это дело не двух - трех лет, а дело всей жизни. Поэтому надо кропотливо собирать компанию. Вектор движения только такой.
Сериал «Тайны следствия», где ты играешь, идёт уже почти пятнадцать лет. Как ты к нему относишься?
С этим сериалом у меня связано много хорошего. Это общение с приятными мне людьми, с моими партнерами. В первую очередь это связано со Вячеславом Захаровым, которого я просто очень люблю. Это легенда из моего детства. Я смотрел его спектакли раз по восемь. Захаров - уникальный артист. Сам факт того, что я имею возможность встречаться с ним на съёмочной площадке, уже очень много для меня значит. А что касается самого сериала, то там, за пределами съёмочной площадки, всё время идут обсуждения, должен ли это быть чистый детектив или его нужно сдобрить любовными приключениями героев и сценами из личной жизни Марьи Сергеевны.
Ты сказал в одном интервью, что фарс - это лучший спутник трагедии...
Для меня чистый жанр - вещь надуманная. В театре так же, как в жизни, на пике счастья возникает несчастье, всегда в самых безысходных ситуациях зарождается возможность взлёта. Это так невероятно всё перемешано. Думаю, что сегодня Электра, заламывающая руки, вызовет отторжение у зрителей, желание закрыться от неё.
Ты человек сомневающийся, не мешает ли тебе это в работе?
Мне всегда было трудно с режиссёрами, которые отвергают сомнения. Это очень важно, для меня сомнения - питательная среда. Как только ты совершенно уверен, что на правильном пути, нужно тысячу раз всё проверить. Нужно «колоть» самого себя и режиссеров этими сомнениями, это правильный путь.
Ольга Варганова
