характера — таково, что строчка из потешки «ехала деревня мимо мужика» получила свое четкое визуальное воплощение на загадочном ментальном уровне. Да-да, художественное оформление спектакля, напару с музыкальным, будет похлеще любой психотерапии и претенциозного текста инсценировки Прикотенко. И именно эти две сногсшибательные составляющие, зрительная и звуковая, становятся залогом успеха и поводом для оваций.
Сцена представляет собой подобие длинного (читай — бесконечного) подиума. Помост выстроили через всю сценическую площадку и весь зрительный зал. Зритель при этом размещен по бокам, как на модном показе, и в несколько рядов, выстроенных в самой коробке сцены. Там, в святая святых, особенно интересно находиться тем, кто никогда не видывал, как опускаются падуги и работают подъемные механизмы в кулисах, и вообще как там все устроено технически. И кто вздрагивает от неожиданности, когда прямо у него за спиной или сбоку, на расстоянии вытянутой руки (так и хочется потрогать!) встают артисты. Вид с балкона еще необычней: открывается бескрайняя панорама до самой арьерсцены, дальние дали, край земли. А когда распахиваются «ворота в рай» (а уж не ад ли это, не дорога ли в небеса?), то особо впечатлительные ахают в голос. Отсюда мораль: спектакль этот лучше посмотреть несколько раз с разных точек, или хотя бы поменяться в антракте местами с кем-нибудь. Да и составов актерских два, начиная с Иванов, что дает калейдоскоп ипостасей. Любимец публики, народный артист России Сергей Мигицко — Иван-дурак умный, зрелый, бывалый — тертый калач. Молодой артист Федор Пшеничный — Иванушка-дурачок с искренними, непосредственными реакциями. С ними в очередь живо пикируется, меряется чувством юмора язвительный Мужичок (Александр Новиков).
Актеры за этот спектакль наматывают километры — по вытянутой, непомерно растянутой сцене (метров 40-50), протянутой через весь зрительный зал, затем через зрительское фойе обратно за кулисы, а там коридорами, закоулками снова на сцену. И так они путешествуют по замкнутому кругу бесконечно, то на гироскутерах и самокатах, то пешком.
Из реквизита выбраны предметы ультрасовременные (те самые подростково-молодежные средства передвижения) и вечные, вневременные, метафоричные до предела. Вот палка. У нее в спектакле разные функции: верстовой столб, дерево, оглобля, шест для попытки баланса. Если положить палку на пол и попшикать рядом краской из баллончика, то получится разметка спортивной площадки, а приглядишься — на полу выведена буква «ять
» в виде графити. Если положить палку на плечи коромыслом, то распрямится спина и вырастут руки-крылья. Если расставить палки вокруг частоколом, получится роща или чаща. Три сосны, в которых не грех и заблудиться.
Вот появляются птицы, курлычат, гудят, пищат, создают эхо. У них белые свитшоты оверсайз швами наружу, черные острые перья, закрепленные на ошейник и наподобие женского украшения, грубые хипстерские ботинки на ногах, утепленных уютными гетрами. Они дефилируют, проходя зал насквозь, как на модном показе. Но не возвращаются назад, как модели. Это, скорее, души — живые ли, мертвые ли — улетают клином, парят над землей. Это женская часть актерского ансамбля.
Вот кони в белых штанах и рубахах, в разноцветных шерстяных шапочках и тех же грубых ботинках. Они дружат с птицами, дефилируют с ними, умеют поют хором. Это мужская часть актерского ансамбля.
Теперь о героях, формирующих русскую матрицу по Прикотенко. При встрече с Иваном, при встрече друг с другом все называют себя и просят назвать имя собеседника: «Ты кто? - А ты кто?» Далее следуют объяснения, в диалогах рождается (или теряется) истина. Про ключевых сказочных персонажей написаны целые главы в буклете, заменяющем здесь программку и толкующем о сути происходящего. Большей частью это герои сказок, странные создания, люди и животные. Есть фигуры очевидные, есть спорные. Подбор кажется произвольным, хотя он выстрадан и с исторической, с филологической точки зрения чрезвычайно логичен. Впрочем, в любом случае это авторский взгляд на вещи: я художник, я так вижу.
Возьмем, к примеру, Бабу-ягу. По поводу этой дамочки есть мнение, что она не русских, а татаро-монгольских кровей: после ига детей в деревнях пугали, что придет Бабай-ага, он же Бабайка, и заберет непослушных, утащит во лесок под ракитовый кусток. Возможно, это не старуха, а существо бесполое. Однако в «Матрице» она предстает сексуальной маньячкой и писаной красавицей, блоковской Незнакомкой. Рассекает не в ступе с метлой, а на самокате. Серфит в Интернете. Необычное (для русского слуха и глаза) имя актрисы Юстины Вонщик подкреплено легким акцентом, с которым разговаривает это существо. Она носит обалденную шляпку из взбитых черных вуалеток и ведет с Иваном престранный диалог про образы бабы-яги в кино, про социальные меньшинства и извращенцев, про уродов и людей... Иван обращается к ней почтительно, на вы, а она склоняет его к сожительству и хвалит на манер былинной оды.
Кош, господин невольника Кощея, либо произошедший от корня «кость» (читай программку), он же Кощей Бессмертный (Светлана Письмиченко) является Ивану живым трупом, похожим на Карла Лагерфельда в седом парике с хвостиком. Обличающий человечество голос его искажен усилителями, а проекция лица на экраны и стены напоминает итальянскую фреску. Дородная, кровь с молоком, Марья Моревна (Дарья Циберкина) является Ивану в видениях, как любезная Катерина Матвевна — красноармейцу Сухову. Подтянутый, прямой, будто аршин проглотил, Отец (Виталий Куликов) фланирует, ка
к тень отца Гамлета, в нездешних водолазке и брюках: два часа молчит, а на третий посылает Ивана за правдой и грозит дать ремня за ослушание...
Доморощенный философ — Богатырь (Олег Андреев) выдает импровизацию на тему слов, подкинутых зрителями из зала, и гоняет шестом Воробья (Иван Батарев, Федор Пшеничный, Антон Багров), что из ощипанного желторотого птенца вырастает в орла и убеждает Ивана: «Я тебе пригожусь». Жар-птица, она же Елена (Александра Камчатова), в шикарном красном платье с кастрюлей в руках, обвиняет Ивана в том, что он всех вокруг потерял и ее, красавицу и умницу, упустил — кухарка, пытающаяся управлять мужем ли, государством ли, поющая оперные арии, как синяя чудо-певица в «Пятом элементе» Люка Бессона...
Всего диковинных персонажей чуть больше дюжины, не считая птиц и коней. С каждым из них случаются эмоциональные и ментальные перевертыши в провокативной режиссерской попытке абсурда. Прикотенко использует актерскую органику — курлыкающие ироничные интонации Александра Новикова, чудаковатость Сергея Мигицко, надломленность Светланы Письмиченко, фактурность Олега Андреева, корпулентность Дарьи Циберкиной, балетную осанку Виталия Куликова... Точность и детали попадания в актерскую природу можно обсуждать бесконечно, как и изучать программку, составленную по принципу адаптированной научной методички.
После нескольких премьерных показов спектакля театр как раз затеял публичные обсуждения просмотренного со зрителями, с участием режиссера и театроведов. А в декабре даже решили открыть тематический лекторий. В планах — приглашать к сотрудничеству искусствоведов, филологов, философов и пихологов, занимающихся русской мифологией и ее взаимосвязями с современной культурой.
Матрица продолжает складываться. Следите за ней, как она следит за вами.