Спектакль Юрия Бутусова ушел в историю

Виктор Борзенко,- «Театрал», 18 Марта 2025

В Театре им. Ленсовета в последний раз сыграли постановку по пьесе Тургенева

О предстоящем прощании со спектаклем «Все мы прекрасные люди», который Юрий Бутусов выпустил еще в 2013 году, будучи главным режиссером Театра им. Ленсовета, сообщалось тихо: без объявления специальных акций и дополнительных показов. Однако и кратких заметок хватило для того, чтобы вечером 14 марта в театре творился полный аншлаг: не хватало ни приставных стульев в партере, ни мест на балконе.

Были зрители, которые специально приехали из Москвы и других городов для того, чтобы в последний раз увидеть некогда событийную работу режиссера, удержавшуюся на подмостках более чем на десятилетие, но не утратившую, кстати, ни своей энергичности, ни острой органики крупных актерских планов, ни стремительности монтажа эпизодов.
Слово «монтаж» в этом контексте отнюдь неслучайно: спектакль по форме своей очень кинематографичен. Найдя опору в языке европейского независимого кино, с присущим ему нелинейным сюжетом, чередованием крупных планов, тематическими разрывами и эффектом легкой недоговоренности, – Юрий Бутусов фактически вскрыл классическую пьесу Тургенева новым ключом, нашел интонацию времени в старинном, но вечном сюжете.
Все персонажи в этом произведении наделены каким-то особым внутренним (почти чеховским) томлением, когда слова и мысли идут вразрез друг с другом. В атмосфере знойного лета (действие, напомним, происходит в имении Спасское-Лутовиново), в атмосфере внешней расслабленности и бесконечных пустопорожних разговоров, каждый погружен в свою глубокую невысказанную драму. Не сразу ведь и поймешь, что перед нами не просто история нереализованной любви, а страстный любовный четырёхугольник.

Не даром органично сплетенный психологический сюжет не сходит с подмостков с 1872 года (как в России, так и за рубежом), многократно экранизировался и не даром он лег в основу бутусовской постановки. Даже самый краткий пересказ звучит как синопсис остросюжетного фильма. В центре произведения, напомним, две женские фигуры – жена богатого помещика Наталья Петровна Ислаева (Анна Ковальчук сыграла ее молодой чувственной, едва ли не роковой женщиной) и ее воспитанница 17-летняя Верочка (Анастасия Дюкова).

Наталья Петровна влюблена в студента Алексея Беляева (Никита Волков). Надо ли говорить, что влюбляется в него и Верочка. Но есть и другая драма: Наталью Петровну давно уже любит Михаил Ракитин (Сергей Перегудов), друг семьи. В череде бесконечных диалогов вскрываются глубинные пласты этой драмы. И дело вовсе не в том, что Беляев и Ракитин в итоге покинут поместье, а в том, что именно в этой пьесе впервые в истории русской драматургии завязались два тургеневских женских типа, которые пройдут впоследствии через множество произведений XIX века и во многом определят новую поэтику прозы Достоевского и драматургии Чехова.

Юрий Бутусов продолжит эту нить, покажет, что Наталья Петровна и Верочка – героини из современной действительности. И дело, естественно, не в арифметике (одна героиня или две), дело в осложнении конфликта, в возникновении совершенно особых психологических мотивов, когда поистине решительные поступки совершают не мужчины, как это бывало в литературе до Тургенева, а женщины.

Кинематографические приемы спектакля усиливали эффект условности происходящего, работали на излюбленный и столь необходимый в режиссуре Юрия Бутусова мотив остранения, когда актер говорит не только от лица персонажа, но и от своего лица.

Действие происходило в пространстве, похожем на киносъемочный павильон, в разных углах которого были свалены декорации и реквизит, словно и не декорации это вовсе, а «культурные пласты» разных эпох и сословий, включая разбитое зеленое пианино, ванну с водой, корабельный парус, горы стульев и письменный стол, ящики которого были наполнены песком для посыпания свеженаписанных текстов.

В таких декорациях можно было конструировать любую реальность, оставаясь во власти высокой художественности. (Спектакль «Все мы прекрасные люди» стал одним из ярчайших в творчестве Бутусова, в котором его излюбленный этюдный метод постановки проявился в полную силу).

Здесь всё было условно и в то же время всерьез: иллюзорность любви и реальность расставания, мир любовных фантазий и парадоксальные детали поступков, комедия и драма, развивающиеся в едином ключе.

Юрий Бутусов намеренно сделал всех персонажей молодыми людьми (молодость в спектакле – важнейшая краска, ибо создает невероятно чувственную атмосферу). Исключением на общем фоне являлась лишь мама хозяина усадьбы Ислаева в гротесково-клоунском исполнении Галины Субботиной. Смешение стилей, игра на контрастах, бесконечное противопоставление крупных и мелких планов – всё это придавало спектаклю многослойность, ритмичность, фактурность. Не говоря уже о том, что музыкальный фон состоял из 27-ми произведений – от Шуберта, Пуччини и Чайковского до «Нирваны», Елены Ваенги и Яна Тирсена (оммаж фильму «Амели»).

А главное – мечта любого худрука! – в зале всегда было много молодежи. Но природа театра такова, что произведения не могут оставаться в репертуаре навеки, и даже успешные произведения должны уступать место новым спектаклям. Театральные склады не безграничны, декорации нуждаются в техническом обновлении, актеры – в регулярных репетициях с режиссером (сейчас такой возможности у Юрия Бутусова нет)…

Можно назвать и множество других причин, но все равно когда 14 марта на спектакле «Все мы прекрасные люди» действие стало приближаться к финалу, было заметно, что артистам не хочется завершать постановку, что последние сцены идут через колоссальное внутреннее преодоление и желание хотя бы еще на несколько мгновений продлить удовольствие от игры, ведь там, после занавеса, всё кончится навсегда – сильный спектакль уйдет в небытие, и в истории Театра им. Ленсовета перевернется страница.
Потому и аплодисменты звучали дольше обычного, потому и все зрители провожали спектакль стоя, потому и артисты едва сдерживали слёзы и напоследок благодарили свою верную публику в надежде, что постановка еще надолго останется в памяти (спектакль жив до тех пор, пока жив его последний зритель).